Восход Черной Звезды. Эра осторожности

Пол Фредерик

Он кивнул.

— Ну и что? — наседала на него Миранда. — Что с того? Бывают войны, которых не избежать. Необходимые войны.

— Конечно, бывают, — согласился он.

Но в самом ли деле это так, подумал он про себя. Неужели война — такая уж хорошая штука? Он вспомнил историю Земли: сколько столетий, и все окрашены кровью. Моря крови. Миллионы погибли ужасной смертью — в окопах, в самолетах, обратились в пепел в огне ядерных взрывов, захлебнулись в потопленных кораблях. Все это было давным-давно, конечно, и все люди, погибшие в войнах, все равно уже умерли бы. Он попытался утешить себя этой мыслью. Но особого утешения не почувствовал. Неутешительной оказалась мысль. Страх и боль, которую пережили погибшие —

они ведь не выдумка, и со временем ничего не изменилось. В войнах гибнут люди.

И ради чего стоит вновь затевать этот ужас? Чтобы опять были боль, и страх, и безнадежность, и агония?

— А знаешь, — сказал он небрежно, по-приятельски наклонившись к Миранде, которая сидела на соседнем табурете, — в истории урней имеются любопытные страницы. Как-нибудь сходи в библиотеку, поинтересуйся.

— Ты, Кастор, лучше смотри, что делаешь! — наставительно сказала она. — Ты посмотри, как ты спусковой механизм собрал! Тебе же голову оторвет — и поделом, все равно пустая!

— Я только сказать хотел… — начал он, но Миранда резко его оборвала.

— Нет, сдаюсь! Солдат из тебя никогда не получится, Кастор. И президент из тебя тоже паршивый. Давай, присоедини затвор как следует, нам пора на совет поторопиться. И хоть на совете постарайся не витать в облаках, договорились?

— Я всегда внимательно слушаю, — запротестовал он.

— В таком случае помоги нам Небо! — сказала она мрачно, подняв к небесам ствол винтовки, нажав на спусковой крючок и со щелчком выпуская воображаемый патрон. Она положила винтовку на стол. — Проклятье, Кастор, дай сюда, я сама закончу. Молись, чтобы в настоящем бою тебе не пришлось из нее стрелять.

Кастор передал ей оружие.

— Буду молиться, — сказал он.

На военных советах председательствовала либо Большая Поли, либо кто-то из ведущих урней, Эй-Белинка, либо Джач. Особого определенного порядка смены председателей не было; кресло занимал тот, кто первым поспевал на собрание Совета. Никому не приходило в голову предложить Кастору занять кресло, но и Кастору подобное тоже в голову не приходило.

Если принять во внимание, что урни были существами комичными, вовсе не почтенной или внушающей уважение внешности, то сцена приобретала живописный вид. Огромный полированный стол. На столе — графины с вином из медовых ягод, а не какое-нибудь дешевое пойло, по графину напротив каждого места. Над столом, во главе, повешен новый портрет президента Мелкинса. Урацкий художник облачил президента в мантию, более подобающую верховному судье, но не беда, художник имеет право на эстетическую вольность, кроме того, мантия прибавляла достоинства двадцатидвухлетней физиономии президента. Художник-урень кроме того чуть прибавил Кастору возраста, поэтому физиономия едва ли принадлежала двадцатидвухлетнему юноше; скорее, так будет выглядеть Кастор через пару десятков лет при условии, что поведет жизнь весьма беспутную и беспокойную.

Художник допустил еще одну вольность — слегка удлинил шею Кастора, а руки сделал потолще и покороче, чем на самом деле. С одной стороны, на портрете был изображен Кастор, с другой — это был не совсем Кастор, а что-то среднее между ним и Живым Богом. Как будто у Кастора были Живые Боги среди предков.

Честно говоря, подобие пришлось Кастору не по вкусу. Он рассматривал портрет, сидя в конце стола (он решил не напоминать урням, что его место — во главе, потому что не могут же урни всё делать безупречно правильно, на то они и урни). Он решил, что если ему в самом деле суждено превратиться со временем в типа вроде того, что изображен на портрете, то лучше навсегда остаться молодым.

Но он не в силах перестать расти и взрослеть.

Взросление — удел всех и каждого. Никто никогда не бывает готов стать взрослым. Жизнь настигает человека врасплох, и когда наступает время, будущее превращается в настоящее,

и тогда, будь любезен, разбирайся как можешь, готов ты к этому или нет.

Время наступало Кастору на пятки. Ему предстояло столкновение лицом к лицу с жизнью как она есть.

Джач обогнал двух прочих кандидатов и взгромоздился на кресло, как на насест, присев на задние ножки, упираясь передними конечностями в овальную столешницу. С флангов его прикрывали Эй-Белинка и Большая Полли, а прочие места вразброс заняли Миранда, Юпитер и полдесятка урней-экспертов, готовых дать любую техническую консультацию в случае необходимости. Многолицый на Совете не присутствовал, хотя мог бы и появиться; кто его знает, где старика носит. Прочие, вроде Цзунг Делилы, на Совет не допускались, и, кроме того, их разбросали по всему Миру группками по два-три человека на всякий случай, чтобы не собрались в критическую массу.

Первым в повестке дня стоял доклад о готовности. Кастор рассеянно наблюдал за индекс-экраном, на котором демонстрировались этапы подготовки. Вчера и позавчера он наблюдал практически то же самое, суть докладов не изменялась, лишь с каждым днем все больше ударных кораблей и вспомогательных транспортов обеспечения забрасывали на орбиту с помощью пусковой петли, а на площадках, где готовились суда, появлялось несколько новых. Совет в полном составе, люди и урни, внимательно смотрели на экран, но эта часть заседания была самой скучной. Куда веселее проходило обсуждение планов кампании. Индекс-машины трудолюбиво переваривали информацию и определяли стратегию будущей войны, сообразуясь с пожеланиями Совета, которые Юпитер в обзорной форме предоставил машинам. Наконец Лланы были готовы.

Джач щелкнул пальцами, и один из урней рангом помельче встал у пульта управления индекс-экраном. Через секунду рядом с портретом Кастора возникла спроецированная картина. На картине был виден разведкорабль урней, плывущий по своей орбите вокруг Земли.

— Этот разведчик, — сказал самым серьезным тоном Джач, — мы обязаны оберегать любой ценой. Если узкоглазые повредят разведчик, лишь через сорок два года мы сумеем разместить на орбите новый.

Снова щелчок. Разведкорабль спрятался в кольцах Сатурна. Вспыхнул фиолетовый огонек переход-поля. Сквозь кольцо в пространство солнечной системы прошел первый корабль армады.

— Поэтому мы укроем разведчик в безопасном месте. Узкоглазые его не смогут обнаружить. Переброска основных ударных сил будет производиться в удаленную от Земли точку. Мы потеряем время, конечно. Зато генераторы перехода будут в безопасности.

— Вот это, — он подхватил зубами указку и показал на появившийся из переходника корабль, — наш авангард. Как видите, в авангарде — корабль президента, и внешне яхта ничуть не изменилась. Но только внешне. Яхта начнет передавать опознавательный сигналы. На всякий случай на борту будет находиться президент Мелкинс, чтобы ответить на вызов. Президентская яхта приблизится к Земле, чтобы усыпить подозрения узкоглазых, притупить их бдительность. А за ней, несколько часов спустя… — Щелчок, на экране возникает новая картинка, на этот раз сквозь фиолетовое кольцо переходника один за другим вылетают корабли, — флот вторжения: боевые корабли и вспомогательные транспорты.

— Яхта президента… — ЩЕЛК! На экране появляется схема корабля в разрезе. — …будет оснащена оружием.

— Прочие корабли вторжения, — ЩЕЛК! — будут оборудованы полным комплектом континентальных бластеров, а на борту транспортных кораблей мы перебросим ударную группу войск в составе 1800 янки и урней с тактическим ядерным оружием. Разумеется, немедленно после высадки мы наберем дополнительные отряды из числа Настоящих Американцев, и в третьей волне пойдут грузовые корабли, которое обеспечат новобранцев оружием, боеприпасами и чудеснейшими бело-синими мундирами… — Он недовольно посмотрел на Кастора. — В чем дело?