Восьмое Небо

Соловьев Константин Сергеевич

Не надо было давать ему открывать рот, мрачно подумал Дядюшка Крунч. Загипнотизированный собственным голосом, мистер Роузберри порхал по залу, точно потерявшая ориентацию в небесном океане медуза, и сходство это усиливалось его многочисленными юбками. Ядовитая медуза, поправил сам себя Дядюшка Крунч, стараясь не выпускать безумца из поля зрения. И пусть в кружевном подоле мистера Роузберри не было видно стрекательных клеток, ему отчего-то казалось, что он ощущает аромат растворенного в зале яда – тяжелый затхлый запах, отдающий вонью Марева…

– На прошлой неделе в Лайоне проводили испытания паровых машин высокого давления. Они

позволяют кораблю выдавать сорок узлов! Впрягите хоть дюжину ветров в паруса, вам все равно не удастся достичь такой скорости! Дальность связи гомункулов по магическому эфиру развивается в арифметической прогрессии, через год вы сможете болтать с подругой, которая находится на другом острове в пяти сотнях миль от вас! Магические декокты избавят вас от любой болезни, будь это простуда или цинга! Все обитаемые острова, сколько бы их ни было в небесном океане, окажутся тесно связаны. Разрозненное станет единым! Множественное – целым! Острова, лишь формально связанные властью Унии, сделаются общим пространством. Капитал начнет объединяться, биржевое дело переживет новый рассвет, промышленность увеличит обороты самое малое втрое!

– Может, ветра и непостоянны, только и магия не подарок, - проскрежетал Дядюшка Крунч, не в силах больше сдерживаться и не понимая, отчего медлит Алая Шельма, - Она могущественна, но ненадежна!

Мистер Роузберри снисходительно взглянул на голема, но поспешно отвел взгляд, словно Дядюшка Крунч был чем-то вроде дряхлого старомодного шкафа в окружении со вкусом подобранной мебели и оттого резал ему глаз.

– Любое научное достижение проходит пору становления и взросления. Едва ли первые корабли, только оторвавшиеся от твердой земли, были безопасны или хороши собой. Что же до магии… Она будет оставаться непредсказуемой и опасной только лишь до тех пор, пока остается в монопольном владении этих ярмарочных фокусниц!

– Вы про ведьм? – осторожно уточнил Габерон.

– Совершенно верно, мой милый, - мистер Роузберри проворковал это с таким выражением, что канонира передернуло, точно от вида рыбьих потрохов, - Мы уже научились добывать энергию из рассеянных в небесном океане чар, но никогда не добьемся успеха, пока позволяем исполнять роль ведущего двигателя не науке, а кучке зашоренных особ в средневековых балахонах. Черные коты, закрытые чародейские школы, древние ритуалы… Какая ерунда! Магия – это энергия, энергия удивительных свойств, которую можно использовать для созидания или разрушения. И, как всякая другая энергия, она должна быть поставлена на службу человечеству!

Дядюшка Крунч ощутил, как стонут изношенные торсионы, силясь удержать тело в вертикальном положении. Но сейчас виновато было не правое колено, скрежещущее при каждом неосторожном движении, а что-то другое. Словно все узлы и детали корпуса вдруг прихватило налетом ржавчины, сковывающим движения и путающим управление. Быть может, сказался воздух «Восьмого Неба», пропитанный затхлым канцелярским смрадом и бумажной пылью, но Дядюшка Крунч знал, что дело в другом. Чуткую балансировку его механизмов нарушало ощущение неправильности происходящего, как работу флюгера может нарушить ветер, дующий со всех сторон сразу. И ощущение это с каждой минутой лишь усиливалось, крепло.

Мистер Роузберри не проявлял страха. Единственный безоружный человек в зале, окруженный готовыми к бою пиратами, он не был похож на застигнутый врасплох торговый барк, он продолжал чертить странный прерывистый

курс, сбивавший абордажного голема с толку, словно оплетая всю Паточную Банду невидимой паутиной. Шут в женском обличье, коварный манипулятор, паясничающий безумец с раскрашенным лицом – кем бы мистер Роузберри не был на самом деле, он явно получал удовольствие от этого безумного спектакля, в котором сам же играл ведущую роль. Это было сродни скрадыванию чужого ветра в ожесточенной гонке или парусной регате. Он как-то незаметно перехватил инициативу, сделавшись хозяином положения, и теперь уже все в зале слушали его, замерев в приступе какого-то болезненного любопытства, словно подчиненные Музыкой Марева.

– Пар и магия сделают то, перед чем бессильна Роза Ветров с ее непредсказуемыми сквозняками! – торжественно провозгласил он, гримасничая, - Они уничтожат расстояния. Превратят разрозненные клочки суши в единые экономические конгломераты! Это станет началом новой эры для логистики, управления, торговли! Однако есть одно небольшое препятствие…

– Какое? – спросила Алая Шельма настороженно.

Она не опускала оружия, тлетворная магия мистера Роузберри еще не подчинила ее, но Дядюшка Крунч видел, что воля капитанессы слабеет. Сбитая с толку новыми неучтенными ветрами, она неумолимо проигрывала, теряя инициативу, как корабль теряет воду из бортовых цистерн.

Дядюшка Крунч ощутил, как скрипят суставы его захватов, в которых был сжат лишь воздух. Будь здесь Восточный Хуракан, он не позволил бы этому выродку и пикнуть. Живо бы укоротил пару пальцев, заставив выкладывать то, что его интересует, а не трепыхаться, как угорь. Но Ринриетта… Она не просто слушала главаря «Восьмого Неба», она пыталась понять сказанное. Чертовы университеты оставляют на людях свой отпечаток, схожий с офицерской выправкой военных небоходов, мрачно подумал он, страдая от бездействия.

– Несмотря на всю потенциальную мощь магии, цивилизации нипочем не сделать следующего шага, пока ее судьбу решают ленивые, осоловевшие от собственной власти, островные царьки, - мистер Роузберри вздохнул, уронив со своей сложной прически облачко пудры, - Нынешний прогресс стал возможен только потому, что ни один из коронованных болванов не представляет его истинную мощь. Для них это всего лишь возможность быстрее двигать свои громоздкие дредноуты и посылать депеши. Но будьте уверены, как только они поймут, что магия лишит их единственного источника власти - власти над расстояниями - магию возьмут тисками за горло. Если мы хотим, чтоб мир получил свободу и вздохнул полной грудью, Уния должна быть уничтожена.

– Вы анархист? – с неуместным любопытством спросил вдруг Габерон.

Мистер Роузберри кокетливо хихикнул.

– Я пламенная сторонница прогресса.

– И путь прогресса ведет через разрушение Унии?

– Увы, мой милый, увы. Уния – самый прочный узел в сети, опутывающей мир, такие не развязываются сами по себе. А значит, его необходимо подрубить в определенных местах. Остальные развяжутся сами собой.

– Остальные? – с нехорошим чувством спросил Дядюшка Крунч.

– Ну, с ними будет куда проще – мистер Роузберри рассмеялся, прижав ко рту платок, - Нихонкоку, Латиния, Рутэния, Чжунхуа, Бурундезия, Иберия… Всего лишь рыбешки-прилипалы, слишком слабые сами по себе, чтоб определять воздушное течение. Лишившись патроната Унии, они едва ли смогут представлять собой серьезное препятствие, не так ли?