Восьмая нота

Миронова Лариса Владимировна

Репетиция закончилась в полночь. Леонид подошёл к Дорэмису и вручил ему пачку партитуры.

– Вот тебе работа на дом. Программу ты уже послушал, а песни скачаешь. Завтра постарайся уже что-нибудь играть.

– Завтра? – удивлённо спросил молодой пианист и посмотрел на стопку бумаг с нотами.

– Да. Репетиции у нас будут каждый день, пока не выедем на первое выступление. Ну ты же знаешь, что репетиции – это долгий процесс, – он посмотрел на уставшего приятеля и добавил: – Завтра я переговорю с Анной и скажу тебе о гонораре.

Леонид усталым шагом пошёл к выходу, а Дорэмис остался стоять на месте. Машины у него не было, и на

метро он уже опоздал. Он растерялся: «Как же я доберусь домой? Надо вызвать такси!» Вдруг он услышал голос своего приятеля:

– Дорэми, прости дружище! Я совсем забыл! Идём, подвезу!

Музыкант с облегчением выдохнул.

На следующий день Дорэмис опять был на репетиции. Он проснулся рано утром и успел прослушать и проиграть все песни музыкальной программы. Материал был лёгким, а некоторые песни походили одна на другую. Анна была приятно удивлена, когда увидела, с каким энтузиазмом новый музыкант взялся за дело и участвовал во всех музыкальных композициях.

– Браво, Дорэми! Вот это я понимаю, профессионал! А вот некоторым нужны недели для усвоения материала, – сказала Анна, будто разговаривала сама с собой, не обращаясь ни к кому конкретно. Она просто вспомнила несколько неудачных выборов музыкантов в свою команду. Дорэмис заметил косые взгляды со стороны музыкантов в адрес Анны. Теперь он начал понимать, почему его приятель разговаривал с ним фамильярно во время репетиций. Он не хотел выделять никого, чтобы не разжигать зависть и разные разговоры за его спиной, что кто-то у него любимчик. Многие из группы музыкантов не умели даже ноты читать, да и играть могли примитивные вещи, но не более. Зато у них был музыкальный слух и хорошая память, и это им помогало не сидеть без работы. Конечно, они понимали, что Дорэмис – профессиональный музыкант и выигрывает на их фоне. К тому же он был самый молодой в команде и выделялся, сам того не подозревая.

Однажды после репетиции два приятеля ехали вместе домой.

– Дорэми, должен тебе что-то сказать…

Музыкант вопросительно посмотрел на Леонида.

– В общем, я, как старший по возрасту и по опыту в этой ночной кухне, должен предупредить тебя, что Анна… Будь с ней осторожен.

– Но у меня к ней ничего нет! Она интересная и приятная, вот и всё! – слукавил Дорэмис, но серьёзный тон приятеля его насторожил.

– Ладно, ладно! Что я – не вижу, как вы друг на друга смотрите! Ты ей тоже нравишься, и это есть проблема. Понимаешь?

– Нет…

– Ты в её вкусе. Но! Дружище, я тебя знаю, какой ты ранимый… Я помню ту историю в училище, когда ты страдал из-за одной красотки… Я не хочу сказать ничего плохого! Анна – хороший человек, с ней приятно работать, но что касается амурных дел – чертовка! Один сопляк из-за неё чуть вены не порезал.

Дорэмис слушал приятеля, и ему казалось, что какой-то магнит начал его ещё больше притягивать к Анне. «Чертовка» прозвучало очень интригующе, и вот теперь он был уверен, что между ними точно что-то произойдёт. Дорэмис не был дилетантом в любовных делах и дарил радость женщинам с большим удовольствием. Причём всё это происходило бурно и романтично. Он увлекался, он действительно переживал и страдал, и ему было не важно, что он станет жертвой в финале. Это его не пугало и не ущемляло ни его гордости, ни мужского эгоизма.

Начались гастроли. Постоянные переезды изнуряли Дорэмиса. Он поменял свой режим жизни. Ночная работа давалась ему трудно. После выступления весь музыкальный коллектив обычно

шёл в ночные таверны подкрепиться, а он, устроившись в машине Леонида, засыпал. У него шумело в голове, и даже тошнило. На следующий день он просыпался далеко за полдень. Это его страшно злило. Ему казалось, что жизнь его проходит мимо, пока он спит, что теряются дни, что солнце уходит и не светит так ярко, когда он просыпается. Была поздняя осень, и дни действительно становились короче, но музыкант об этом совершенно забыл. Единственным его утешением были деньги, которые он получал, и они были немалые по сравнению с прежними, а единственной его радостью во время работы стала Анна. Когда она выходила на сцену, обязательно подмигивала и улыбалась Дорэмису, и он сразу забывал об усталости и громкой музыке, которая рвала ему барабанные перепонки. Он улыбался ей в ответ и начинал играть вдохновлённо. На сцене всегда было очень жарко от прожекторов и освещения, а ноги гудели, и хотелось присесть. Он смахивал пот со лба и утолял жажду водой, которая всегда стояла возле него. «Ничего, я привыкну! Человек ко всему привыкает», – успокаивал он себя.

Дорэмис имел вид интеллектуала. Он был скромным и вежливым. Можно было подумать, что он беззащитный и мягкий. Отчасти это было так, но он обладал внутренней силой и легко не сдавался ни при каких обстоятельствах, а они у него в жизни были. Вот и сейчас он боролся и не думал делать ни шагу назад.

Однажды музыкальная группа была на гастролях в одном провинциальном греческом городке, как и предполагал Дорэмис, что имеется в виду под словом «гастроли». Уже под утро, после работы, он, как обычно, стоял на улице и ждал Леонида, чтоб тот его подвёз до гостиницы с остановкой в какой-нибудь таверне. К нему подъехала машина Анны.

– Ну что? Садись, подвезу! – сказала она бодро.

– Спасибо, но я договорился с Леонидом, – ответил музыкант растерянно.

– Ничего, я ему позвоню сию же минуту! – не сдавалась Анна. – Да садись же!

Он сел и почему-то засмущался, но виду не показал. Анна внимательно посмотрела на него.

– Всё в порядке? У тебя усталый вид.

– Я просто хочу спать, – вырвалось у Дорэмиса.

– Понятно, едем сразу в гостиницу!

Анна была готова завести мотор, но, увидев приближающуюся машину Леонида, остановилась. Тот заметил своего приятеля сидящим на переднем сидении в машине певицы и недовольно на них посмотрел.

– Леонид! Не ждите меня, я еду в гостиницу, а заодно подвезу и Дорэмиса! – крикнула она ему из окна автомобиля.

– Анна! Можно тебя на минуту? – пробасил Леонид. Анна послушно вышла из машины и приблизилась к нему.

– Анна, послушай… Я всё понимаю, но не давай повода коллегам. Завтра, уже завтра начнутся разговоры про вас. Ну сделай ты это в другое время. Ты же подставишь Дорэмиса, начнутся обсуждения, косые взгляды… Ведь он ещё и месяца не проработал. Подумай хотя бы о нём…

Анна нагнулась к уху Леонида,

– Маэстро, только не надо меня учить! Понятно? – с этими словами Анна нервно развернулась и пошла к своему автомобилю, где её ждал Дорэмис. Она резко завела машину, и та рванула, как необузданный конь.

– Анна, всё нормально? – спросил явно озадаченный молодой музыкант.

– Малыш, не волнуйся, всё в порядке, – мягко ответила она, и больше они не проронили ни слова, пока не подъехали к гостинице.

–– Поднимешься ко мне? – спросила Анна и посмотрела в серые, как пасмурное небо, глаза Дорэмиса.