Восхождение Запада. История человеческого сообщества

Мак-Нил Уильям

Такое ожидаемое будущее — конечное создание общемирового космополитизма, которое по сравнению с беспорядками и торопливостью нашего времени будет намного более стабильным. Подходящие политические рамки для такого общества могут возникать сразу — в результате победы или поражения в войне или постепенно — в результате последовательной инкапсуляции особенного равновесия мировой власти

в рамках растущей эффективности международной бюрократии. Но не столь важно, как именно это произойдет, космополитизм будущего, без сомнения, будет нести на себе западный отпечаток. По крайней мере в его начальной стадии любое всемирное государство будет империей Запада. Это было бы так, даже если бы незападному миру каким-то образом удалось получить полный контроль над мировым политико-военным правительством — он должен был бы снова вводить такие западные характерные особенности, как индустриализм, наука и общественное оправдание власти посредством ее защиты с помощью той или иной политической веры. Следовательно, «Восхождение Запада» может служить стенографическим описанием конечного результата истории развития человеческого сообщества до определенного времени [1154] . 

1154

Восхождение Запада, как обозначено в названии этой книги, только ускоряется по мере того, как народы Азии и Африки освобождаются от европейского господства - поскольку именно овладение западными техникой, отношениями и идеями позволило им сделать это.

Не нужно далеко искать исторические параллели такой стабилизации смятенного и хаотического общественного порядка. Римская империя стабилизировала эллинистический мир путем монополизации военной силы. Династия Хань в Древнем Китае как последний довод в борьбе против массовых волнений в нежелающих покоряться государствах использовала создание императорской бюрократической структуры, которая выдержала испытание временем и, несмотря на те или иные неудачи и ограниченные улучшения, дошла до наших дней. Воюющие государства

в XX в., кажется, стремятся к подобному решению своих конфликтов за исключением, конечно, апокалипсического видения, которое неотступно мучит наше время, — взрыва ядерной бомбы и стонов облученного человечества.

* * *

Бремя неопределенности нашего времени и драматический масштаб альтернативных возможностей явно гнетут умы многих восприимчивых людей. Однако может воодушевлять и беспримерная гибкость дел человеческих. Предвидение, осторожное решение, беспримерная храбрость никогда ранее не имели такой возможности обострить нашу жизнь и жизнь последующих поколений. Добродетели и мудрость людей во всех частях мира редко стоили дорого, но они надеялись самим фактом своего существования подтвердить общие идеалы, провозглашаемые всеми — или почти всеми — мировыми лидерами. 

Тот факт, что тупость, зло и порок точно так же усиливали власть, не должен уводить в стороны наши мысли. Скорее мы должны считать их неизбежной частью все возрастающего добра. Только великие опасности порождают великие победы. И без возможности поражения все человеческие достижения были бы пресными. Наш мир, конечно, не избавлен ни от поражений, ни от опасностей. И это дает возможность проявления героизма в той степени, в которой это было невозможно во всей предыдущей истории. 

Через несколько столетий люди, конечно, будут смотреть на наше время как на золотой век беспримерных технических, интеллектуальных, институциональных и, возможно, даже художественных достижений. Жизнь Афин в эпоху Демосфена, Китая в эпоху Конфуция и Аравии в эпоху Мухаммеда была жестокой, рискованной и неоднозначной — надежды боролись со страхами, великие дела творились на краю бедствия. Мы принадлежим к этому высокому обществу и должны считать себя счастливыми, что живем в один из великих веков мировой истории.