Восьмой ангел
Шрифт:
Или они только изображают бесполость?
Хочешь – проверь.
И давно ты стала такой испорченной?
С тех пор как решила спасти демона, ответила Кристина и показала язык своему партнеру.
Шансонье выдал последние ноты и замолчал. Пары стали расходиться по своим местам.
Освежимся? – предложил Демьян, и подтолкнул Кристину к террасе.
Терраса выполняла роль своеобразного зимнего сада. Вместо наружных стен здесь были стекла. Огромные, без традиционных мелких створок они казались прозрачными
Светает, тихо произнесла Кристина, и Демьяну послышалось то ли сожаление, то ли тоска потери в ее реплике.
Розовая дымка, подсвеченная лучами восходящего солнца тонкой вуалью покрывала головы спящих еще горных вершин. Величественная картина мира завораживала, и одновременно подчеркивала сиюминутность, утлость происходящего перед вечностью.
«Уходит! Держи!» вопила интуиция демона, а он никак не мог сосредоточиться, и растерянно переводил взгляд с девушки на светило, с гор на ангела и обратно.
Хочешь? Я подарю тебе мир?
Это слышит каждая земная девушка и только одна из миллиарда получает обещанное.
Нет, правда, здесь на Земле хоть и грязно порой, но так красиво! Где ты была в Среднем мире?
Кристина наморщила лобик и замолчала.
«Даже это у нее мило выходит», подумал демон и вдруг сам испугался накатывающей на него нежности к этому белокурому созданию с крыльями за спиной и глупым добром за пазухой.
Не так много мест, но достаточно, чтобы увидеть тупик отношений мужчины и женщины, ответила, наконец, ангелесса.
Ты ведь любишь горы? – не обращая внимания на уколы, продолжил Демьян.
Люблю, но…
А хочешь в Крым?
Зачем?
Я понимаю, если бы спросила на что, на какие шиши.
И на какие средства?
На твои разумеется.
Это шутка? – бровки Кристины взлетели вверх. – Нет, я, конечно, всегда плачу за себя сама, но я не смогу оправдать таких расходов. Даже на себя. И что я скажу про тебя?
Нам нужны только транспортные расходы – один единственный портал. Все остальное я беру на себя.
Путешествовать на твои грязные деньги? И твою гадкую грязную магию?
Ты только что на эту грязную, как ты выразилась, магию провела со мной ночь! – Демьяна стала выводить из себя Кристинина зашоренность.
Да как ты… Кристина захлебнулась от возмущения.
Ну, в смысле ты же не отказывалась от развлечений в эту ночь, поправился Демьян. – Я не могу оплатить портал – меня моментально вычислят по магизаказу. Поэтому мне нужна твоя помощь. Но в Ялте у моей семьи апартаменты и родовой замок, с жаром продолжал убеждать Демьян Кристину.
Хорошо, Кристина произнесла это тихо, с потаенной радостью от принятого, наконец, решения. Только вещи заберу и в часовенку загляну, дело одно незавершенное осталось.
Убеждающие слова и аргументы, готовые сорваться с губ демона, замерли.
Зачем? Все уже было решено.
«Или предопределено», невольно мелькнуло в голове у Демьяна, и эта мысль ему очень не понравилась.
А кому из нас придется по нраву быть марионеткой в чужих руках. Как бы эту чужую волю не называли: Рогатый, Всеединый или Судьба.
IV . КРЫМ
Священный Синод
Зал заседаний Священного Синода, главного исполнительного органа Пентхауза бурлил. Через час начнется. Заседание обещает быть знаковым, историческим. Архангел Измаил, известный своими ультраправыми взглядами собирается представить результаты фронтальной поверки ведущих ведомств Седьмого Неба. Всеединый! Будут обнародованы та-а-акие факты! Растраты, пользование благами в личных целях, и даже, как шептались адепты в молельнях, подозрения в коррупции!
Борьба с неправедными расходами наверняка потребует законопроект о финансовой реструктуризации экономики всего Верхнего мира.
А еще запрет на сигнальные светлячки на летунах чиновничества. И вопрос модернизации военной мощи Светлых миротворцев.
Накопилось. Накипело. Надо дать пастве выговориться. Лучший способ смазать шестеренки власти – напустить туману свободомыслия. В нужном, разумеется, русле.
Мудрые мужи, цвет Светлых сил постепенно наполняли зал. Облюбовав удобные мягкие кресла, они рассаживались. Отнюдь не степенно.
Уважаемый! О прошлый раз моя имела честь занимать сей красный седалища! – пищал тоненьким голоском даосский гуру.
Клянусь Оденом! – возражал ему скандинавский дротт[142]. Теперь это мой стул! В нашей Валгалле кто успел, а кто и в пролете.
За свободное место в последнем ряду у приятно теплой печной стенки спорили ксендз и раввин.
Посмотрите, пан Ицхак, там изнутри, ксендз неестественно нагнулся ниже пояса и приглашающим жестом предложил проделать то же самое идейному коллеге, Смолка жевательная. С характерным прикусом. Моим.
Ой, и чё только не напридумывают, чтобы честных святых обойти! – раввин невозмутимо вытащил из широких полов сюртука складную табуретку и принялся ее прилаживать.
К нему тотчас подскочили несколько почтенных светлых:
Лишней не найдется?
И когда в этой йешиве[143] будет порядок? – притворно вздохнул раввин. – Только за вас. От сердца оторву. За пять талонов на сахар, и скромно потупясь, пояснил: Слаб я на сладкое.
Встречались в зале и добродетельные государственные девы. Их только пару веков как стали допускать к многоглаголанью в Синоде, но они быстро заполнили собой досуг и пространство обличенной властью паствы.