Восьмое Небо
Шрифт:
– Значит, нам надо найти способ сбросить его с хвоста!
– отрезал Дядюшка Крунч, - Благодарение облакам, нам пока удавалось уходить из-под обстрела, но как только он приблизится миль на пять, не спасут и они! Нам нужен ветер. Найди мне его!
От тяжкой задумчивости Дядюшку Крунча оторвал Тренч. Нахохлившийся, пропитанный холодной рассветной сыростью, мрачный сверх обычного, он поднялся на капитанский мостик, оставляя на палубе мокрые следы. Ночная погоня вымотала и его, настолько, что казалось, будто под плащом не осталось ни щепотки плоти, а мокрый брезент висит
– Вал правого колеса сбоит, - хрипло произнес он вместо приветствия, - Синхронизировать пока не удалось.
– Это не самая большая наша проблема, - вздохнул «Малефакс», - Пока что я корректирую курс на пять градусов каждую четверть часа.
– Это может стать самой большой проблемой, если колесо встанет, - пробормотал Тренч, тщетно пытаясь согреть озябшие ладони дыханием.
С этим Дядюшка Крунч был согласен. «Вобла» при всех ее достоинствах была кораблем в почтенном возрасте, многочасовая погоня на предельных парах быстро утомила ее и машина начала капризничать. От серьезной поломки ее уберегало лишь благословение Розы Ветров и терпение Тренча, но едва ли удача будет им сопутствовать постоянно.
– Иди вниз, рыба-инженер, - буркнул Дядюшка Крунч нарочно грубовато, - Пусть Корди сварганит тебе что-то съестное.
На капитанский мостик «Воблы» стекло, точно кисель, большое густое облако, мгновенно превратившее сырой плащ Тренча в совершенно мокрый. Бортинженер чихнул.
– Я могу постоять на штурвале, - сообщил он, вытирая лицо рукавом, - Сменить вас на пару часов.
Дядюшка Крунч решительно повернул штурвал, хотя особенной необходимости в этом не было. Просто ему захотелось услышать привычный скрип, отзвук голоса самой «Воблы».
– Меня не нужно менять.
– Но вы уже почти сутки…
– Меня не нужно менять, - резко и внушительно произнес Дядюшка Крунч, - Металл не устает.
Это было неправдой, и он это знал.
«Послушай капитанессу, - шепнул ему «Малефакс» на ухо, - Вслух я этого не скажу, но мы оба знаем, что тебе не помешает отдых».
«Я еще могу вести корабль!»
«А еще можешь развалиться на части, если подует резкий ветер. И я не хочу объяснять нашей прелестной капитанессе, отчего это произошло. Хочешь изображать несгибаемого героя – пусть, дело твое. Но знай меру. Ты уже немолод».
Дядюшка Крунч медленно принял штурвал в другую сторону, огибая тяжелое дождевое облако, ползущее навстречу темно-серой глыбой. Нелегко скрыть собственную немощь от существа, для которого сложные узоры чар – что схема ветров на лоцманской карте.
«Дай мне еще час, - попросил он мысленно, - Может, я смогу перехитрить его на боковых ветрах…»
«Ничего не выйдет. Ты знаешь это. У «Аргеста» достаточно сил, чтоб преодолеть любой ветер, и с каждым часом эти силы все растут. Нам не уйти, если мы не выкинем какой-нибудь пиратский фокус».
Пиратский фокус. Дядюшка Крунч едва не рассмеялся.
«Из
Ему показалось, что в стылом рассветном воздухе скользнула улыбка «Малефакса» - гомункул оценил иронию момента.
«Мы с тобой знаем цену историям о Восточном Хуракане, верно?»
«Да. Знаем. Но Ринриетта узнать не должна».
«Я помню наш уговор, господин первый помощник».
«Вот и хорошо. А то я…»
Их мысленный диалог прервал испуганный вскрик Тренча. Бортинженер глядел назад, туда, где в серых липких облаках тянулся след «Воблы» - зыбкая тающая черта. Дядюшка Крунч знал, что он там увидел, за прошедшую ночь он сам слишком часто оглядывался назад.
– Не голоси, - буркнул он хладнокровно, - Да, это оно. Наше проклятое сокровище. Держится как привязанное, чтоб его…
«Аргест» шел за ними как призрак, призрак из обожженной искореженной стали, то и дело скрывающийся между облаков. Дядюшка Крунч уже научился читать его траекторию, как знакомый след рыбы. Только это была страшная рыба, не чета даже самым бездушным чудовищам небесного океана. Жуткий корабль мистера Роузберри под управлением «Барбатоса» двигался с неумолимой целеустремленностью, всегда безошибочно находя «Воблу» даже в самой густой облачной пелене. Напрасно Дядюшка Крунч всю ночь напролет то делал резкие маневры, надеясь сбить преследователя со следа, то менял высоту, заставляя старушку «Воблу» негодующе скрипеть.
«Аргест» даже шел не так, как идут обычные корабли из железа и дерева. Он двигался рывками, словно у него был не в порядке рулевое управление, но Дядюшка Крунч отчего-то знал, что причиной странной траектории была не поломка. Он помнил сладострастное шипение «Барбатоса», расправлявшегося со своими жертвами, теперь ему казалось, что он вновь слышит его – в шипении раздираемых носом «Аргеста» облаков. Он не просто шел по следу, как сторожевой корабль или дерзкий рейдер, он чуял свою добычу и предвкушение трапезы заставляло его нервничать, как заставляет акулу нетерпеливо стегать хвостом.
– Как Габерон? – спросил Дядюшка Крунч вслух, чтобы отвлечься от этих мыслей.
Тренч шмыгнул заложенным носом.
– Уже лучше. Корди напоила его своими зельями, а Шму уложила в койку. Жар пропал, но ходить он толком еще не может, даже на костылях.
– Не думаю, что он очень удручен этим беспомощным положением, - голос «Малефакса» стал похож на мурлыканье кота, - Шму встала на бессменную вахту возле его ложа и, если бы не Ринриетта, проводила бы там все свободное время. Ей не хватает только опахала.
– Беспечный карась!
– выругался Дядюшка Крунч в сердцах, - Совсем вскружил нашей баронессе голову! Раненый герой! Кто будет командовать на гандеке, когда дело дойдет до пальбы?
– В таком случае его совесть и подавно может быть спокойна. Если дело дойдет до пальбы, как вы выразились, господин старший помощник, я бы не поставил на «Воблу» даже хвостика от тюльки против золотого.
Эти слова неприятно уязвили Дядюшку Крунча, хоть он и сам, безо всяких гомункулов, прекрасно знал о состоянии своего корабля.