Воскрешение
Шрифт:
Мертвая тишина. Мартин заворочался на своем сиденье.
— Спите-спите, — мягко проговорил Джим. — Вам нужен отдых.
— Нет, я все. — Мартин потянулся и широко зевнул. — Почему бы тебе не пустить меня за руль ненадолго? А сам отдохнешь?
— Я в порядке, Мартин. Честно говоря, мне сейчас лучше быть за рулем. Это отвлекает от мыслей.
— Джим, я знаю, сейчас все выглядит печально. Но ты должен доверять Господу.
Джим хмыкнул:
— Мартин, вы мой друг и я вас уважаю, но после всего, что мы видели, я не уверен, что до сих пор верю в Бога.
Мартин пристально смотрел на него.
— Ничего. Тебе не обязательно верить в Бога, Джим. Просто знай, что Он верит в тебя.
— Вы серьезно? Это же так избито.
— Избитая фраза — не значит лживая.
Джим покачал головой, и старик, тихо усмехнувшись, продолжил:
— Мы ведь уже далеко зашли, да? Не знаю, как ты, но я бы сказал, мы добились невероятного. Мы уже давно должны были погибнуть, Джим, но мы живы. Как мне кажется, Он помогает нам на протяжении всего пути.
— А мне кажется, Он только ставит нам преграды.
— Нет, это не Он. «Бог помогает тем, кто помогает себе сам», помнишь? Вот он и помогает нам выкручиваться из передряг.
— А как Он помог Делмасу и Джейсону? Как помог моей жене и ребенку? Если это так Бог нам помогает, Мартин, то не обессудь, но пошел Он тогда нахрен!
Мартин на минуту умолк.
— Знаешь, — проговорил он, — мне доводилось слышать, как молодые люди шутят об аде, не имея понятия, что говорят. «Мне плевать, если попаду в ад. Там же все классные люди, крутая будет гулянка». И когда я слышал эти слова, мне хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Иисус описывал ад как вечный огонь, исполненный скрежета зубов. Это место очень реально, и там происходит все, что угодно, но только не развеселая гулянка.
— И?
— Я хочу сказать, когда дело касается Господа, нельзя бросаться такими словами, Джим. Бог — он средоточие любви, но и Бог мести из Ветхого Завета.
— Тогда это уже похоже на раздвоение личности.
Мартин сдался, поняв, что дальнейший спор ни к чему не приведет. В сердце его товарища скопилось слишком много горечи. Говорить о вере с тем, в ком ее не осталось, тяжело.
Мартин закрыл глаза, притворившись, будто уснул, а сам тихо молился о вере Джима — и о своей собственной.
Наконец изнеможение вынудило Джима пустить Мартина за руль. Перед самым рассветом уровень бензина приблизился к нулю, и Мартин разбудил его.
— Нам нужно поскорее найти новую машину.
— Я могу перекачать, если надо, — сказал Джим. — Я так делал в школе.
Они остановились недалеко от Вероны, что в штате Виргиния, приметив рядом с магистралью заброшенную молочную ферму. Путники свернули на съезд и немного проехали назад по пыльной однополосной грунтовой дороге. Но, не успев добраться до цели, они услышали страшную пронзительную какофонию — звуки доносились из амбара.
— Коровы? — спросил оторопевший Мартин.
— По-моему, да, — ответил Джим, — но вряд ли они еще живы.
Поблизости стояли трактор «Джон Дир», огромный комбайн, мини-фургон со знаком «Инвалид» и старый ржавый грузовик.
— Думаю, где-то здесь мы сможем набрать бензина, — сказал Джим. — Если он, конечно, остался в баках.
Выйдя из «бьюика», они осмотрелись, нет ли поблизости признаков живых мертвецов. Затем, удостоверившись в их отсутствии, прислушались к жутким звукам. Дикий вой странным образом манил людей и они медленно подошли к амбару. Не успели они подойти к дверям, как в нос ударил резкий запах и Мартин закашлялся. Выставив перед собой оружие, Джим толкнул дверь и подождал, пока та распахнется. Петли громко заскрипели.
Коровы стояли аккуратными рядами в стойлах. Причина их смерти была очевидна. У одних, без фермеров, которые бы их доили, взорвались набухшие вымя. Другие умерли от голода. Теперь они стояли и гнили, запертые в своих загонах. По их шкурам и в плоти ползали насекомые.
Мартин закашлялся и поспешил прикрыть нос тыльной стороной ладони. Затем, поморщившись, попятился из амбара и его вырвало прямо на сорняки, что росли у стены.
Джим медленно прошелся между рядами, методично отстреливая коров и делая паузы только для того, чтобы перезарядить ружье. Закончив свою страшную работу, он тоже вышел на улицу. В ушах у него звенело, а глаза от оружейного дыма налились кровью.
— Давайте осмотрим дом. Поищем ключи от того грузовика или фургона.
— Может, нам лучше просто откачать бензина и убраться отсюда подобру-поздорову, — сказал Мартин, вытирая с губ желчь, но Джим уже пошел к дому.
Простучав ботинками по деревянным ступенькам, они приблизились к входной двери. Сбоку крыльца был установлен пандус для инвалидных колясок. Мартин вспомнил знак «инвалид», который заметил на фургоне.
Джим дернул за ручку — не заперто. Дверь со скрипом открылась, и они ступили внутрь. Джим щелкнул выключателем, но без толку.
— Здесь света тоже нет.
Они очутились в опрятной, симпатичной гостиной. Всё здесь покрывал слой пыли, но в целом дом выглядел нетронутым. Справа находился коридор, который вел на кухню, а слева — открытый проем, завешенный белыми кружевными занавесками. На второй этаж вела лестница, к перилам крепился моторный подъемник — он остановился на середине пролета, и Мартин предположил, что площадка застряла там, когда отключилось электричество.
— Эге-гей, — прокричал Джим, — есть кто?
— Перестань, — шепнул Мартин. — Что на тебя нашло?
Джим будто и не замечал тихих возражений пастора.
— Выходите. У нас для вас кое-что есть!
Ответом была лишь тишина. Джим принялся рыскать по полкам и столам, ища ключи. А повернулся к Мартину.
— Посмотрите, на кухне и в той боковой комнате, нет ли там ключей от фургона. Я буду искать наверху. Только осторожно.
Мартин, сглотнул комок, кивнул и прокрался по коридору, выставив перед собой винтовку и положив пораженный артритом палец на спусковой крючок.