Воскрешение из мертвых (илл. Л. Гольдберга) 1974г.
Шрифт:
— Ну, тем более! Нам неизвестно, в результате какой катастрофы погиб Фаэтон, но если бы с помощью космических ракет удалось исследовать все его осколки-астероиды, то по химическому анализу их вещества можно было бы установить всю структуру бывшей планеты. В том числе и ее ядро. А по аналогии…
— Простите, мистер Русин, но я в этом не уверен,- энергично качает головой Диббль и даже встает со своего места.- Что нам известно о земном? Что оно железное? Но ведь это одно лишь сапазишн… предположение. Зато температура его — три тысяча градусов — не вызывайт сомнений. Нет больших расхождений и в оценка давления внутри ядра. Это примерно три с половиной миллиона атмосфер. Правильно, да? В каком же тогда состоянии там вещество? Разве вы не знайт, что достаточно одного миллиона атмосфер, чтобы разрушить все электронные оболочки в атомах? Но когда этот давление и температура был снят, а он не мог быть не снят, раз планета разлетелся на куски… Правильно, да? Что тогда стало с веществом ядра, а? Разве он мог остаться в тот же самый состояний? Вне всяких сомнений, это уже совсем иной вещество! Он такой же, как в железных метеоритах. Правильно, да? А надо как-то узнайт, какой же ядро внутри живой планета,- продолжает Диббль.- Да, я не оговорился, именно живой планета!
— Я понимаю вас, мистер.Диббль. Ее, конечно, можно так назвать, а ядро — это, может быть, ее сердце.
— Да, правильно, сердце! Один наш американский фантаст сочинил жуткий роман — «Реквием». Он описал в нем, как в результат термоядерный война произошел инфаркт такого сердца одной планета.
— А я не верю, чтобы планета могла разорваться в результате термоядерной войны,- качает головой Алексей.- Скорее, она может погибнуть от чрезмерного любопытства разумных существ.
— Вы думайт, что мы можем доковыряться до этого в ее недрах? — смеется Диббль.- Если ей не страшен титанический сила землетрясений и извержений, что тогда для нее наши буровые, пусть даже самые сверхглубокие? Нет,’пусть уж лучше разумный существа соревнуются в разгадках тайна космоса и недр своей планета, чем в производстве термоядерный бомба.
— Я тоже за это.
— О, я не сомневался! Наш журнал очен поощряет такой соревнований. И когда вы напишете свой роман, пропагандирующий подобная идея, мы охотно будем напечатать такой советский пропаганда.- Он весело смеется и протягивает Алексею руку: -Ну, мне пора! Я и так отнял у вас слишком много время. Но я очен рад, что познакомился с вами. Когда будете в Штатах, обязательно заходите ко мне в гости. Вот вам мой визитный карточка с адресом. И я, и мой жена будет очен рад. Но прежде чем уйти, я хотел бы задать вам еще один вопрос.
— Пожалуйста, мистер Диббль.
— Вы ведь не думаете, что тайна земного ядра можно разгадать одним только сверхглубоким бурением?
— Да, я не думаю, чтобы этого было достаточно.
— Что же тогда? Может быть, прощупать земное ядро каким-нибудь локатором, как Луну и Венеру, а?
— Но ведь никакой оптический луч, даже луч квантового генератора…
— Да, конейшн! — живо перебивает его Диббль.- Ну, а если луч нейтрино?
— Нейтрино?
— Да, нейтрино. Сейчас много пишут о нейтринных телескопах. И у вас и у нас тоже.
— Но ведь для нейтрино прозрачна не только наша планета, но и само Солнце. Вы же знаете, что нейтрино почти не взаимодействует ни с каким веществом.
— Да, это так. И все-таки наши ученые предполагайт, что именно нейтрино — тот инструмент, с помощью которого можно проникайт в тайна ядра наш планета. Ну, извините, когда-нибудь я должен все-таки уйти! До свидания!
Он простодушно посмеивается и снова крепко жмет руку Алексея.
— И не провожайте меня, пожалуйста, я сам доберусь до своей гостиница.
Он уже стоит у самых дверей и, будто совсем уже между прочим, задает Алексею еще один вопрос:
— А вы разве не знакомы с работами ваш профессор Кречетов?
— Нет, не знаком.
— А ведь именно он у вас экспериментирует с нейтрино.
— Крупнейший специалист по нейтрино у нас академик Понтекорво.
— Да, но именно профессор Кречетов с помощью нейтрино пытается разгадать тайну земного ядра.
— В первый раз слышу об этом.
— Ну, тогда, значит, профессор этот очен у вас засекречен,- посмеивается Диббль.
13
Диббль мог и пошутить, говоря о засекреченности Кречетова — отец уверяет ведь, что профессор не ведет никаких секретных исследований. Однако последние слова Диббля все-таки настораживают Алексея.
Весь день сегодня он ни о чем не может спокойно думать, а когда приходит с работы Василий Васильевич, спрашивает его:
— Тебе не известно, папа, такое имя — Джордж Диббль?
— Нет, впервые слышу. А кто он такой?
— Корреспондент американского научно-популярного журнала. Был у меня сегодня, интересовался моей повестью. И вот что меня удивило: ему откуда-то известно, над чем работает профессор Кречетов. Разве об этом публиковалось что-нибудь?
— Что-то, кажется, было в начале года,- припоминает Василий Васильевич.- Какая-то краткая информация в одном из вестников Академии наук. А почему это так тебя встревожило?
— Мне показалось странным, что Диббль почему-то считает профессора Кречетова засекреченным,- после небольшой заминки отвечает Алексей.
— Они вообще всех наших ученых считают засекреченными,- усмехается Василий Васильевич.
— Ну, а ты-то знаешь ли, над чем на самом деле работает Кречетов?
Русин-старший не сразу отвечает на вопрос, хотя совсем недавно он ответил бы на него не задумываясь.
— До сих пор я твердо был уверен, что он работает над теоретическими проблемами нейтринной астрономии, но теперь… Теперь я уже не знаю, только ли над этим. Теперь вообще многое стало загадочным. Помнишь, я говорил тебе о подозрительном посетителе моей библиотеки?
— Как раз хотел спросить тебя об этом.
— Ну, и кем, ты думаешь, он оказался? Работником государственной безопасности!
— Так что же тогда получается?-недоуменно произносит Алексей.- Детективный роман какой-то… Сам-то Кречетов знает ли об этом?
— Думаю, что не знает. Во всяком случае, товарищ из госбезопасности просил меня ничего не говорить ему об этом. Им нужно, видимо, установить, кто же интересуется Кречетовым.
— Да, пожалуй,- соглашается с отцом Алексей.- Но тогда и этот Диббль тоже, может быть, не случайно интересовался Кречетовым? Не мог он каким-нибудь образом узнать о том, что ты работаешь с Кречетовым в одном институте?
— Ну, это ты уже фантазируешь, Алеша. Откуда ему знать такие вещи? Расскажи-ка лучше, как идут твои дела с повестью,- переводит Василий Васильевич разговор на другую тему.- Не отказался ты еще от идеи разгадать тайну гибели Фаэтона?