Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
Ассирийцы успешнее использовали «патриотическую реакцию» в борьбе против варваров, которые в XII-XI вв. до н. э. были очень близки к завоеванию цивилизованных государств. Железные руды были широко доступны в горах Северной Месопотамии, и ассирийским монархам в I тыс. до н. э. было легко обеспечить своих солдат оружием из нового металла. Кроме того, относительно широкое распространение железных руд дало им возможность увеличить армии до ранее невиданных масштабов. В случае возникновения опасности ассирийские цари призывали на войну мужское население своей страны, и резкое численное превосходство оседлого населения позволяло вести успешную борьбу против воинских отрядов варваров.
Первые солдаты были набраны из коренного крестьянского населения самой Ассирии, а местная знать составила корпус полупрофессиональных офицеров. Но по мере того, как империя увеличивалась в размерах, а военные кампании стали вестись на все более дальних границах, коренных ассирийцев стало не хватать для пополнения рядов солдат. Это привело к тому, что для ассирийских царей политика
Недостаток твердого национального духа в ассирийских армиях последнего века империи восполнялся умелой методичной организацией и дисциплиной. В период наиболее быстрого распространения власти Ассирии (середина VIII в. до н. э. и позже) вооруженные силы были разделены на четыре основных рода войск: легкую пехоту, тяжелую пехоту, кавалерию (введена ок. 875 г. до н. э.) и уже устаревшие колесницы. Пехота была, безусловно, самой многочисленной и состояла из регулярных воинских частей. Кроме того, ассирийская армия делилась на гвардию, постоянные силы гарнизонной службы и резерв, состоявший из демобилизованных ветеранов и других лиц, получивших земли в обмен на обязательство встать на службу в случае военной угрозы. Офицерский корпус представлял собой отдельное сословие ассирийского государства, но высшие офицеры, похоже, набирались исключительно из узкого круга военных династий. Назначение на должность и продвижение по службе регулярно производились от имени царя, и вступление на престол нового владыки, что характерно, влекло за собой перетряску высшего военного офицерства.
Почти ничего не известно об ассирийской тактике ведения боя. Регулярные части, кажется, не применялись на полях сражений: рассыпной строй, видимо, давал больше свободы лучникам, при этом не делая их удобной целью для вражеских стрел. Скульптурные батальные сцены, ранее украшавшие царские дворцы, позволяют предположить, что пехотинцы-лучники составляли главную ударную силу. Каждый стрелок был защищен тяжеловооруженным воином-щитоносцем с копьем для рукопашной схватки. Кавалерия и колесницы занимали незначительное, но крайне почетное место и использовались для преследования разбитого врага. Ассирийцы добились больших успехов в создании тяжелых стенобитных и осадных орудий и были мастерами осады и штурма укрепленных городов. Кроме того, такие достижения, как прокладка дорог для колесниц по пересеченной местности, форсирование людьми со снаряжением рек, а также ускоренные длинные марши, позволявшие застать врагов врасплох, были обычной практикой, отражавшей общее превосходство ассирийской военной организации.
Эти скульптуры двух ассирийских царей, Ашшурнасирпала (883—859 гг. до н. э.) слева и Саргона II (722—705 гг. до н. э.) справа демонстрируют, соответственно, религиозный консерватизм и беспощадную административную рациональность Ассирийской империи. Ашшурнасирпал изображен в ритуальной позе, наблюдавшейся еще у ранних шумерских статуэток, и, подобно им, озабоченно ожидает решения богов, которое ему сообщат жрецы, чьи традиции непрерывно восходят к седой древности Шумера. Грозный профиль Саргона II также имеет свои художественные корни в глубоком прошлом Месопотамии, но традиция военных походов и имперских завоеваний, которую он продолжал, разрушала старые привычки, обычаи и благочестие. Трения между жестким консерватизмом и радикальным рационализмом, жрецом и царем, храмом и дворцом стояли в центре письменной истории Месопотамии. Ассирийцы лишь обострили старое противостояние до новой, невыносимой крайности; здесь в камне полностью отражены эти противоречия их империи.
В целом ассирийская военная организация и система управления кажутся нам удивительно современными. Несомненно, стиль европейских армий последних трех веков, а также имперских армий Рима и Персии во многом напоминает ассирийский [193] . Изобретение такого важного инструмента управления государством, как массовая пехотная армия, было, безусловно, величайшим достижением, в чем следует отдать должное кровожадным ассирийцам, каким бы ужасным ни представлялось нам назначение этого инструмента [194] .
193
Персидская военная организация была создана по ассирийским образцам. Армия, подобно ассирийской, была построена по десятичному принципу, от отделения числом в десять воинов до армейского корпуса в 60 тыс. человек с командирами-персами во главе всех крупных частей. Персидские цари привлекали в свои имперские армии даже больше различных национальностей, чем ассирийские владыки. См. перечень частей армии Ксеркса в 480 г. до н. э. у Геродота (книга VII, 60-88), который основывался на официальных персидских источниках.
В одном аспекте персы превосходили своих ассирийских предшественников - они призвали на военную службу египетские,
194
Об ассирийской военной организации см. Bruno Meissner, Babylonien und Assyrien (Heidelberg: Carl Winter, 1920), I, 89-114; Johannes Hunger, Heerwesen und Kriegsfuhrung der Assyrer auf der Hohe ihrer Macht (Leipzig: J.C.Hinrichs, 1911). Восстановление значения пехоты как основы военных операций явно открыло возможности для более демократических форм управления государством, но только греки на окраине восточного мира имели возможность изменить свои государственные институты в этом направлении. Характерная для Востока монархическая, бюрократическая традиция оказалась слишком сильной, чтобы дать трещину из-за изменений в военном деле, которые произошли в начале I тыс. до н. э. в результате широкого распространения железа.
В. СИСТЕМЫ УПРАВЛЕНИЯ
Отливы и приливы народов и армий в плодородных областях Среднего Востока в 1700-500 гг. до н. э. вызвали стихийное улучшение методов управления, необходимых для сохранения целостности большого государства. Этот прогресс, однако, часто прерывался длительными периодами явного отката к прошлому, пока административные методы Хаммурапи не были значительно улучшены Ассирийской и Персидской империями.
Воины на колесницах, прокатившиеся волной по Среднему Востоку в 1700-1500 гг. до н. э., основали слабо централизованные «феодальные» государства. Удачливые предводители воинских отрядов просто разделили завоеванные земли между своими главными соратниками. Весь дух варварского общества делал иную политику немыслимой; царь, который постарался бы сохранить для себя власть и прерогативы методами Хаммурапи, показался бы тираном и узурпатором в глазах своих воинов. Поэтому административная машина, на которой Хаммурапи основал свою власть, была частично разрушена или пришла в упадок.
Во-первых, завоеватели считали, что их племенные и воинские традиции не будут подвергаться существенным изменениям. Войны продолжатся по знакомому сценарию: когда царь решит пойти в поход, он призовет своих могучих воинов, которые выйдут из своих поместий при оружии и на колесницах, готовые к новой кампании. Но магнаты-землевладельцы, зная, что их собственной власти над обширными угодьями ничто не грозит, легко меняли героизм как на новые идеалы, так и на новые предметы роскоши, доступные им как хозяевам и повелителям цивилизованного населения. Они не всегда были рады перспективе новой войны и уж вовсе не подчинялись автоматически царским приказам. Уклонение от военной службы в провинциях ширилось одновременно с возрастанием царских амбиций; для царя, правившего городским населением по канонам бюрократической системы, всегда существовало искушение восстановить самодержавную власть, которой наслаждались его предшественники на троне. Потому оседание победоносных военных ватаг среди цивилизованного населения неизбежно заканчивалось трениями между царем и знатью.
Подробности таких процессов редко встречаются в дошедших до нас записях. Каменная стела, найденная в Вавилоне, показывает, что некие царские прерогативы сохранились. Надписи повествуют о том, что различные касситские монархи даровали знати, или реже городам, иммунитет от царского судопроизводства и налогообложения. Эти дары явно раздавались в большом количестве; и слабость касситского государства в международных столкновениях, похоже, показывает, как мало было позволено центральной царской власти [195] .
195
Bruno Meissner, Babylonien und Assyrien, I, 127-29.
Дальше к северу на окраинах цивилизации варварский тип феодального правления был более успешным. Приблизительно в 1600-1400 гг. до н. э. цари Митанни создали обширное, хоть и слабо централизованное, государство, распространившее свою власть на север Месопотамии, Сирию и, возможно, также часть Анатолии. В этих областях, где городская жизнь была еще слабой и требовались постоянные усилия для противостояния непрерывным атакам варваров из степей и предгорий, воинский дух и дисциплина, вероятно, разлагались медленнее, чем в касситском Вавилоне. Когда власть Митанни, наконец, ослабела и рухнула (ок. 1380-1270 гг. до н. э.), другое феодальное и имперское государство, Хеттская империя, выросло на северо-западных окраинах цивилизации Среднего Востока. Упадок воинского духа и дисциплины варваров постиг сначала касситов, затем Митанни и наконец хеттов, которые еще в XIV в. до н. э. учились вождению колесниц у специалистов из Митанни [196] .
196
См. анализ развитии во II тыс. до н. э. в Albrecht Gotze, Hethiter, Churriter und Assyrer, pp. 101-12 and passim.