Восьмой зверь
Шрифт:
Погибнет старый маг семейства, серебряный медальон магии перейдет к потомку. Что будет после его смерти? Еще один представитель рода прибежит в академию в поисках силы и власти, дабы отомстить врагам и защитить свое. Так что же он выберет? Шесть лет полноценного обучения или годовой курс бойца в пору, когда остатки рода дорезают семьи с магами? Естественно, быстрый курс — и вот свежее мясо летит в новую схватку, дабы остаться там хладным трупом. А после него — новый кандидат, пока не останется никого.
По традиции пластина вернется к Повелителю, который должен решить — кому же ее выдать из числа тех, кто уничтожал прежнего владельца.
Так и будет происходить, пока участники событий внезапно
Вот тогда придет час храмовников. Именно на них, верных, обученных, готовых идти по трупам ради великой цели, будут привязываться освобожденные пластины магии. И именно храмовники завершат резню между родами, отправив в историю раздробленность территории, голод и жадность аристократов. Во славу Повелителя.
Глава 11
Я забыл про время, стараясь идеально воспроизвести звуки. Глаза перебегали от одного заполненного листа к другому из полотна заведомо расположенных передо мной, чтобы не тратить времени на перелистывание. Знаки сменялись знаками, песня-заклинание впервые за несколько тысячелетий звучала в этих стенах.
Последние слова слетели с губ, руки рубанули воздух в жесте-активаторе. Тишина. Еле слышное гудение лампы, слабый шум парка за окном, легкий стук часов. В отчаянии потянулся к силе браслета, вспоминая, воссоздавая ощущения и эмоции, которые чувствовал на испытании академии. Ничего не произошло. Я горько усмехнулся своему отражению в окне — прощай, — чтобы в следующий миг скрутиться от судороги боли во всем теле. Последняя мысль перед мраком беспамятства показалась настоящим откровением — а кто сказал, что это будет не больно? Под звон разбитого стекла я отключился.
Щелкнул рубильник в голове, тело отозвалось болью — обычной болью после долгого сна на холодном полу, да еще в неудобной позе. Глаза открылись с трудом, и тут же последовал легкий выдох облегчения: окна целы, звук стекла был от разбившейся лампы. А вот и она — почему-то согнутая и будто разорванная огромным давлением. Паркет покрыт легкой корочкой грязно-бордового цвета. Как и руки. И глаза приоткрылись с трудом, так как тоже в корке крови. За окном — раннее утро. Я придвинулся к стеллажу и посмотрел на него снизу вверх, вглядываясь в полированные плоскости, — отражение пугало. Клочки одежды на теле и неестественно резкий рельеф мышц под коркой крови. Шрамов на теле нет, но все тело покрыто коростой, будто кровавым потом. Но это не принципиально — в глубине сознания, из тумана усталости поднялся невероятный восторг — я жив! Заклинание работает! Я потянулся к кровати — где-то там было полотенце, — когда заметил отпечаток свежей крови там, где была моя ладонь секундой раньше. Что за ерунда? Все раны должны были закрыться. В описании эффекта было просто выздоровление, не больше! Вновь холодная паника подняла голову.
Листы перевода снесены на пол — разбираться с ними без толку. Взял в руки злополучную книгу и не мог понять, что делать дальше. Что пошло не так? Не было в описании ни слова о таком результате. На страницах оставались отпечатки крови. Аккуратно пролистал труд мертвого ученого, чтобы не запачкать. Первый раз, второй, третий — все было сделано верно. Еще раз прочел описание на первой странице — ни слова, нет такого, автор не сталкивался. Но почему это произошло со мной? Действие кинжала? Нет, я бы просто не дожил до этого часа и уж тем более не смог бы самостоятельно передвигаться.
— Так не бывает, — с трудом выдохнул фразу непослушными губами.
Подо мной легонько хлюпала лужица, тело содрогнулось от омерзения — скорее в душ!
Проковылял через всю комнату, красные отпечатки отмечали путь от дверей до душевой. Вот он — чистый поток воды, смывающий коросту
«Мама, помоги», — схватился за памятный медальон и воззвал к образу самого дорогого. Стало легче, даже удивительно. Или это признак конца? Говорят, перед смертью боль уходит. Кровь перестала струиться сквозь поры — кончилась? Жар в руке отвлекал от мыслей. Рука отдернулась от раскаленной огненным жаром пластины, отчего медальон клеймом врезался в грудь, прямо в рану от кинжала. Настолько больно, что даже нет сил на крик. На моих глазах золотой прямоугольник будто протаивал в грудную клетку. В очередной раз сознание ухватилось за спасительный круг беспамятства, на этот раз ненадолго — кто-то стучал в дверь. Вода продолжала течь, но под ногами не было крови. Неужели кошмар? Оглядел себя — особенно место, где раньше крепился медальон. По середине грудины, под свежей розовой кожей, прощупывался знакомый прямоугольник. Расплавленная, покореженная цепочка — вернее, то, что от нее осталось, — валялась под ногами.
В дверь все еще стучали — ох уж и объяснения мне предстоят.
Открыл дверь. Полотенца нет, одежда засохшим комом валялась у входа. Тут уж не до смущений. Резкое движение где-то в стороне — глаза тут же поймали полет маленькой мошки, что замерла на стене в дальней части гостиной. Я отчетливо видел каждую деталь ее крылышек и лапок. Новое движение — это шелохнулась Джейн, что замерла у раскрытой двери.
— Что с тобой? — отшатнулась она, заметив мой взгляд.
— Съел что-то не то в городе. — Девушка слегка вздрогнула от моей улыбки. М-да, временно стоит не пользоваться мимикой. — Отравился.
— Сейчас приготовлю бульон, — отрапортовала за ее плечом Тина и убежала.
— А кровь?
— Разбил лампу, наступил на осколки… — Ответ, судя по всему, принят. Джейн несмело улыбнулась и позволила опереться на ее руку — меня все еще шатало.
На кухне вовсю суетилась Тина. Вот же незаменимый человек: как услышала мои первые слова — так мигом унеслась сервировать стол.
Постепенно, блюдо за блюдом, содержимое стола перемещалось в бездонную пропасть моего желудка. Сам не понимаю, как все влезло, но толк определенно был — пропала слабость, я уже мог стоять на ногах самостоятельно.
— Может, добавки? — проявила заботу Джейн.
— Спасибо, мои дорогие, я просто полежу, — с благодарностью кивнул я и отправился к себе.
И все же изрядно мотало, особенно подводило зрение, то и дело выцеливающее малейшие движения.
Я добрался до комнаты, закрыл дверь перед носом любопытных соседок, пообещав убрать в своей комнате самостоятельно, — уж больно жуткий вид был внутри. Разбросанные листки заклинаний, осколки, кровь. Тут простым отравлением не отделаться.
Забрался на кровать, прихватив с собой тетрадь с языком оригинала. Что я сделал не так? Вернее, вполне возможно, что я сделал что-то не так, — произнес или перевел, — но почему испорченное заклинание вообще сработало, а не обернулось пшиком? И что случилось со мной в душевой? Рука сама по себе нашла пластину в груди — та уже скрылась под слоем кожи и даже не просвечивала, ощущаясь только на ощупь.
Складка одной из страниц почти в самом начале текста привлекла взгляд. Океан паники поднялся в разуме — это не складка, а две страницы склеились между собой. Осторожно освободил их из объятий друг друга. Подхватил листок бумаги, карандаш и выписал слова в заглавии пропущенной страницы. Теперь словарь — слово за словом смысл послания перешел на новый лист. Тетрадь отброшена в сторону, в руке смятый перевод.
Проект «Гвардия». Условно успешно.
Условно, м-мать его, успешно. Что это значит?