Восход Ганимеда
Шрифт:
Теперь мощный внедорожник едва полз по шоссе, освещая молочно-желтую мглу светом шести фар. Туман, несмотря на значительную скорость ветра, не только не редел, а наоборот, сгущался, принимая причудливые, осязаемые формы.
Капельки конденсата, из которых состояли новорожденные облака, оседали на лобовом стекле машины, покрывая его тонкой, полупрозрачной пленкой, с которой едва справлялись включенные на самую большую мощность стеклоочистители.
– Похоже, что скоро встанем… – мрачно предрек Семен, у которого вдруг начала кружиться голова. Он внезапно понял, что временами начинает
– Спокойно… – Лада протянула руку, помогая ему удерживать руль в верном, по ее понятию, направлении.
Машина резко вильнула в сторону, вестибулярный аппарат Семена не согласился с ее мнением, ему казалось, что ехать следует не туда, и в результате короткой борьбы за руль внедорожник снова резко вильнул, сошел с трассы, несколько раз подпрыгнул на кочках и покатил, уже не разбирая дороги, по бесплодной, каменистой пустоши…
– О, черт!.. – Семен резко ударил по тормозам, когда из молочной пелены тумана в свет фар внезапно выскочил обугленный борт перевернутой набок конструкции…
Осев на подвеску, машина остановилась, не достав передним бампером каких-то сантиметров до обугленного остова десантного посадочного модуля.
Несколько секунд Семен сидел, вцепившись в руль, а потом медленно разжал пальцы.
– Могло бы быть хуже… – произнес он, не то пытаясь успокоить ее, не то оправдываясь перед самим собой.
Лада попробовала ободряюще улыбнуться, но за забралом ее гермошлема едва угадывались черты лица, так что Семен не смог заметить ее мимику…
Они оба напряженно молчали, пытаясь свыкнуться с плотной пеленой нездорового желтого цвета, что окружила машину со всех сторон, облепила ее и, казалось, теперь желает просочиться внутрь, наплывая на стекла стремительными, деформирующимися прямо на глазах пластами и сгустками…
– Дальше пешком? – наконец спросил Семен, не без содрогания глядя на скупо освещенное фарами внедорожника, покореженное днище огромного спускаемого аппарата.
Лада кивнула, открывая дверь. Плывущий вокруг туман подействовал на нее совершенно угнетающим образом – она поняла, что БОИТСЯ его, но отчаянно боролась с собой, пытаясь не выдать охватившую ее робость. Потому и молчала, опасаясь, что дрогнет голос…
Обогнув машину, Семен нашел ее руку.
– Пристегни, – попросил он, вложив в ее ладонь почти невесомый карабин своего страховочного фала.
С тихим щелчком крепление встало на место. Теперь они были связаны страховкой.
– Как будем двигаться? – Семен пытался оглядеться, но текущий мимо со скоростью ветра туман не давал никаких возможностей для ориентации.
– Обойдем модуль и будем идти по прямой, пока не выйдем к какому-нибудь строению станции, – предложила Лада, внезапно взяв его за руку. Семен не возражал, наоборот, он был рад, что страховка не кажется ей надежным средством защиты от неожиданностей в этой вязкой, текучей мгле.
Ему казалось, что даже сквозь плотные оболочки скафандровых перчаток он чувствует дрожь ее пальцев.
Огибая потерпевший крушение модуль, они молчали.
Слова
Как ни странно, но их мысли в этот момент были схожи… Что-то таилось вокруг, сама обстановка вопиюще кричала об этом, словно текучий туман своим густым, нездоровым цветом поднимал со дна души все самое темное, дремучее, что только могла содержать в себе генная память тысяч предшествующих поколений.
Эта вязкая, враждебная мгла, не сделавшая им еще ничего плохого, низводила разум до состояния сколлапсировавшей точки, делая его ничтожным и никчемным, по сравнению с тем страхом, предрассудками и личными фантомами, которые рождало внезапно распоясавшееся воображение…
Они не знали в точности, что произошло тут, но, обогнув рухнувший набок посадочный модуль с «Трумэна», Семен внезапно споткнулся обо что-то мягкое…
Спину мгновенно прошиб холодный пот.
– Стой!.. – хрипло произнес он и, отпустив ладонь Лады, склонился над занесенным пылью бесформенным бугром.
Через секунду он понял, что ЭТО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ТЕЛО!..
Семен судорожно сглотнул, невольно озираясь по сторонам.
Они ехали сюда, внутренне готовясь увидеть нечто подобное, но все равно, первая встреча со страшной реальностью, подробности которой до сих пор милосердно укрывал туман, в буквальном смысле потрясла его…
– Мертвый… – Он провел дрожащими пальцами по забралу чужого гермошлема, открывая взору искаженные агонией черты.
Семен никогда не видел насильственную смерть так близко, что называется, в упор. Он ощутил дрожь, дурноту, страх. Весь сонм острых и неприятных чувств, казалось, ринулся на него, вырвавшись из окружающего небольшой пятачок света густого тумана, который мгновенно превратился в его сознании в страшную, враждебную субстанцию, откуда пришло нечто, совершившее данное зверство…
– Отчего он умер?.. – дрогнувшим голосом спросила Лада, опускаясь на корточки. Ее правая рука до судороги в пальцах сжимала цевье снайперской винтовки.
– Не знаю… Сейчас посмотрю…
Превозмогая естественный страх и некоторую брезгливость перед мертвым телом, Семен стал осматривать труп, стряхивая с него пыль, песок и мелкие частички липкой, черной грязи, которые абсорбировали пыль, превращая ее в вязкую, трудно удаляемую массу.
Он не находил ровным счетом никаких признаков насильственной смерти, пока его рука не коснулась груди скафандра.
– Посмотри сюда!.. – не веря собственным глазам, вскрикнул он, указав на два расположенных рядом пулевых отверстия. Выстрелы пробили грудную пластину скафандра точно посередине, словно тут поработал снайпер, но Семен понимал, их расположение – это, скорее всего, случайность.
– Огнестрельное оружие…
Лада не нашлась, как прокомментировать это страшное и неприятное открытие. Откровенно говоря, исходя из скупых сведений о трагедии на леднике, она ожидала встретить тут что угодно, например, следы когтей на обезображенных телах, но только не аккуратные дырочки входных пулевых отверстий, обагренные по краям запекшейся кровью…