Восход луны
Шрифт:
— Да. Вот волшебник, куда твоему имаму до него.
— А он еще жив?
— Не знаю. Мне рассказывали люди, что был такой случай. С каникул вернулся студент-африканец. Вернее, его привезли, потому что он был совершенно незрячий. Ослеп в бою. Перед ним взорвалась мина. Его отправили в Одессу к самому доктору Филатову или, может быть, в институт его имени. Через месяц или два студент возвратился без поводыря.
— Зрячий?
— Да. Только цвет глаз изменился. Были черные глаза, а вернулся с голубыми.
— Почему с голубыми?
— Заменили роговицу. Африканец стал голубоглазым, как многие русские.
Рассказ друга произвел на Фуада
А Рири старалась представить себе волшебника ученого с огромной белой бородой, в белоснежном одеянии. У него, конечно, голубые глаза, очки и волшебная светящаяся палочка в руках. Школу, в которую когда-то Рири ходила, однажды посетил врач-окулист. Он осматривал пораженные трахомой глаза ребят. В руке у доктора была стеклянная палочка, он водил ею из стороны в сторону, а больные ребятишки следили за ней…
Машина шла, обгоняя автобусы. Давно исчезла Медина, утонули в дымке и ее высокие, вонзавшиеся в небо минареты. Пустыня вокруг хранила молчание. Дышащие зноем холмы таяли в мареве. «Мерседес» мчался почти без остановок. Фуад думал о том, как их встретит граница, будут ли пограничники столь же беспечны…
К границе они и на этот раз подъехали за полночь. Машина затормозила перед шлагбаумом, Шаукат и Фуад достали документы.
Дежурили, как это ни удивительно, те же пограничники, что и в первый раз. Медлительный сержант, можно сказать старый знакомый, предложил им открыть багажник; удостоверившись, что там нет ничего, кроме ящика с пустыми бутылками, он заглянул в машину и высветил тусклым фонариком лицо старухи, потом лицо Рири.
— Туда вы везли старика! — изумил он друзей своей памятливостью. — Где он?
Фуад благодушно усмехнулся:
— О, он уже ликует в райских садах. От горы Арафа прямо к аллаху… Вместо него вот другие… По дороге подобрали.
Пограничник сладко зевнул и махнул рукой.
Шлагбаум открыли. «Мерседес», на миг ослепив светом фар флегматичного сержанта, рванулся вперед. Теперь пограничники их не догонят, даже если вздумают гнаться за ними. У Фуада отлегло от сердца. Наверняка их бы задержали, если бы они сейчас везли Исмаила…
Под колесами лимузина была родная земля, таившая в себе опасностей не меньше, чем вся Аравийская пустыня. Машина мчалась навстречу этим опасностям.
ГРОМ СРЕДИ ЯСНОГО НЕБА
В главе раскрывается тайна, которой два «ангела» окружили одного пилигрима. Этого пилигрима «ангелам» удалось связать клятвой вблизи мусульманских святынь
Издатель газеты «Аль-Камарун», знавший, что Шаукат уже на свободе, не удивился его появлению. Джагфар хлопотал за Шауката, хотел помочь талантливому поэту и не менее талантливому репортеру.
— Где же до сих пор тебя ивлис носил? — таков был первый вопрос Джагфара. — Я его жду, жду, а он бог знает где пропадает. Еще минута и ты бы не застал меня здесь. Ты что, зазнался, решил, что стенные газеты делать доходнее? Ладно, я шучу, но, понимаешь, я думал, ты из каталажки сразу прибежишь ко мне, а ты заперся в своей каморке. Что ты там делал?
— Я работал.
— Понимаю,
— Стихи тоже будут, но эти дни я полностью посвятил тебе, то есть твоей газете. Так что не очень-то нападай на меня.
— Не хочешь ли ты сказать, что явился с готовым материалом?
— Да еще с каким! Сенсация!
— Эй, подожди насчет сенсации! Одна сенсация тебе, наверное, запомнится надолго. Да и мне. Ну их к ивлису. Хотя, может, ты напал на след пропавшего судьи? — спросил Джагфар наугад.
— А что, судья пропал?
— Ты разве не слышал? Весь город только об этом и говорит. Ходят самые невероятные слухи, не знаешь, чему верить. Мне звонят разные типы, просят напечатать их догадки. Неужели не слыхал?
— Слыхал, конечно, — улыбнулся Шаукат. — Даже знаю, когда судья вернется.
— О боже! С таким материалом — и молчит. Подожди рассказывать, я сварю кофе. — Джагфар выбежал в другую комнату, служившую одновременно и кухней и фотолабораторией. Предвкушая сногсшибательные новости, он даже запел, пел без слов, мурлыкал, как сытый кот.
Шаукат, оставшись один, вытащил пленки и стал их рассматривать. Многие кадры не получились, особенно те, что были засняты у Арафы после захода солнца, но четких и выразительных фотографий было вполне достаточно, чтобы сделать достоянием читателей весь нелегкий путь хаджи Исмаила. И без этих снимков, конечно, Исмаил пойдет в мечеть и расскажет об осуществлении давней своей мечты — только наверняка не станет говорить об исключительных обстоятельствах, при которых он направил стопы свои в святые места. Увидев фотографии в газете, он поймет, что два его «ангела» шли за ним по пятам. Судья теперь сам попадет в те сети, которые любит расставлять своим жертвам на суде. Как он будет рассказывать о паломничестве, как объяснит фотографии в газете? А главное, что скажет Садык, уже развивший бешеную деятельность? Заручившись поддержкой губернатора, он уже не один день переворачивает город вверх дном, успел допросить всех «подозрительных», а многих даже посадил в хабс.
Комнату заполнил запах черного кофе. Две чашки Джагфар нес, словно награду, словно венок для победителя.
— Фотоматериал я уже вижу. — Издатель поставил кофе на журнальный столик. — Дайка сюда, я посмотрю. — Узнав Исмаила, издатель так подскочил, что чуть не опрокинул столик. — Исмаил! Точно, Исмаил! Помилуй, где же он? О, да это благословенная Мекка! Судья совершает хадж! Вон куда завели грехи… А тут полиция рыщет, перешерстила всех, заглянула даже в мышиные норки. Еще бы — судья пропал! А он, видите ли, от грехов очищается. — Издатель крепко держал пленку в руках, будто Шаукат собирался выхватить ее и понести в другую газету, чтобы продать подороже. — Вот это сенсация! Надо остановить номер, хотя уже отпечатаны две полосы. Такой материал не должен ждать. Не возражаешь?
— Смотри. Ты хозяин.
— Откуда снимки?
У Шауката был готов ответ на этот вопрос:
— Я спутников не запускаю, у меня нет глаза, ввинченного в небо. — Он вспомнил название книжки, которую недавно прочел. — Я перекупил пленку у паломника, а тот случайно фотографировал судью, не зная, кто он. Я подумал, что газете эти снимки не помешают — как ты считаешь, я был прав?..
Джагфар не слишком поверил Шаукату, но воскликнул:
— Молодец! Правильно поступил. За сообразительность я тебя ценю. Не зря я ходил к судье…