Воскрешение
Шрифт:
Другие существа пробовали схожие тактики и встречали ту же судьбу. Некоторых мертвых снимали снайперы, тогда как другие подбирались ближе, позволяя экономить на себе патроны. Все утро сидевшие в трейлерах гражданские слышали прерывистые, но пугающие звуки боя.
Впрочем, случались и потери. Когда колонна огибала скопление разбитых машин, зомби-снайпер, сидевший на билборде, застрелил пулеметчика одного из «Хамви». Солдат погиб мгновенно. Его убийцу убрали несколько секунд спустя.
Через полчаса после Гаррисберга на колонну обрушилась группа оживших летучих мышей, и молодой новобранец, сидевший в башне «Хамви», перепугавшись и запаниковав, выпал на дорогу, пока пытался от них отделаться. Он исчез под шинами собственного вседорожника, прежде чем водитель успел остановиться. Парень закорчился на дороге, ему раздавило ноги, а летучие мыши стали грызть его плоть. Только солдат, ехавший в следующей машине, прекратил его страдания: он проехался по верхней половине его тела, превратив голову в кровавое месиво.
А когда они съехали с трассы и оказались всего в десяти милях от Хеллертауна, то потеряли первую дозорную машину.
Мемориальный приют Клегга в свои лучшие времена считался образцовым учреждением по уходу за детьми. Здесь, в расположенном над живописной лесистой частью шоссе близ Хейвенбрука, отверженные, обездоленные, бездомные и эмоционально неблагополучные дети получали заботу и лечение, как физическое, так и психологическое. Приют имел безупречную репутацию, а среднее количество успешных усыновлений отсюда было самым высоким в стране.
Когда мертвые стали возвращаться к жизни, в приюте содержалось более двухсот ребят.
И теперь эти двести мертвых детей устремились к двум дозорным машинам, что проезжали мимо.
Солдаты потрясенно уставились на крошечную армию, несшуюся им навстречу.
Секунду спустя стали раздаваться выстрелы. А потом крики…
— Лейтенант, повтори все, что сказал после слова «проблема». — Шоу с нетерпением уставился на рацию, ожидая ответа, но ничего не услышал. — Силва, выйди опять на их линию!
Водитель, держа одну руку на руле, второй занялся рацией. Командирская машина завиляла.
— Черт, Силва, — проворчал Шоу. — Смотри, куда едешь!
— Простите, сэр!
В рации снова раздался испуганный голос Торреса. На заднем плане был слышан шум лопастей вертолета.
— Повторяю, на нашу дозорную группу напали! На нас напали! В двух километрах от вашей текущей позиции.
— Вы видите Хейвенбрук?
— Так точно, сэр. Но… господи…
Шоу закипал от гнева, и Бейкер с Червем вжались в сиденья.
— Доложить обстановку! — рявкнул он в рацию.
Если Торрес его и услышал, то виду не подал. Вместо этого лейтенант, похоже, был занят переговорами с пилотом.
— Это еще что за черт? — Послышались помехи, потом что-то неразборчивое, после чего: — Нет, это не облако, нахрен! Это птицы. Уводи их от колонны! Это приказ!
— Что там вообще происходит? — не удержался МакФарланд.
Но ему никто не ответил.
Второй лейтенант Торрес, сидя на борту вертолета, съежился от ужаса: к нему подбиралась смерть. Птицы. Мертвые, они заслонили небо черной грозовой тучей. Все как один, они взвились навстречу вертолету, и солнце разом исчезло.
— Они повсюду, — кричал пилот. — Я от них не уйду, сэр!
— Не сбавляй ход! Остальные смогут доехать до Хейвенбрука! Нам нужно отвести этих птиц от колонны!
— Нахер их и нахер вас, сэр!
Торрес не ответил. Закрыв глаза, он сунул руку под рубашку и вытащил свои жетоны. Он видел, как некоторые проделывали то же со своими католическими медальонами, но сам никогда не был верующим.
Он подумал, не поздно ли еще изменить своим принципам.
Он зажал металлические бирки зубами, стиснул со всей силы, стараясь не закричать, когда по кабине ударила первая волна зомби-птиц. За ней последовали еще и еще… пять... десять. Клювы стучали о стекло с таким грохотом, словно из пистолета стреляли.
Пилот исходил воплями, и Торресу на миг захотелось, чтобы тот заткнулся. Когда вертолет стал выходить из-под контроля, лейтенант еще сильнее прикусил бирки. Судно тошнотворно кувыркнулось, и Торрес знал, если откроет глаза, увидит, что мир перевернулся вверх дном. Его желудок метался из стороны в сторону, и лейтенант решил глаза не открывать.
Теперь раздавалась целая какофония звуков: крики птиц, завывания вертолета, вопли пилота. А поверх них — непрерывный грохот, с каким они неслись вниз, к земле.
«Громко, как в грузовом поезде, — подумалось ему, — который проезжает по тоннелю».
Впервые в своей жизни Торрес задумался, увидит ли в конце тоннеля свет. И открыл глаза. Окна разбились вдребезги, и их окружили десятки разложившихся пернатых тел.
Когда вертолет рухнул на землю, Торрес был благодарен Богу за скорое избавление. И он был рад взрыву, который разом забрал у него всю боль и все мысли. Это действительно очень напоминало свет.
— Мы потеряли с ними связь, сэр.
— Ты правда так думаешь, рядовой? Смотри налево!
Шоу указал на огненный шар, что расцветал на горизонте за линией деревьев.
— Твою мать, — выдохнул Гонзалес, глядя на дым и пламя. — Давайте бросим все это прямо сейчас, полковник. Вернемся в Геттисберг, пока еще можем!
Шоу резко обернулся. На его раскрасневшемся лбу пульсировала вена.
— Капитан, ты будешь сидеть здесь и охранять наших пленных, иначе, клянусь Богом, я лично тебя застрелю. Это понятно?
— Да, сэр. — Гонзалес ткнул стволом Бейкеру в бок.
Шоу переключил каналы и обратился к колонне.
— Так, слушайте меня! Примите к сведению, к нам приближается противник. Повторяю: приближается противник. Я хочу, чтобы все стрелки заняли свои позиции. Чтобы все снайперы поднялись на башни сейчас же. Всех гражданских — закрыть. Мне нужно, чтобы все были наготове. Вперед, джентльмены!
Вереница машин резко остановилась, и люди все как один зашевелились, выполняя приказы. Стрелки принялись прочесывать периметр со своих позиций, высматривая признаки движения. «Бывалые» солдаты, чьим единственным боевым опытом до воскрешения были учения и игры, теперь со знанием дела принюхивались к воздуху, ожидая уловить запах приближающегося врага.