Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
Таким образом, несмотря на иногда возникающие всплески, христианская культура в 600-1000 гг. находилась в глубоком упадке, будучи почти полностью изолированной от мусульманского мира религиозными предрассудками, а на Западе еще и культурной пропастью между полуварварскими франками и все более урбанизирующимися мусульманами Испании.
Г. ИНДИЯ
Храм, представленный на фото вверху, был воздвигнут около 1000 г. В этот период простота построенных ранее сооружений была полностью заменена обилием наружных украшений и прежде всего появлением массивной башни, возвышающейся над темным помещением в центре храма, где находился образ божества. Восхищающее глаз богатство деталей показано на фотографии внизу, которая изображает центральную башню другого храма, установленного немного раньше.
Бурный рост ислама в VII—VIII вв. привел к окружению и изоляции индийского мира, но отторгнутой оказалась лишь провинция Синд в низовьях Инда. Победа мусульман над китайцами на реке Талас в 751 г. включила среднеазиатские оазисы
728
См. George Fadlo Hourani, Arab Seafaring in the Indian Ocean in Ancient and Early Medieval Times (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1951), pp.51-84.
Объединение мощных государств на северных окраинах придало индийской политике новый характер. Ни одно из этих государств не было достаточно сильным, чтобы объединить весь север Индийской равнины, но каждое из них было в состоянии не допустить, чтобы этого достиг соперник. Такой тип равновесия политических сил в регионе приводил к состоянию, которое было чрезвычайно сложным, если не сказать калейдоскопически запутанным. Защита границ от ислама после того, как мусульманское завоевание Синда в 712 г. было закончено, уже не представляла никакой серьезной проблемы. Это означало, что индийские правители обрели свободу для участия во внутренних раздорах, почти не оглядываясь на угрозу извне.
Поскольку государства Индии не обладали глубокими корнями в социальном теле индийского общества, политическая раздробленность и вызванные ею постоянные междоусобные войны не слишком сказывались на населении в целом. Города процветали, а индийская культура продолжала развиваться в направлении, определенном еще во времена династии Гуптов. Возрождается индуизм: большинство тамильских создателей религиозных гимнов, сделавших так много для придания новой энергии древним индуистским обрядам, становится известным лишь после 600 г., а каноническое собрание их произведений, приспособленное для литургического использования в храмовых церемониях, не было создано до конца X в. [729]
729
K.A. Nilakanta Sastri, A History of South India from Prehistoric Times to the Fall ofVijayanagar (Madras: Oxford University Press, 1955), pp.361-63.
Институционально индуизм самоорганизовывался все более определенно вокруг храмов, предлагавших более доступную и популярную альтернативу монастырям, которые оставались основными центрами буддизма. Индуистские храмы стали истинным средоточием самых разнообразных аспектов культурной деятельности. Не только священники, архитекторы и художники, но и танцовщики, певцы, учителя и писатели — все стали группироваться в пределах храмовых комплексов. Кажется, что царские дворы как культурные учреждения стали играть лишь подчиненную роль, как только утвердились индуистские храмы Индии. Государственная и строго централизованная культура времен Гуптов подверглась соответствующим преобразованиям: религия и боги выдвинулись на передний план, а нерелигиозные интеллектуальные аспекты деятельности, такие как математика и астрономия, развитие которых раньше было столь перспективным, начинают терять свое значение [730] . К X в. некоторые храмы достигают огромных размеров и становятся весьма изукрашенными сооружениями. Характерной особенностью этих храмов была богато декорированная центральная башня над содержащим образ божества святилищем. Но и все вспомогательные сооружения, внутренние дворики и стены примыкающих к храму построек сплошь были покрыты поистине поразительными по многообразию и мастерству украшениями.
730
Нет никаких доказательств того, что между храмом и двором возникали какие-либо трения. Наиболее величественные храмы были основаны царскими семьями и поддерживались щедрым предоставлением им земельной собственности и других источников дохода. Возможно, это делалось для того, чтобы подчеркнуть божественное величие правителя.
Возведение храмов как основного способа выражения культуры индуизма, возможно, было стимулировано ассимиляцией доарийских социальных отношений и общественных идеалов в высокую культуру Индии. Такое предназначение храмов во многом соответствовало предполагаемой роли подобных институтов в древней цивилизации Инда, не говоря уже о том, что, возможно, их прообразом послужила шумерская храмовая община [731] . В сфере религиозного учения подъем тантризма может расцениваться как столь же атавистическое явление, представляющее собой возрождение древних деревенских суеверий на уровне развитой культуры, поскольку магическая и чувственная тантрическая культовая практика ведет свое происхождение напрямую еще от неолитических ритуалов плодородия. Сложные теории, которые индуизм и буддизм построили вокруг даже самых вульгарных и низменных тантрических обрядов для того, чтобы найти место тантрической практике на пути к спасению, демонстрируют изумительную всеобщность индийской религии [732] .
731
Согласно K.A. Nilakanta Sastri, A History of Southern Indiay pp.57-59, дравиды пришли в Индию из Каспийско-Иранского региона - из этого же района, вероятно, происходят и шумеры. О вероятных связях между цивилизациями Инда и Месопотамии мы упоминали выше.
Сельские верования и религиозная практика могли сохранять элементы индуистских и других весьма древних традиций, таких, например, как храмовая проституция, пусть в очень скромном масштабе. Деревянные храмовые строения не могли оставить никаких следов для археологии, но, возможно, они послужили основой для той социальной, а не архитектурной модели, вокруг которой и создавались индуистские храмы VI в. и последующих веков.
732
Европейское ведовство проявляет некоторые интересные параллели с тантризмом и, возможно, также происходит из верований неолитического периода. См. Henry T.F. Rhodes, Тhе Satanic Mass: A Sociological and Criminological Study (London: Rider & Co., 1954); Margaret A.Murray, The Witch Cult in Western Europe (Oxford: Oxford University Press, 1921); Elliott Rose, A Razor for a Goat: A Discussion of Certain Problems in the History of Witchcraft and Diabolism (Toronto: University of Toronto Press, 1962).
Тантрическая
Тантрические идеи начали приобретать известность примерно в V в., но достигли расцвета лишь в VII-VIII вв. К тому времени различные таинства, заклинания и ритуалы, разработанные для того, чтобы контролировать как человеческое тело, так и физический мир, а в конечном счете вызывать личностное отождествление с божеством, стали наиболее характерной особенностью индийского благочестия. В каком-то смысле такая тантрическая практика обесценивала прежние религиозные ценности, обещая обычным людям те удивительные силы, которые индийские святые так долго искали в аскетизме. Подобно демократизации бессмертия в египетской религии столетиями прежде, притягательность таких идей была непреодолима; с их распространением монашество и многие другие, более древние формы аскетизма теряли смысл.
По мере того как индуизм охватывал множество популярных среди крестьян мистическиколдовских культов, разработка философского богословия одновременно и обогащала, и в некоторой степени стабилизировала основные теоретические положения учения. Наиболее известным и влиятельным религиозным философом Индии этого времени был Шанкара (ок. 800 г.). Он черпал вдохновение в Упанишадах, пытаясь свести их разнообразие в интеллектуальную систему, а затем распространить свои построения на множество общепринятых религиозных течений того времени. Основным принципом его философии был бескомпромиссный монизм, который сводил все разнообразие и изменчивость мира к простой иллюзии. Существование множества общераспространенных культов, представленных как различные проявления иллюзорности мира, оправдывалось тем, что они помогали несовершенному разуму подниматься к постижению некоего Абсолюта, стоящего за каждым таким проявлением. Другие индуистские философские школы соперничали с той, которую благословлял и возвеличивал Шанкара, но основное направление философских изысканий индуизма с тех пор пошло по путям, предложенным и определенным именно им [733] .
733
См. Surendranath Dasgupta, A History of Indian Philosophy (Cambridge: Cambridge University Press, 1951), I, 429-39.
Итогом развития тантризма и философии индуизма стал подрыв самостоятельного существования буддизма в Индии. Тот факт, что тантризм одновременно процветал и в рамках буддизма, и в среде индуизма, начинал стирать различие между ними. Кроме того, монашеский образ жизни стал терять свое значение в обществе, где тантризм получил всеобщее признание как короткий путь к сверхъестественному [734] и где почтенный образ Будды давно был принят в индуистском пантеоне как воплощение Вишну. Поэтому буддизм постепенно был поглощен обширным массивом религиозности индийского общества, откуда он вышел, и выжил как самостоятельное религиозное учение и организация лишь на периферии индийского мира — на Цейлоне, в Бирме и Тибете [735] . Но непосредственно в Индии буддизм к концу X в. стал лишь оболочкой, и когда мусульманские завоеватели разграбили выжившие монастыри, уже никто не позаботился об их восстановлении. Так ислам окончательно уничтожил буддизм на земле его зарождения [736] .
734
Безусловно, остались отдельные личности, отвергавшие этот более простой путь. Интересно отметить, что Шанкара подрывал буддизм не только с помощью интеллектуального синтеза всех индуистских традиций, но также и введением монастырей как институтов отшельничества в индуизме. Раньше брахманизм учил, что лишь в старости, после выполнения всех обязательств перед семьей человек мог посвятить себя достижению святости. В этой ситуации всегда находились нетерпеливые и одержимые религиозностью молодые люди, которые уходили в буддийские монастыри. Шанкара обеспечил религиозное прибежище в системе индуизма, основав по меньшей мере три индуистских монастыря. Хотя надо отметить, что монашество никогда не имело серьезного значения в индуизме.
735
В Юго-Восточной Азии буддизм просуществовал бок о бок с индуистскими культами намного дольше, чем непосредственно в Индии. См. G.Coedes, Les Etats hindouises d'Indochine et d'Indonesie (Paris: E. de Boccard, 1948), pp.205-7. Поскольку Тибет был источником наиболее важных элементов и для буддизма, и для индуизма, у этого региона особая репутация. См. H.G. Quaritch-Wales, The Making of Greater India (London: Bernard Quaritch, Ltd., 1951), здесь выделены те природные элементы учений, которые автор в значительной степени игнорирует.
736
Джайнизм Индии противостоял движению тантризма в гораздо большей степени, и тем самым сохранил свою обособленность, но только как секта, число членов которой было ограниченным, а размещение локализовано преимущественно югом и западом Индии. Другой, более четко определенной религиозной группой были парсы, последователи зороастризма, бежавшие в Индию от мусульманских завоеваний между VIII в. и X в. Они сохранились до наших дней как небольшая община в основном вокруг современного Бомбея.
Эволюция индийской религии (и культуры в целом) в течение VII-VIII вв. всесторонне закаляла индуизм в его противостоянии исламу. Безусловно, мусульмане проявляли инициативу, вторгаясь в Индию с оружием и со словом той непримиримой религии, которая приходила в ужас от индийского идолопоклонства. При этом отсутствие веротерпимости, присущее исламу, вынуждало индийцев относиться ко всему иностранному враждебно. Но ведь культура ислама включала те же элементы культуры Ирана и Греции, которые еще раньше так много сделали для индийской литературы и искусства. В ответ индуизм ушел в оборону, возвращаясь к исконным традициям и отвергая те положения своей ранней культуры, на которых наиболее очевидно проявилось воздействие иностранного влияния. На практике это означало принятие в сферу письменной культуры многого того, что было совершенно древним и примитивным. Это также означало, что индуизм представал перед внешним миром более цельным, чем когда-либо прежде. Каждый, от самого скромного крестьянина и до ученого брахмана, мог теперь найти отклик своим совершенно различным чаяниям в просторном наследии индуизма [737] .
737
Сила уникального индуистского сочетания атавистически ритуализированных чувств с наиболее утонченной метафизической тонкостью хорошо передана в последнем разделе романа E.M. Forster, Passage to India (London: Edward Arnold & Co., 1924).