Воскресный папа
Шрифт:
– Мы обязаны это обсуждать сейчас?
Орлов демонстративно провел по мне горящим взглядом.
– Н-нет, - сглотнула я и первой к нему потянулась. Проблема в том, что к начатому разговору мы так и не вернулись. Ни наутро, ни через неделю. А потом я поняла, что Орлов его сознательно избегает.
В день, когда мы с Мишей договорились с Фельдманами о встрече, Миша задерживался. А когда я хотела уже набрать его номер, мне позвонили с незнакомого номера.
– Да?
– Арина Германовна, это Ира Кузнецова. Я по поручению
– Что-то случилось? – похолодела я.
– Нет-нет. Все в полном порядке. Он просто в операционной завис. Попросил вам передать, чтобы вы к Фельдманам на такси ехали. А Михаил Ильич прям туда подъедет, сразу, как освободится.
– Хорошо. Передайте Михаилу Ильичу, что я так и сделаю.
У Фельдманов на этот раз никого не было. Только мы с Машкой, которую тут же у меня отняла жена Генриха Львовича. А хозяину дома я вручила бутылку вина.
– Эх, какая красотка! Давно я уже таких маленьких в руках не держала. Отвыкаешь быстро, – ворковала Клара Марковна, укачивая Машеньку на руках.
– Это мы уже большие, – улыбнулась я.
– Машка ведь недоношенной родилась.
– Да, я в курсе, Аришенька. Но ведь главное, что все хорошо!
Я кивнула с той уверенностью, которой в последние дни не испытывала. И ведь права была Клара Марковна. Все было хорошо, но что-то все равно не на шутку меня тревожило. Я даже догадывалась, что…
– Жарко у вас. Наверное, надо снять кофточку. Там еще трикотажная под ней.
– Ай, да брось их, Ариш. Кларочка тут со всем разберется. Ты лучше мне вот что скажи…
– Да?
– Когда ты планируешь защищаться?
– Не знаю. Для начала, наверное, нужно в аспирантуру поступить…
– Шутишь? Ты разве не в курсе, что сейчас и без этого вполне можно защитить кандидатскую?!
– Нет, – растерялась я.
– Если честно, я даже не интересовалась.
– Ариша! Ну, разве так можно?!
– Да мне вроде как сейчас не до этого.
– Вздор! Время идет. А у тебя уникальные наработки. Ты что… ты что? Разве такое ждет? Нет, конечно. Послушай, я тут узнавал…
В общем, к приходу Миши, дерганного и какого-то злого, Фельдман мне уже по полочкам разложил, что да как.
– А вот и Михаил Ильич, а помятый-то какой! День тяжелый?
– Ничего, прорвемся, – вздохнул Орлов. Прижался ко мне, проходя мимо. Прикрыл глаза, прикоснулся носом к чувствительному местечку за ухом. Меня окатило теплой волной. И непонятно стало, что меня еще совсем недавно тревожило. Вечер выдался чудным. Мы много болтали, вспоминали родителей, Мишины студенческие годы и мои… Но, как бы ни было хорошо, надолго задерживаться мы не стали. Уже в машине Орлов у меня спросил:
– Знаешь, чего я не пойму? Как тебя отец отпустил в Африку.
– С облегчением, - грустно улыбнулась я, осознав, что это, пожалуй, первый раз, когда он проявил интерес к моему прошлому. Может быть, это меня и настораживало?
– Почему с облегчением?
– Потому что он никогда в меня не верил. И маниакально боялся, что я опозорю его гремящую на всю страну фамилию. Из Африки это сделать было сложней.
– Ты же его единственная дочь, – искренне недоумевал Миша.
– Для него это не имело особенного значения. Он был… холодным сухим человеком. Может быть, даже жестоким. Я рада, что моей дочери с отцом повезло больше, – наши взгляды с Орловым встретились, прежде чем я отвернулась к окну. Машка сладко спала в люльке на заднем сиденье.
– Почему же ты не сменила фамилию, когда вышла замуж?
– Из чувства противоречия. Наверное, мне важно было ему что-то доказать. Миш…
– Да?
– Ты прикинул, как можешь распределить мою нагрузку в отделении? Думаю, я уже вполне готова выйти на работу. И Машка… Она тоже готова, как думаешь?
– Угу. Но у меня что-то никак не доходят руки. Я в такой запаре, ты бы знала. Слушай, а тебе не показалось, что Фельдман очень сдал за последний год?
Нет. Мне показалось, что Орлов отчаянно ищет повод, чтобы сменить тему. В носу защипало, горло сжалось.
– Мне тут фильм посоветовали, хочешь, посмотрим, когда уложим Машку спать? Я тебе массаж сделаю…
– Звучит заманчиво, - выдавила я из себя и наигранно улыбнулась.
И мы купали Машку, он смотрел, как я кормлю ее, как укачиваю, он целовал ее в лобик перед сном. А потом я готовила в микроволновке попкорн, пока он искал нужный фильм на Нетфликсе. И все как всегда. Хорошо. Но почему, когда он любил меня, мне так сильно хотелось плакать?
Я с трудом выдержала завтрак. Проводила Мишу на работу. А едва за ним закрылась дверь, набрала Фельдмана:
– Генрих Львович, доброе утро. Я не рано? Нет? Мне ужасно неловко вас просить, но я тут слышала, что у Курпатова не укомплектован штат. Вы бы не могли поспособствовать моему переводу? Нет-нет. У нас с Мишей все хорошо. Просто муж-начальник - сомнительное удовольствие, - рассмеялась я.
– Да, я готова выйти, когда Дим Саныч скажет… Если он меня возьмет, конечно. Оторвет с руками и ногами? Ну, руки пусть хотя бы оставит. Мне ими оперировать…
А потом все закружилось просто с невероятной скоростью. Через час мне позвонили из отдела кадров, через два – я уже, оставив Машку с Лидией Сергеевной, писала заявление на перевод. А еще через некоторое время вернулась домой. И стала дожидаться возвращения Орлова. А он себя долго ждать не заставил. Примчался домой, как миленький.