Воспевающие битву
Шрифт:
«Один молодой человек взялся за мой карманный компас, который я носил на шнурке. Он собирался забрать у меня компас силой, чтобы повесить его в качестве украшения на свою шею. Я отказывался, но чем упорнее я стоял на своём, тем настырнее становился он. Он предложил мне красивую лошадь за мой компас, затем предложил все свои замечательные костюмы и оружие. Я продолжал отказываться. Тогда он разозлился, и лишь благодаря участию Шарбоно я избежал неприятной, а возможно и насильственной сцены…» И чуть дальше: «Вороны смотрят на присутствие белых сдержанно. Их гордость, правда, контрастирует с их пристрастием к воровству и попрошайничеству, что делает их весьма беспокойными» (Maximilian).
При своём огромном пристрастии к воровству Абсароки отличались щедростью по отношению к одноплеменникам. Останься кто-то из индейцев после нападения врагов или по какой-либо иной причине без лошадей, всегда нашлись бы несколько человек, которые с готовностью отдали бы пострадавшему часть своего табуна.
«Представители мужского пола абсолютно безрассудны, когда дело доходило до драки, и наглы в общении. Женщины – неописуемо шумны… Никто из Ворон будто и понятия не имеет о правилах приличия. Молодые люди бегают день и ночь за женщинами, замужними и свободными. Никому и в голову не приходит подумать о женской добродетели. В этом смысле они совершенно беззастенчивы и при свете дня домогаются друг друга, не взирая на присутствие посторонних. Глядя на них, создаётся впечатление, что они нарочно выставляют напоказ свои нескромные желания, так как никто из них не пытается хоть как-то завуалировать свои притязания, но наоборот они всеми силами выпячивают взаимные домогательства противоположных полов. Никто не осуждает девиц за утерянное целомудрие… Женщина считается недостаточно хорошей, если до замужества она познала только одного мужчину. Если и можно отыскать среди них добропорядочную жену, то такая могла вырасти только под личным присмотром мужа, если бы он взял её под своё крыло в возрасте 10-13 лет» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Это очень похоже на Тибет, где девушки носят на шее дары, полученные за нарушение целомудрия и за проявление пылкости, а именно – кольца любовников, и чем их больше у девушки, тем торжественнее справляется её свадьба. Лоуи подчёркивал в «Заметках о социальной организации и обычаях Манданов, Хидатсов и Ворон», что мифология Абсароков и их древние песни насквозь пронизаны свидетельствами неограниченного волокитства. Максимильян вспоминал: «Мне рассказывали о представительницах женского пола Абсароков, что они, как и женщины Арикаров, – самые безнравственные из всех женщин Миссури». Но это высказывание Максимильяна не может, конечно, служить серьёзным аргументом.
Полная свобода в сексуальных отношений Абсароков привела к тому, что эти индейцы были вынуждены даже изменить форму некоторых своих церемоний. Так как, например, процедура священной посадки табака в былые времена предполагала участие в ритуале девственниц. На расчищенную для посадки табака площадку целомудренные девушки выносили хворост, который сжигался, превращался в золу и рассеивался по всей посевной площади. Позже место девственниц заменили замужние женщины строгого поведения, не знавшие никого из мужчин, кроме своего мужа. Со временем женское целомудрие сделалось такой редкостью, что Абсароки готовы были вовсе отменить эту важную для племени церемонию. В конце концов старейшины решили, что будет достаточно, чтобы в священнодействии принимала участие хотя бы однаюная девственница на всё племя, которую, конечно, всегда можно отыскать.
Мне не хочется, чтобы у читателя составилось превратное впечатление об Абсароках. Любовные похождения свойственны всем без исключения индейцам и всем без исключения другим расам Земли. Это чисто человеческие качества. Белые люди, соприкасавшиеся с «дикими» американскими аборигенами, не уставали выказывать своё удивление разнузданностью краснокожих, но их высоко поднятые брови в действительности не всегда соответствовали истинному положению вещей. Так, Томпсон весьма категорично заявлял, что всякая танцующая на публике женщина – обязательно куртизанка. Но разве это утверждение можно принимать всерьёз? А принимая во внимание тот факт, что подавляющее большинство индейских плясок проходило на виду всего стойбища, нетрудно представить, насколько распутными выглядели в глазах Томпсона все краснокожие женщины. Александр Генри безапелляционно утверждал, что «женщинам Манданов вовсе не ведомо чувство благопристойности, а муж может одолжить свою жену за одну блестящую пуговицу с сюртука».
Предрассудки многих первопроходцев зачастую не позволяли им увидеть положение дел в истинном свете и вынуждали авторов искажать действительность, преломляя её через призму своей ограниченности. Не обладая достаточной широтой взгляда, исследователи с лёгкостью ставят клеймо позора там, где нужно было бы восхититься ещё одной открытой гранью бытия. В государствах Конго, Ангола и Матамба не было позорно для мужа продать свою жену, для отца – продать сына, для сына – продать отца. В этих странах было известно только одно преступление – не дать первых плодов жатвы верховному жрецу. У каждого народа свои понятия о нравственности, и эти понятия вполне обоснованы для конкретного времни и места. Почему же американские индейцы должны были чувствовать себя ущербными, делясь своими женщинами с приезжими людьми? Наоборот, они ощущали лёгкость на сердце, сумев угодить гостю во всём. А уж если их жён благодарили подарками за оказанные услуги, то радости мужчин не было предела. Многие христианские миссионеры, говоря о духовности американских аборигенов, подчёркивали, что индейцы были чисты душой. И священников не оскорблял тот факт, что дикари были, с точки зрения европейской морали, более распущенными в сексуальных отношениях. Нормальному человеку всегда понятно, что такого рода «разврат» представляет опасность только тогда, когда он связан с какими-то душевными пороками.
Представители обоих полов отличались сумасбродством, но самыми беспокойными существами Абсароков были дети. Им, особенно мальчуганам 9-14 лет, позволялось делать всё, что угодно. Их не наказывали ни за какие шалости, даже если они переворачивали всё вверх дном. Им не разрешалосьлишь баловаться с оружием взрослых и с какими бы то ни было священными вещами.
Мужчины племени заметно выделялись своим обликом среди большинства племён Северной Америки, воинское сословие Абсароков считалось самым ярким. Они были высокими, стройными, пропорционально сложенными, смотрели на мир свирепыми глазами и улыбались, показывая ровные белые зубы. Их наряды были столь умело расшиты, что стоимость каждой рубахи нередко приравнивалась к двум, а то и трём лошадям. Мужчины Абсароков всегда выглядели на редкость чистыми и опрятными. Они отращивали длиннющие волосы, нося их тщательно расчёсанными на пробор, смазывая их жиром, связывая на конце и украшая по всей длине капельками белой глины. Некоторые срезали волосы над лбом и, густо обработав жиром, носили их «ёжиком». С каждой стороны головы висели нити бус или нанизанные на шнурок речные раковины.
«Они носят волосы сплетёнными в косы, обмазанные салом. Косы достигают в длину нескольких десятков сантиметров. На лбу они выстригают волосы и носят их стоймя. С каждой стороны головы на уровне уха опускаются нити с бусами или раковинами. Обычно они покрывают лицо алой краской, обводя глаза жёлтыми линиями. К проколотым мочкам ушей подвешены круглые, гладко обточенные морские раковины, которые отливают зеленоватым или голубоватым цветом. Эти раковины поступают с калифорнийского побережья во многие племена» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
«Обликом своим эти индейцы схожи с Хидатсами, происходя в давнем прошлом от одного народа, что доказывает сходство их языков. Длинные волосы считаются большой красотой. Волосы одного из вождей, которого так и звали Длинные Волосы, достигали в длину десяти футов и стелились по земле за ним, когда он ходил» (Maximilian).
«Что касается женщин Вороньего Племени, то это самые ужасные существа, которых породила природа. Им характерны ужасные черты лица, отвратительные привычки, коротко остриженные и насквозь пропитанные алой краской волосы, вымазанные кровью во время траурного плача по погибшим родственникам физиономии. Они отрубают себе пальцы в знак траура. Молодые женщины смотрят на окружающих пронизывающим хитрым взглядом. У них маленькие носы и пухлые губы. Красные глаза указывают на присутствие венерических заболеваний. Голые руки, торчащие из-под кожаных рукавов, всегда вымазаны слоем грязи. Некоторые из женщин весьма толсты и весят от 250 до 300 фунтов, их огромные обнажённые груди отвисают чуть ли не до колен. Поскольку почти ежедневно погибает кто-то из их родственников, женщины бродят в рваных старых платьях, их лица выпачканы грязью и золой. Всё же многие из них имеют очень красивые наряды, которые они надевают по специальным случаям. Однако чаще всего они одеваются плохо, и уделяют очень мало внимания своему внешнему виду. Даже странно, что рядом со столь обаятельными мужчинами живут такие дурные женщины. Но судя по всему, эти мужчины не имеют никакого представления о той красоте, какая существует в нашем понимании. Поэтому их вполне удовлетворяют уродливые женщины. Обычно же Вороны не придают значения красивой внешности, и молодая девица приятной наружности вызывает в них не больше желания, чем любая другая» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
На мой взгляд, Дениг нарисовал не портрет женщин Вороньего Племени, а по-настоящему страшную карикатуру. Нет никаких сил заставить себя поверить, что вся женская половина племени представляля собой поголовно вонючих страшил с «огромными обнажёнными грудями, отвисающими чуть ли не до колен».
Кэтлин и Курц в общем-то поддерживали точку зрения Денига по поводу красоты этих женщин, хотя выражались и не в столь категоричных формах. «Женщины Ворон славятся больше своим умением выделывать и расшивать кожу, а не красотой лица или тела» (Kurz «Journal»). А Кэтлин говорил: «Женщин Ворон не назовёшь симпатичными, так что я не стану уделять им много внимания. Как и все индеанки, они – рабыни своих мужей, несут на своих плечах всё домашнее хозяйство». Но что касается внешнего вида и опрятности, то Кэтлин явно не соглашается с Денигом: «Женщины здесь одеваются достойным образом, многие даже пышно и с большим вкусом. Их платья из кожи оленя или горного барана шьются очень длинными и опускаются от подбородка до самой земли. Эти платья часто украшены шкурками горностая и изящно расшиваются иглами дикобраза и бусами. Женщины Ворон, как и другие индеанки, которых мне приходилось видеть, расчёсывают волосы над лбом на пробор и втирают в пробор красную глину, разведённую на жире» (Catlin «Notes and Letters»).