Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
Теперь мидянам и персам, унаследовавшим земли Ассирийской империи, пришлось думать о защите цивилизованных общин Среднего Востока от новых нашествий кочевников. Несмотря на общее превосходство в военной силе, для правителей из династии Ахеменидов эта задача оказалась отнюдь не легкой, о чем можно судить по гибели Кира (530 г. до н. э.) во время похода на восток и неудачам Дария во время европейской кампании против скифов (512 г. до н. э.). Территории Ирана, граничившие со степной зоной, были особенно уязвимы. И только использование конницы наемников, набранных из кочевников, позволило Ахеменидам обезопасить северные и восточные пределы империи от набегов [385] .
385
Karl Jettmar, «The Altai before the Turks,» pp. 156-57.
Европе времен варварства возникновение конного кочевничества также принесло любопытные последствия. В начале VI в. до н. э. скифы создали на юге России мощную, хотя и не монолитную «империю» и распространили свое господство далеко на запад вплоть до нынешней Венгрии. Как и их сородичи и соперники в Персии, они провозгласили себя правящим сословием, которому обязаны подчиниться все живущие на покоренных землях. Однако, в отличие от персов, скифы продолжали вести полукочевой образ жизни, подчиняясь внутриплеменной дисциплине [386] .
386
Rostovtzeff, Iranians and Greeks, pp.35-44.
Первыми,
Что же касается распространения новой тактики на восток, то тут многое остается неясным. Племена, которые предпочли новый образ кочевой жизни, едва ли могли стремиться на восток, где пастбища и климат были хуже. Так что в Монголию мастерство верховой езды добиралось достаточно долго, по мере того как племя за племенем перенимали его у своих западных соседей [388] . Потребовалось, по-видимому, не меньше четырех столетий, прежде чем этот процесс был завершен, поскольку в китайских письменных источниках первые упоминания о коннице варваров на северо-западных окраинах датируются IV в. до н. э. [389]
387
Об экспансии кельтов см. Henri Hubert, Les Celtes et Vexpansion celtique iusqu'a Vepoque de la Тёпе (Paris: La Renaissance du livre, 1932). О значении кельтской конницы см. William McGovern, The Early Empires of Central Asia (Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1939), pp.46-48. Почему на западе Европы не привилось оружие степных конников и почему кельты предпочли лукам мечи, остается неясным. Возможно, одной из причин было то, что территория Западной Европы была сплошь покрыта лесами и болотами. В лиственном же лесу эффективность стрельбы из лука ограничена и надо рассчитывать на рукопашную схватку с противником. При всем при том не меньшую роль могли играть древние приверженности и предрассудки, не следующие никакой логике.
388
Karl Jettmar, «Zur Herkunft der turkischen Volkerschaften», Archiv fur Volkerkunde, HI (1948), 16-17; K.Jettmar, «The Altai», pp.148-150; B.Rubin, «Das neue Bild der Geschichte Eurasiens», Jahrbiicher fur Geschichte Osteuropas, N.F. II (1954), pp. 106-7.
Здесь напрашивается аналогия с распространением в XVI-XVII вв. н. э. навыков верховой езды среди американских индейцев, живших на Великих равнинах. В последнем случае можно с уверенностью сказать, что новый стиль жизни привился не благодаря завоеванию, а благодаря заимствованию навыков и опыта. Следует отметить, что распространение этих навыков также преодолело климатический градиент на пути в более суровые земли. Однако в Евразии этот градиент был более серьезно выражен по сравнению с Северной Америкой, так как в последнем случае продвижение на север - к Великим равнинам сопровождается лишь понижением температуры и сокращением сезона вызревания трав, тогда как продвижение по евразийским степям на восток - в Монголию сопровождается к тому же и более существенным фактором - резким снижение нормы годовых осадков.
389
W.McGovern, Early Empires of Central Asia, pp. 100-101.
С появлением у жителей монгольских степей юрт с разборным каркасом и крытых черным войлоком Китай оказался перед той же военной угрозой, что и Средний Восток тремя столетьями ранее. Царство Цинь на северо-западе Китая первым испытало удар. Поначалу набеги кочевников не были ни достаточно организованными, ни массированными, чтобы преодолеть оборонную мощь Китая. Однако их удары были настолько ощутимыми, что заставили правителей Цинь перенять тактику кочевников и перестроить свою армию по их образцу, сделав ее ядром конных лучников. При этом новая тактика боя не только позволила сдержать набеги кочевников, но и возвысила царство Цинь над своими соперниками в самом Китае, что в конце концов позволило правителю Цинь объединить Китай и стать в 221 г. до н. э. его императором [390] .
390
Приход к власти правителя Цинь - классический пример того, как много может выиграть военачальник от одной лишь демонстрации военной мощи. С другой стороны, рост этой мощи как в царстве Цинь, так и в Персидском царстве можно рассматривать как «естественную реакцию» на угрозу, возникшую со стороны конницы кочевников.
Тем не менее то, что полноценная конная армия была создана в Монголии лишь к IV в. до н. э., отнюдь не означает, что только тогда страны Дальнего Востока впервые ощутили на себе силу конных воинов. Материалы археологических раскопок содержат много неясностей и не позволяют вынести окончательного суждения. В частности, немало споров вызывает проблема так называемого скифского звериного стиля в искусстве. И все же при всех разногласиях невозможно отрицать, что у скифского стиля немало характерных черт, присущих китайскому искусству, и что у искусства эпохи Чжоу много особенностей скифского стиля. Более того, на огромном участке побережья от Южного Китая до Северного Вьетнама сделано множество находок, обладающих поразительным сходством с предметами, либо найденными в далеких от этого региона причерноморских степях, либо поступившими в музеи из неизвестных источников [391] .
391
Gregory Borovka, Scythian Art; M.I.Rostovtzeff, The Animal Style in South Russia and China (Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1929); Ludwig Bachhofer, A Short History of Chinese Art, p.46; Robert Heine-Geldern, «Das Tocharerproblem und die pontische Wanderung», Saeculum, II (1951), 225-55; Karl Jettmar, «The Altai before the Turks», 148-56.
Как это объяснить, пока не вполне ясно. Возможно, скифские племена, жившие вблизи Алтая, овладев искусством верховой езды, использовали свое положение в тогда (VIII в. до н. э.) крайней восточной точке распространения нового конного кочевничества для совершения набегов на оазисы Восточного Туркестана, следуя по вероятному пути завоевателейколесничих. Нельзя исключить, что одной из причин падения династии Чжоу в 771 г. до н. э. оказалось именно такое стремительное и внезапное вторжение. Примерно в те же времена другие отряды всадников могли проникнуть через провинцию Сычуань в глубь страны вплоть до южного побережья Китая [392] .
392
Это предположение строится на догадке Джеттмара, изложенной в его статье «Алтай до тюркского нашествия» («The Altai before the Turks»), и едва ли может считаться вполне обоснованным. Лишь после тщательных археологических исследований в Восточном Туркестане и Западном Китае это предположение, как и гипотеза о том, где пролегали пути боевых колесниц в предшествующем тысячелетии, могут быть приняты или отвергнуты. То, что оазисы в бассейне реки Тарим на задворках Китая населены народом, говорящим на индоевропейском языке («тохарском»), возможно, наследие скифских набегов. См. Rene Grousset, VEmpire des steppes, p.79. He исключено, что этот язык, дожив до наших дней, составляет единственное реальное подтверждение такой интерпретации описанных событий.
Слева представлены три предмета, изготовленных в Китае, а справа для сравнения — образцы, изготовленные в Центральной Америке. Сходство между ними столь велико, что едва ли может рассматриваться как случайное. Подобные параллели (хотя и не всегда столь разительные) встречаются сплошь и рядом. Трудно объяснить подобное сходство, исключив контакты между этими
Согласно этой гипотезе, всего лишь одно или два поколения спустя, прекратив набеги на Китай, скифы повернули своих коней на запад и вошли в историю, столкнувшись с обладавшими письменностью народами Среднего Востока. Такая задержка может быть объяснена тем, что на пути на запад скифам поначалу приходилось вступать в столкновения именно с теми воинственными кочевыми племенами, у которых они, возможно, переняли верховую езду. Лишь после того, как скифы смогли покорить эти племена или объединиться с ними, что еще более усилило их военную мощь, они смогли продолжить путь на запад, но вскоре оказались на обширных и обильных пастбищах юга России. Они быстро победили населявших эти земли киммерийцев и сделали, как мы можем предположить, своим центром нынешние земли Украины, оставив в покое Китай и выставив лишь незначительный арьергард на территории Центральной Азии.
Как это ни поражает воображение, но не исключено, что политические потрясения, обмен новейшими техническими достижениями и сюжетами декоративного искусства, последовавшие за набегами скифов, не ограничились исключительно Старым Светом. Есть немало свидетельств самого разного рода в пользу того, что человек пересекал пространства Тихого океана еще в дохристианские времена. Эта гипотеза позволяет объяснить сходство многих находок, обнаруженных археологами в Перу и Мексике, с теми, что были сделаны на побережье Юго-Восточной Азии [393] . Сравнивая виды растений и сельскохозяйственных культур на обоих побережьях Тихого океана, можно предположить, что семена или черенки этих растений были перевезены человеком еще в давние времена [394] .
393
Согласно хронологии, преложенной в работе: Robert Heine-Geldern, «Die asiatische Herkunft der sudamerikanischen Metalltechnik», Paideumay V (1954), 347-432, распространение мотивов в искусстве и новых технологий по островам Тихого океана стало особенно актуальным вскоре после того, как гипотетические племена степных кочевников достигли южного побережья Китая, что произошло примерно в VII в. до н. э. Возможно, полуварварская культура Донгсона смогла создать почву для соединения местных навыков навигации и бесшабашного авантюризма выходцев из Центральной Азии, совсем недавно освоивших искусство конного боя. Смена обычаев и нравов меняла и социальные отношения, и, быть может, беспрецедентные океанские экспедиции были одним из откликов на возникавшие проблемы.
Тем не менее совсем не обязательно принимать при этом предположение Хайне-Гелдерна о том, что уже в те времена было налажено двустороннее движение судов через Тихий океан. Если даже единственная лодка и пересекла океан - скорее всего далеко унесенная штормом, с командой, достаточно разумной, чтобы на судне, не способном двигаться против ветра, не пытаться повернуть назад, - то это все, что требуется для объяснения сходства между находками на побережье Юго-Восточной Азии и берегах Америки. Можно не сомневаться, что эти авантюристы могли приобрести такое важное значение лишь при чрезвычайных обстоятельствах. Однако, если индейцы Мексики или Перу смогли к тому времени развить свою цивилизацию до достаточно высокого уровня, то передовая технология (например, умение изготовлять изделия из меди и бронзы), а также обладающие магической силой мотивы и сюжеты произведений искусства, оказавшихся у отчаянных мореплавателей из Южной Азии, вполне могли быть инкорпорированы в местную культуру. Даже такие редкие и случайные контакты могли стать причиной поистине революционных изменений в местных технологиях и стилях искусства.
394
George F.Carter, «Plant Evidence for Early Contacts with America», Southwestern Journal of Anthropologyy VI (1960), 161-82; George F.Carter, «Plants across the Pacific», Society for American Archaeology, Memoirsy No.9 (1953), 62-72.
Учитывая, что европейцы были не в состоянии пересечь Атлантику до 1000 г. н. э., а за пять последующих столетий не смогли создать постоянных поселений на противоположном берегу Атлантики, мысль о том, что жители Азии пересекали куда более обширные пространства Тихого океана еще в дохристианскую эру, может показаться абсурдной. Но эта гипотеза не является столь уж невероятной, если принять во внимание, что, во-первых, покорение Европы варварами в бронзовом веке пагубно повлияло на искусство мореплавания, развивавшееся еще с мегалитического периода, и новое поколение мореплавателей появилось в Европе лишь во времена скандинавских викингов [395] . Тем не менее тот факт, что Канарские и Азорские острова были заселены носителями культуры каменного века, когда в XIV в. н. э. до них добрались европейцы, указывает, что даже примитивные народы из крута, похоже, мегалитической культуры могли — случайно или намеренно — совершать далекие путешествия по Атлантике и даже, с учетом всех возможных возражений, могли добраться, занесенные штормом или спасаясь от какой-нибудь опасности, до берегов Нового Света [396] .
395
Сохранение мегалитических традиций мореплавания в Ирландии сделало возможным морские путешествия ирландцев в первые века христианства. Открытие и первая колонизация в Исландии стали одним из самых драматических и полностью задокументированных открытий этих веков. Мифы об «Острове Святого Брендана», возможно, своего рода отражение контактов с другими островами Атлантики, а быть может, даже с Америкой.
396
Мифы ацтеков о пришедших с запада людях более высокой культуры могут свидетельствовать о трансатлантических путешествиях таких людей. О состоянии культуры на Канарских островах в тот период, когда они были открыты европейцами, см. Dominik J.Wolfel, «Die kanarischen Inseln: die westafrikanischen Hochkulturen und das alte Mittelmeer», Paideuma, IV (1950), 231-53.
Во-вторых, навигация в двух океанах различается, и притом принципиально, на разных участках побережья. Европа расположена на одном из самых штормовых и самых неудобных для навигации участков побережья Атлантического океана, представления европейцев об океанских плаваниях долгое время формировались их опытом плавания в Северной Атлантике. Однако в более низких широтах, особенно там, где круглый год ветер не менял направления и дул практически с одной и той же силой, путешествие через океан должно было выглядеть совершенно иначе. Небольшие и примитивные суденышки: плоты, каноэ, плетенные из ивняка и обтянутые кожей рыбачьи лодки могли безопасно плавать в спокойных водах, а при хороших парусах, руле и киле немудреное судно могло идти беспрепятственно под боковым или попутным ветром [397] .
397
Даже Северная Атлантика не была абсолютно непреодолимой для примитивных судов. Несколько легких эскимосских лодок с людьми на борту в XVII в. пересекли участок Атлантического океана, разделяющий Гренландию и Шотландию. См. Ian Whitaker, «The Scottish Kayaks and the “Finnmen”», Antiquity, XXVIII (1954), pp.99-104. Известны также сходные по смыслу и, безусловно, подлинные истории, происходившие уже в недавние времена, о японских рыбаках, захваченных штормом и поневоле пересекших Тихий океан в северной его части. Это еще раз доказывает, что даже в северной своей части океаны не представляли собой непреодолимой преграды, отделяющей Америку и Азию. См. Andrew Sharp, Ancient Voyagers in the Pacific (Wellington, N.Z.: Polynesian Society, 1956), p.60. Разумеется, древним примитивным судам было куда легче пересекать океан в его более спокойной части. Шарп приводит убедительные доводы в пользу того, что полинезийцы могли свободно преодолевать между островами Тихого океана дистанции в 200-300 миль. Из этого не следует, что не предпринимались и более дальние путешествия, когда задуманное плавание не удавалось и не получалось в намеченный срок достичь островов, которые должны были, по мнению мореходов, уже появиться на горизонте. Шарп, напротив, с упорством перечисляет множество случаев именно таких походов, случавшихся по необходимости, в тот короткий период, когда европейцы только начали свое проникновение в Океанию и местное население продолжало свои морские путешествия, как обычно.