Восхождение тени
Шрифт:
Внезапная слабость и горечь охватили Бриони, такие сильные, что она спрятала лицо в ладонях.
– Милостивая Зория! Простите меня – я не имела права так с вами всеми поступить..!
– Этого уже не изменишь, – пожал плечами Хьюни. – Так что не лей о нас слёз понапрасну. Ну, разве что о Мейквелле, пожалуй, который так надеялся припеваючи жить-поживать в Тессисе, совращая мальчиков-сироток, но при голосовании остался в меньшинстве.
– Я даже отвечать не стану на столь нелепые обвинения, – откликнулся Педдер Мейквелл. – Скажу только, что мальчиками интересуюсь единственно из чувства самосохранения, поскольку только с ними могу быть уверен, что не
Финн закатил глаза, а остальные бессовестно расхохотались.
– Боги, ну вы и охальники! Вы что, забыли, что с нами путешествует госпожа всех Королевств пределов?
– Об этом беспокоиться уж поздно, наш милый тугодум Финн, – вздохнул Мейквелл. – Она нынче сквернословит не хуже нас. Ты слышал, как она назвала Хьюни вчера вечером?
– И ведь за что?! – вмешался сочинитель пьес. – Я всего лишь споткнулся о неё в темноте…
– Хватит, – оборвал его Теодорос. – Вы все зубоскалите тут только потому, что вам не хочется говорить о том, что ждёт нас впереди. Королевский тракт небезопасен. Солдаты караулят нас за Лайяндросом, и даже если нам удастся проскочить мимо них, до сианской границы ещё несколько дней пути.
– И что же ты предлагаешь, Финн? – спросила Бриони. – Ты говоришь так, будто у тебя есть какой-то план.
– У принцессы не только манеры получше ваших, – упрекнул спутников толстяк, – но и ума куда как поболее. Хотя лично вам в этом сравнения и вовсе ни с кем не выдержать, – добавил он, сверля Хьюни и Мейквелла сердитым взглядом. – В любом случае, в нескольких милях к северу отсюда есть маленькая дорога, которая поворачивает на восток от тракта. На вид она не лучше колеи, проделанной фермерскими телегами, – и первые несколько миль так оно и есть. Но затем она соединяется с другой, пошире – не настолько, конечно, как те, по каким мы привыкли ездить, но это нормальный тракт, не просто колея – и проходит сквозь лес вдоль опушки. Подальше с другой стороны расположено Сотерианское аббатство, так что нам, вероятно, придётся провести под деревьями всего одну ночь, а уже назавтра нас ждут гостеприимный ночлег, тёплый очаг и еда.
– Идти по краю Черноречного леса? – переспросил Дован Бёрч.
Это был первый раз за весь разговор, когда великан открыл рот.
– Да, – подтвердил драматург, – именно так.
– Я не знал, что он протянулся так далеко на запад, что мы всего в дне пути от него или даже меньше, – на длинном лице отразилась тревога. – Это нехорошее место, Финн. В нём полно… всякого плохого.
– О чём он толкует? – поднял брови Педдер Мейквелл. – Что там такого плохого? Волки? Медведи?
Но Дован только покачал головой и больше ничего не сказал.
– Мы проведём в нём едва одну ночь, – успокаивающе произнёс Финн. – Нас почти дюжина, и у нас оружие и огонь. У нас даже есть еда, так что в лесу её искать не придётся. Будем держаться вместе, и всё будет хорошо – и даже более чем. Эй, вы что, действительно хотите померяться удачей с королевскими солдатами?
Ещё некоторые из труппы попытались вытянуть из Бёрча объяснение, чего же он боится, но высокий парень упорно молчал. И в конце концов, за неимением лучшего плана, все согласились с этим.
До развилки фургончик труппы доехал даже прежде, чем солнце следующего дня вскарабкалось высоко в небо. По пути им попалось ещё несколько человек, в основном – местных жителей, и все с удивлением и любопытством глазели на то, как актёры свернули с наезженного тракта на разбитую лесную дорогу.
Уже несколько дней подряд местность вокруг постепенно дичала, но сейчас её безлюдность и необжитость просто бросились им в глаза. Королевский тракт был очень широк, что означало: пролегал он в основном по открытой местности, но даже когда путь заводил в лес, его ширина не позволяла ветвям деревьев сомкнуться над головой, оставляя солнечным лучам немалую щель. Но стоило им свернуть на восток, на дорогу Финна, как дубы и грабы вдруг встали по обочинам плечом к плечу, словно любопытные селяне, сошедшиеся, чтобы присмотреть за чужаками, кои неизвестно зачем пожаловали на их поля. Солнце, сопровождавшее их во время почти всего путешествия, внезапно тоже стало подолгу прятаться. Смолкли и редкие голоса фермеров, окликающих других путников или пытающихся сманить забредших на какой-нибудь холм овец или корову. Теперь, если не считать скрипа колёс, шуршания ветра в кронах да редких приглушённых птичьих трелей, артистов на новой дороге окружала тишина.
К тому же выяснилось, что Финн немного ошибся: то, что в самом начале, когда они только свернули с тракта, и впрямь походило на колею от колёс селянской телеги, дальше превратилось едва ли не в звериную тропу, местами совершенно непроходимую для фургончика, который уже не раз пришлось с большим трудом вытаскивать из очередной ямы и толкать, чтобы он мог покатиться дальше. Комедианты едва достигли опушки леса, когда невидимое им солнце начало тонуть за горизонтом на западе, а мир исполосовали длинные тени.
– Мне здесь не нравится, – сообщила Бриони Довану Бёрчу, шагавшему с ней рядом.
Поскольку дорога была скверной и другие путники им больше не встречались, принцесса и великан выбрались из фургона и теперь, подобно остальным, шагали пешком вслед за повозкой, готовые выталкивать её из очередной канавы. Место напомнило Бриони о днях, которые она уже едва могла восстановить в памяти – днях её скитаний после гибели Шасо в сгоревшем доме Эффира дан-Мозана. Почему-то в том, как двигались тени, в том, как неверный свет будто заставлял сами деревья оборачиваться вслед проходящим мимо людям, всё казалось окутанным тайной и даже зловещим. Подстёгнутая тревогой, Бриони даже несколько часов назад достала и надела талисман, подарок Лисийи.
Дован пожал плечами. Он сам был ещё мрачнее спутницы.
– Мне тоже, но Финн прав. Как ещё мы можем поступить?
– Почему ты сказал… что тут есть что-то плохое?
– Не знаю, ваше высочество. Об этом я слыхал, когда был мелким, – принцесса сдавленно фыркнула, и парень посмотрел на неё с обидой. – Знаешь, когда-то я тоже был маленьким.
– Меня рассмешило не только это, – улыбнулась она. – Вернее, это и… и… и ещё ты назвал меня «высочество». Ну, в смысле, ты сам-то как высок!
Он нахмурился, но не был особенно возмущён.
– П'лагаю, высота тут подразумевается разная, во всяком случае.
– Ты вырос где-то в этих местах? Я думала, ты родился в Южном пределе.
Он покачал своей вытянутой головой.
– Ближе к Сильверсайду. Но к нам прибывало столько путников из глубинки на ярмарку в Фёстфорде, что от нас за рекой. Мой отец подковывал лошадей тем из них, у кого они были.
– Как же ты тогда попал в Южный предел?
– Мамо и папо слегли с горячкой. И умерли. Я отправился к своему дядьке, но он был мужик странный. Слышал голоса. Говорил, что я родился неправильным – тогда я быстро рос. И что боги забрали моих родителей, потому что… я не помню в точности, но он сказал, что это я виноват.