Восьмое Небо
Шрифт:
– Рин… - сказала она жалобно, - Рин…
– Я не полечу никуда без них. Они – мой экипаж.
– Экипаж без корабля?
– Да. Они верили мне, даже когда моя самонадеянность вела их на верную смерть. Бросить их сейчас я не могу. Нас с ними ведет один ветер.
– Я не могу спасти их, - Линдра вдруг всхлипнула, теряя остатки самообладания, - Извини… Даже если бы я смогла вытащить их из тюрьмы, им ни за что не дали бы билеты на «Астронотус». Я могу спасти только тебя – или никого.
Ринриетта подошла к ней. Линдра напряглась, но осталась на месте. Судя по тому, как подрагивали
– Спасибо, - тихо произнесла Ринриетта, боясь сделать лишний шаг, но не зная, какой из них окажется лишним, - Спасибо, Кин.
– За… за что?
– За то, что оказалась смелее, чем я сама семь лет назад. За то, что вернулась за мной.
Линдра шмыгнула носом. Получилось совсем не по-офицерски. Лед стаял до основания, оставив дрожащую девушку в форменном небесно-голубом мундире. Девушку, взгляд которой когда-то был знаком Ринриетте.
– Ты и не должна была возвращаться за мной, Рин.
Ринриетта набрала побольше воздуха в грудь – словно ей предстояло надуть своим дыханием целый парус.
– Должна была, - произнесла она тихо, - Но струсила. Ты хочешь знать, какой ветер погнал меня с Аретьюзы? Это был страх, Кин. И я помчалась на всех парусах, поддавшись ему. Ведь если бы я вернулась за тобой, нам пришлось бы разделить мечту на двоих. Быть может, до конца своих дней. Идти под одним ветром, понимаешь? А я была сопливой девчонкой, мало что смыслившей в жизни. Я просто сделала так, как было проще всего. И семь лет боялась признаться себе, что жалею об этом.
Они стояли так близко, что могли бы коснуться друг друга, если бы протянули руки. Но Ринриетта чувствовала, что для этого простого движение потребуется гораздо больше сил, чем у нее осталось. Больше, чем у нее когда-либо было.
– Шевелись, - буркнула она, отворачиваясь, - У тебя осталось двадцать минут, чтоб добраться до Верхней Гавани.
– Но ведь ты…
– Шевелись! – Ринриетта выпятила грудь, чтоб казаться выше ростом, и усмехнулась – так, как привыкла усмехаться, сжимая в руках штурвал, назло бьющему в лицо ветру, - Проваливай, глупая рыбешка. Думаю, мы еще встретимся, если Роза Ветров не забыла, как правильно вязать узлы.
Линдра стояла неподвижно, беспомощно глядя на нее. Или это была Кин? Сейчас Ринриетта не могла бы сказать – все вокруг на несколько секунд стало расплывчатым. Так бывает, когда корабль проходит сквозь густую облачность, отчего на глазах оседают крошечные капельки влажности.
– Ринриетта…
Она стояла спиной к Линдре, но на какой-то короткий отрывок времени ей показалось, что она видит ее подобием магического зрения гомункула. Растерянный взгляд, приоткрытые губы, беспомощно протянутая вперед рука…
– Я не Ринриетта. Меня зовут Алая Шельма. Я – внучка Восточного Хуракана и предводительница Паточной Банды. И ты еще обязательно услышишь это имя в воздушном океане. А теперь проваливай! И живо! Не заставляй меня показывать, как мы, пираты, выражаем свою злость.
Ей стоило огромного труда не обернуться, чтоб взглянуть в лицо Линдре. Чтоб побороть собственное тело, которое во что бы то ни стало хотело это сделать, Ринриетта представила, что сжимает в руках натянутый канат,
Нельзя оборачиваться. Хотя бы один раз в жизни она должна проявить смелость. После всех этих семи лет – хотя бы один-единственный раз…
Она простояла так очень долго, удерживая на лице презрительную пиратскую усмешку, прежде чем осмелилась спросить шепотом у «Малефакса»:
«Она ведь ушла, да?»
В голосе гомункула не слышалось ни сарказма, ни насмешки.
«Да, госпожа капитанесса».
«Но не сразу?»
«Нет, не сразу».
«Хорошо. Сколько у нас осталось времени?»
«Чуть менее трех часов».
Ринриетта выпрямила грудь и заложила руки за спину. Удивительно, как одна лишь поза может изменить ощущения. Воздух кабинета больше не казался ей сухим и безжизненным. По нему словно пробежал порывистый маленький сквознячок.
«Чертовски мало. Что ж, если боя не избежать, надо готовить арсенал».
«Осмелюсь заметить, - гомункул почтительно кашлянул, - Арсеналы пусты. Как вам известно, у нас нет ни сабель, ни пороху».
«Нам они и не понадобятся. Готовь перо и бумагу!»
* * *
Если в воздушном океане, который пронизан миллионами изменчивых воздушных течений, и есть точки стабильности, то королевская тюрьма Ройал-Оука, без сомнения, была одной из них. Сложенная из отшлифованного серого камня, она выглядела так, словно не знала перемен тысячу лет, а стальные решетки были созданы Розой одновременно с земной твердью. Здесь и пахло всегда одинаково – отсыревшей кожей, мочой и табаком.
Ринриетте стоило значительного труда вступить под ее своды с гордо поднятой головой – сам тюремный воздух был тяжелее стали и мгновенно сковывал тело лучше всяких кандалов. Она машинально потерла запястья. Следы королевских браслетов давно сошли, но кожа хорошо помнила эти ощущения, не хуже, чем прикосновения к штурвалу «Воблы».
Двое воздушных пехотинцев со скрещенными ружьями выглядели так, словно были водружены здесь одновременно с постройкой тюрьмы, не люди, а каменные изваяния. Не пошевелятся, даже если остров начнет крошиться у них под ногами. Ринриетта на ходу вытащила из сумки лист бумаги.
– Барристер Ринриетта Уайлдбриз. Соблаговолите открыть дверь.
Печать на листе была одна, но очень весомая. Взглянув на нее, пехотинцы одновременно кивнули – мало кто из здешних постояльцев мог позволить себе нанять законника, но и такие случаи, надо думать, бывали. Больше всего ее беспокоило, как бы кто-то из них не спросил, отчего госпожа королевский законник несет в одной руке увесистый на вид бочонок с гомункулом. Придется сказать им, что гомункул хранит важные данные касательно криминального процесса, который она ведет, и совершенно необходим в работе. Возможно, сказался ее облик – она надела лучший из своих новых костюмов, еще не превращенных Мистером Хнумром в лохмотья, и тщательно уложила волосы на строгий, как у всех законников, манер.