Восхождение Запада. История человеческого сообщества
Шрифт:
Чтобы уменьшить расходы на содержание постоянных армий и одновременно удовлетворить потребности солдат, преимущественно выходцев из крестьян, покинувших свои родные земли в поисках лучшей доли на чужбине, и Птолемеи, и Селевкиды организовывали солдат в специальные военные колонии, где они получали немалые земельные наделы во временное пользование с условием вернуться в ряды армии по первому требованию. В пределах владений Селевкидов (но не в Египте) такие военные колонии нередко вырастали в развитые города с устройством жизни по греческому образцу. С царского позволения, а иногда и при его активном содействии в этих городах создавались обычные для греческих городов институты власти: избираемая судейская коллегия, совет, собрание граждан.
Жители этих и других эллинистических городов представляли собой смесь из людей разных национальностей. В городах, которые крепко стояли на ногах и действительно процветали, большинство жителей скорее всего имели не греческое происхождение. Однако гражданские привилегии обычно давались лишь тем местные жители, которые по праву наследования либо благодаря образованию занимал общественное положение, равное грекам или македонянам. Поскольку привилегия гражданства обладала определенной ценностью, она скоро стала пользоваться большой популярностью среди местной знати таких крупных городов, как, например, Антиохия либо Сузы, — принятие гражданства давало возможность приобщиться к греческому стилю жизни. Эти и подобные им города, новые и старые, становились островками эллинизма в восточном море, где в большей или меньшей степени воспроизводился образ жизни, присущий греческим полисам.
444
Красивые общественные здания, гимназии, театры, храмы наряду с оборонительными сооружениями, системой водоснабжения и обустроенными гаванями стали характерными для каждого уважающего себя города. Планировка большинства городов того времени имела линейный характер с двумя главными улицами, пересекающимися под прямым углом и разделяющими город на четыре жилых сектора. Главные общественные здания располагались в центральной части города, но ассамблея, магистраты и суды всегда были не только служебной частью города, но и его достопримечательностью.
До македонских завоеваний ядром цивилизации Среднего Востока были Месопотамия, Сирия и Египет, а Иран и Анатолия находились на периферии. Александр действительно соединил Эгейское побережье и Малую Азию с более древним центром цивилизации; в то время как Северная Индия на востоке и земли Центрального Средиземноморья на западе стали сторожевыми заставами для новой эллинистическо-ориентальной цивилизации.
Конечно, это было время преобладания культурного многообразия. Смешение различных стилей греческой культуры и общественных институтов, простое добавление одного к другому сплеталось с разнообразием Среднего Востока, и без того пестрым и запутанным. Процесс эллинизации высших классов в странах Востока, возможно, никогда не заходил достаточно глубоко. И все же Греция и Восток становятся в это время, как никогда, связанными воедино. События в Сирии или Египте, в Иране либо Анатолии, собственно в Греции или в Македонии глубоко влияют одно на другое. Со временем Рим и Карфаген, а также государства Северной Индии все больше включаются в военно-политическую сеть активных экономических центров, лежащих по берегам Эгейского моря и Восточного Средиземноморья.
В пределах этого центрального района длинная череда войн и частых дипломатических конфликтов придала эллинистической политике приводящую в уныние сложность. Птолемеи и Селевкиды периодически боролись за контроль над Южной Сирией и Палестиной; Македония и Египет находились в подобном конфликте за право контролировать Эгейское побережье. Сначала эффективная централизация египетской администрации в совокупности с финансовыми ресурсами, обеспеченными ее налоговой системой, давали Птолемеям в этом регионе ряд значительных преимуществ над ее более бедными и менее организованными соперниками. Однако к концу III в. до н. э. в Египте наступил резкий спад активности, обусловленный разрастанием коррупции и бюрократическим безволием системы, начавшей удушать производителя, которого первые Птолемеи так бережно воспитывали и так безжалостно эксплуатировали.
Более свободное по своей внутренней структуре государство Селевкидов также перенесло ряд внутренних потрясений. В самом начале своей истории ряд отдаленных провинций царства утвердили свою независимость. Сначала Пергам в западной части Малой Азии, а затем и Парфия к юго-востоку от Каспийского моря и Бактрия на далеком северо-востоке — все они отпали в течение III в. до н. э., а в первой половине II в. до н. э. и еврейское государство Маккавеев последовало за ними. Но несмотря на все эти события, царство Селевкидов проявляло определенную гибкость, начисто отсутствующую у египетских Птолемеев. Двое из поздних селевкидских правителей, Антиох III (227-187 гг. до н. э.) и Антиох IV (175-163 гг. до н. э.) [445] , на некоторое время возвратили утраченные ранее обширные восточные территории, хотя ни один из них не был способен противостоять римскому превосходству на одном своем фланге либо устранить упорное, пусть слабо организованное, давление парфян на другом [446] .
445
Карьера Антиоха III (Великого) хорошо известна прежде всего от Полибия, а жизнь Антиоха IV Эпифана, злого гения Книги Маккавеев, до конца не ясна. Только собрав воедино разрозненные обрывки сведений и надписи на монетах, можно сделать вывод, что именно его доверенное лицо и родственник сверг независимую греческую династию Бактрии и прекратил завоевание Индии, которое эта династия начала несколькими годами ранее. Для увлекательной реконструкции этих неизвестных глав истории эллинизма см.: W.W.Tarn, The Greeks in Bactria and India (Cambridge: Cambridge University Press, 1951), pp.181-224. Отметим, однако, что реконструкция политики Антиоха IV на Востоке не бесспорна, см. A.K.Narain, TJie Indo-Greeks (Oxford: Clarendon Press, 1959), pp.53-57.
446
Значительные колебания власти Селевкидов в восточной части их владений, вероятно, отражают тот факт, что эллинистические города там предпочитали власть Селевкидов, а не других сюзеренов. Жители этих городов охотно открывали свои ворота армиям под знаменами Селевкидов, и это делало «отвоевание» городов Селевкидами достаточно легким, тогда как их соперники должны были изматывать города шаг за шагом, разоряя окрестности и захватывая караваны, заставляя правителей городов идти на невыгодные соглашения с правителями степей - парфянами, саками, мятежными сатрапами или еще с кем-либо.
История же более мелких государств той эпохи делает задачу восстановления деталей политической истории эллинизма чрезвычайно сложной. Буферные государства возникали в Греции, Иудее и Малой Азии — везде, где пересеклись сферы влияния трех основных монархий того времени [447] . На севере эллинского мира развивалась цепочка мелких пограничных царств, таких как Эпир, Вифиния, Понт. Их развитие повторяло процессы, происходившие в Македонии V-IV вв. до н.е., когда шло усвоение греческой культуры царским окружением и поместной аристократией. Царство Пергама ввиду его центрального местоположения в северо-западной части Малой Азии было эллинизировано глубже и включало несколько важных греческих городов. Под энергичным управлением Атталидов Пергам достиг высокого уровня процветания.
447
В самой Греции усилия по созданию федеративных объединений, достаточно сильных, чтобы на равных соперничать с крупными державами того времени, увенчались некоторым успехом. Но Греция в целом никогда не была способна к объединению, да и отдельные греческие государства не способны были создать единый фронт перед лицом внешней угрозы.
С ослаблением царства Селевкидов в Азии появился целый ряд новых государств. Из них Галатия и Каппадокия в Малой Азии оставались в значительной степени варварскими вплоть до римской эпохи. Но Парфянское царство, основанное ок. 247 г. до н. э. ираноязычными племенами, жившими в степях вблизи Каспийского моря, представляло собой интересный симбиоз эллинистических городов и монархии, носившей в некотором роде феодальный характер. Вообще складывается впечатление, что правители Парфии благосклонно относились к городам: один из ранних правителей даже называл себя филэллином (друг греков. — Прим. пер.). Парфянские цари были чрезвычайно активны в сфере получения доходов; они обложили налогом торговые караваны, связывавшие все главные города в Западной Азии; не исключено, что, восхищаясь греческой
448
Развитие и подъем сельского хозяйства, а также зарождение урбанизации начались на этих территориях при Ахеменидах. Решающим фактором для экспансии цивилизации с территории Западной Азии на Восток послужило не только умиротворение, привнесенное сначала персидским, а впоследствии и греческим правлением. Важным было и развитие системы подземных оросительных каналов, что сильно сокращало испарение воды и делало возможным сбережение и без того скудных водных ресурсов на этих землях. См. R.Ghirshman, L'Iran des origines a Vlslam (Paris: Payot, 1951), p. 180. Техника орошения с использованием подземных каналов была развита после заимствования некоторых технологических решений из горного дела и применения их в ирригации. Вероятно, такая система сначала была испытана в Армении еще во времена Ахеменидов. См. Charles Singer et al., A History of Technology (Oxford: Clarendon Press, 1956), II, 666. После принятия этого крупного технического достижения новые, по существу, не менее богатые, чем Месопотамия, регионы смогли возникнуть на дальних восточных окраинах Ирана, в долинах Амударьи и Сырдарьи. Греческое царство Бактрии было первым, но далеко не последним из целого ряда государств, которые будут в дальнейшем основаны на территории этого протяженного сельскохозяйственного оазиса. Другие оазисы, расположенные еще дальше на востоке, использовали точно такой же способ орошения, но несколько позже.
449
См. W.W.Tarn, The Greeks in Bactria and India, pp.225-408, A.K.Narain, Indo-Greeks.
Столь феноменальная военная и политическая экспансия эллинизма в IV и III вв. до н. э. начала постепенно терять свой импульс примерно к 200 г. до н. э. Поток греческой эмиграции значительно замедлился, а со временем и вовсе иссяк, что было связано с крайне неблагоприятной демографической обстановкой на родине. Без значительного притока полных сил и энергии греческих иммигрантов, которые так сильно помогли ранее Птолемеям и Селевкидам, мощь этих двух эллинистических монархий оказалась серьезно подорванной. Эллинизированная знать Александрии и Антиохии не могла поставлять хороших воинов, а подчиненное крестьянство Египта и Азии не испытывало любви к своим македонским правителям [450] .
450
Птолемеи обнаружили это после сражения при Рафии в 217 г. до н. э., которое они с помощью фаланги, набранной из коренных египтян, выиграли только для того, чтобы оказаться перед угрозой разрушительного мятежа возвратившихся домой победоносных египетских солдат. Ср. опыт гиксосов, правивших Египтом более чем за тысячу лет до этого.
Через некоторое время слабость эллинистических государств стала проявляться на полях сражений. Римляне установили свой контроль над Македонией и Грецией с поразительной легкостью в период между 200 г. и 146 г. до н. э. Почти одновременно — с 165-го по 128 г. до н. э. — Селевкиды уступили свои отдаленные восточные провинции сакам, а Месопотамия отошла парфянам [451] . Очень скоро, к середине II в. до н. э., политическая граница распространения эллинизма была отодвинута назад, за Евфрат; а остальные государства Малой Азии, Сирии и Египта способны были выжить, лишь выступая на стороне Рима в борьбе против Парфии. Безусловно, и римляне, и парфяне во многом переняли ценности и традиции греческой цивилизации. И все же их поразительные военные успехи в борьбе против эллинизма во II в. до н. э. указывают на политическое истощение первой стадии греческой экспансии.
451
Neilson C.Debevoise, A Political History of Parthia (Chicago: University of Chicago Press, 1938), pp.21-28.
2. СОЦИАЛЬНЫЙ И КУЛЬТУРНЫЙ АСПЕКТЫ
Смешение греков и азиатов в эллинистических городах вызвало сложные социальные и культурные изменения в жизни и тех, и других. В первом столетии после завоеваний Александра вектор культурных заимствований, казалось, имел лишь одно направление — от эллинизма к окружающим народам. Уверенность завоевателей в себе ничем не омрачалась; жизненная энергия греческого общества, оставшегося на родине, была очень высока. Поток эмигрантов приносил на Восток определенные черты образа жизни. — Высшие классы эллинистических городов не зависимо от этнического происхождения или культурного уровня старались перенять образ жизни греков и подражать им абсолютно во всем [452] . Греческий язык получил даже более широкое распространение, чем греческая культура. Приобщаться к культурным ценностям могли позволить себе только богатые слои общества, в то время как любой мелкий торговец способен был освоить упрощенный вариант греческого языка, так называемый койне. Койне постепенно замещал арамейский язык на обширных территориях и становился наиболее распространенным «лингва франка» Ближнего Востока. Для многих горожан, которые даже не стремились выдавать себя за греков, греческий язык стал родным [453] .
452
Как далеко мог бы зайти этот процесс, хорошо иллюстрирует Книга Маккавеев, описывающая поведение руководителей еврейской храмовой общины во времена Антиоха IV Эпифана. Из всех сообществ эллинистического мира еврейские общины, вероятно, были наиболее закрытыми по отношению к внешнему влиянию, тем не менее, по словам автора Книги Маккавеев, первосвященник Иерусалимского храма, носивший о многом говорящее имя Ясон (в честь предводителя аргонавтов.
– Прим. пер.), «призывал своих соотечественников к принятию образа жизни греков». Ясон фактически оскорбил чувства большинства своих консервативных соотечественников, переименовав Иерусалим в «Антиохию» и пытаясь перенять большинство греческих обычаев. Особенно возмутительным было основание гимнасиумов, где он и его товарищи занимались спортом в совершенно «порочном» виде, т.е. на греческий манер обнаженными. II Maccabees 4:7-15. Edgar J.Goodspeed (trans.).
453
Лучшие доказательства этого факта содержатся в иудейских источниках. «Септуагинта», греческий перевод иудейского Пятикнижия, сделанный в III в. до н. э., стал для евреев тем же, чем перевод Библии королем Яковом стал позже для англоязычных христиан: каноническим текстом Священного Писания. О превалировании греческого языка даже в самой Палестине см. Salo Wittmayer Baron, A Social and Religious History of the Jews (2d ed.; Philadelphia: Jewish Publication Society of America, 1952), I, 185-87.