Воспитание воли
Шрифт:
Итак, размышлять — значит в некотором роде отделять зерно от соломы. Преобладающее правило в процессе размышления, это — в каждом отдельном случае заменять слова соответственными понятиями — не смутными, неопределенными представлениями, но яркими образами предметов во всех их мельчайших подробностях. Мы должны всегда стараться сделать нашу мысль определенной, конкретной. Если мы хотим, например, привести себя к решению не курить, мы должны разобрать все вредные стороны курения, не пропуская ни одной: мы не забудем даже такой мелочи, как то, что от табачного дыма чернеют зубы, не говоря уже о лишней сотне франков в год, в которую обходится нам удовольствие выкуривать по сигаре каждые после обеда. Табак притупляет ум, говорит Толстой: мы проверим на себе это наблюдение. Выбрав такой день, когда наш ум особенно хорошо настроен к работе, мы возьмем какую-нибудь философскую книгу и станем следить за тонкой аргументацией автора — сначала не куря, а затем закурим сигару и попробуем продолжать. Мы сейчас же заметим, как трудно нам будет понимать, сосредоточивать нашу мысль после сигары, и, повторив этот опыт несколько раз, мы убедимся, что табак действительно притупляет ум — его высшие способности, его острие. С другой стороны, мы примем в расчет, что курение принадлежит к числу тех, чисто физических, удовольствий, которые
В нашей борьбе с обманчивыми внушениями речи и страсти нам придется вдаваться в еще более мелкие частности анализа, старательно проверять ходячие мнения, установившиеся понятия. Читатель найдет пример такого анализа в практической части нашей книги, в нашем разборе общераспространенного мнения, что хорошо работать можно только в Париже.
Наконец, только подробный анализ, конкретное мышление, дает нам шансы безошибочно предвидеть с одной стороны те опасности, какими могут грозить нам наши страсти и лень, с другой — опасности или поддержку, каких мы можем ожидать от окружающей среды, от сближения с теми или другими людьми, от рода нашей профессии, от всевозможных случайностей и т.д.
Чтобы помочь размышлению, надо избегать шума, сосредоточиваться, читать книги, имеющие отношение к предмету нашего размышления в данное время, перечитывать свои заметки; надо наконец энергичным усилием воображения представлять себе отчетливо, точно, конкретно все подробности опасностей, которым мы подвергаемся, и преимуществ того или другого образа действий. Надо останавливаться на каждой подробности; пробежать их мельком недостаточно: надо видеть, слышать, осязать, обонять. Надо напрячь свою мысль, сделать ее интенсивной, так, чтобы представление исследуемого предмета было для нас так же реально, как самый предмет — да что я говорю: так же реально! — реальнее. Произведение истинного художника — драматическая сцена, картина природы — бывает логичнее, цельнее и, следовательно, правдивее самой действительности. Таким художником должно быть в этом случае наше воображение: наши представления должны быть яснее, логичнее, правдивее, живее действительности и, следовательно, должны на нас больше влиять.
2. Для того, чтобы размышление произвело все свое действие, существуют вспомогательные средства, безусловно действительные. Богатые, как опытом своих предшественников, так и личными наблюдениями, проходящими через постоянную проверку исповеди, духовные отцы католической церкви — эти великие руководители человеческой совести, для которых возбуждение в душе человека могущественных эмоций есть не средство, как для нас, а высшая цель, — показывают нам, как важны в психической жизни самые ничтожные мелочи. Когда присутствуешь в церкви на какой-нибудь из наших религиозных церемоний, невольно проникаешься изумлением перед глубоким знанием человеческой природы, с каким здесь предусмотрена каждая малейшая подробность. Взять хотя похоронную службу: каждый жест, все позы, пение, орган, даже цвет стекол в окнах, — все здесь подобрано с поразительной логикой, все направлено к одной цели: превратить скорбь близких умершему людей в глубокий религиозный порыв. На человека, искренно верующего, такие церемонии должны действовать потрясающим образом: чувство благоговения должно проникать в его душу до самой сокровенной ее глубины.
Но даже в католической церкви религиозные обряды, так сильно действующие на душу человека, являются лишь исключительным средством, и для возбуждения религиозного чувства духовными отцами рекомендуются известные практические приемы, весьма действительные в этом смысле. Если взять только те практические средства, к каким они советуют прибегать в уединении, не говоря уже обо всем остальном, то нельзя не изумляться их безошибочному пониманию той тесной связи, какая существует между нашей физической и нравственной природой. Св. Доминик изобретает четки, как средство оживлять мысль простым ручным занятием, чем-то вроде игры. Св. Франциск Сальский советует, особенно в минуты уныния, прибегать к внешним действиям: принимать известные позы, способные возбуждать соответственные мысли, читать, даже произносить слова вслух. Паскаль постоянно твердит: «заставляйте кланяться автомата». Даже Лейбниц («Systema theologicum») на одной мало известной странице говорит: «Я решительно не разделяю мнения людей, которые под тем предлогом, что Божество надо почитать в разуме и истине, и недостаточно принимая в расчет человеческую слабость, изгоняют из религиозного культа все, что действует на внешние чувства и возбуждает воображение... мы не можем ни сосредоточить внимание на наших мыслях, ни прочно запечатлеть их в нашем сознании, не прибегая к каким-нибудь внешним знакам... и чем выразительнее эти знаки, тем они действительнее».
Таким образом, когда мы размышляем, и если энергия, вдохновение не приходят нам на подмогу, то чтобы поддержать наше внимание, мы должны прибегать к испытанным средствам: читать подходящие для нашей цели книги, произносить слова вслух. (Последнее, как мы уже видели, представляет очень верное средство, когда мы хотим нарушить данную цепь представлений и заставить наши мысли нам повиноваться.) Чтобы направить свои представления по произволу, следует даже записывать свои мысли; короче сказать, пользоваться той властью, какую имеют над ними презентативные состояния и преимущественно те, о которых мы сейчас говорили (записываемые или произносимые вслух слова и т.п.). Такими средствами мы устраним из нашего сознания то, что всего больше мешает размышлению, — воспоминания о чувственных удовольствиях, праздную игру воображения, — и займем его тем, о чем мы хотим думать в данный момент.
Последняя неделя каникул перед началом учебного года, по нашему мнению, самое подходящее время для такого рода размышлений; таким образом их следует возобновлять каждые каникулы, т. е. три раза в год, где-нибудь в уединении — в лесу или на берегу моря, а уединяться при таких условиях всегда приятно. Такого рода уединение в высокой степени полезно. Оно закаляет волю, делает молодого человека сознательной личностью. Но и в течение учебного года, в промежутках между дневными занятиями, необходимо урывать минуты для самоуглубления. Вечером — засыпая, ночью — проснувшись, или в минуты отдыха — что может быть легче, как, не поддаваясь ничтожным мыслям, ничтожным интересам, возобновить в памяти принятые нами хорошие решения, распределить на будущее время свои занятия и свой досуг? Или по утрам, во время одевания, перед тем, как сесть за работу, — что может быть полезнее, как «заставить сызнова зазеленеть деревцо наших добрых желаний» и начертать план наших действий на предстоящий день? Привычка часто размышлять, пользоваться для этого каждой минутой приобретается очень быстро; к тому же она так богата полезными результатами, что, я уверен, молодой человек никогда не раскается, если заставит себя выполнить ряд усилий, необходимых, чтобы эта привычка обратилась у него в потребность.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Значение действия в деле воспитания воли
1. Размышление, безусловно, необходимо, но одно, без поддержки действия, оно бессильно. Размышление соединяет разбросанные душевные силы, создает желание, побуждение, но как самый сильный ветер в конце концов истощается в бесплодных порывах, если не встретит на своем пути паруса, который воспользуется его силой, чтобы двинуть вперед корабль или челнок, — так и самая могущественная эмоция умирает бесплодной, если каждый из ее порывов не капитализирует некоторой доли своей энергии в поступке. Как известная часть той работы, которую выполняет учащийся юноша, отлагается в его памяти в виде воспоминания, так и привычка к деятельности слагается из отдельных действий. В нашей психической жизни ничто не пропадает; природа человеческая — аккуратный счетовод. Самое незначительное на первый взгляд действие, если оно повторяется недели, месяцы и годы, составляет в итоге огромную цифру, которая врезывается в нашей органической памяти в форме неискоренимой привычки. Время — наш драгоценный союзник в деле самоосвобождения, — если мы не заставим его работать для нас, будет с таким же спокойным упорством работать против нас. В своем воздействии на внутреннюю жизнь человека, время постоянно прилагает — на пользу ему или во вред — главный закон психологии, — закон привычки. Всевластная, уверенная в своей победе, привычка, не спеша, неслышно, невидимо, коварно, идет все вперед да вперед, как будто сознает свою силу, как будто понимает, какое огромное значение имеет для действия повторение. Раз действие выполнено, хотя бы с трудом, во второй раз оно выполняется уже легче. С каждым разом усилие уменьшается и наконец перестает существовать. Да что я говорю: перестает существовать! То самое действие, выполнение которого было вначале тягостно, неприятно, превращается мало-помалу в потребность, так что теперь уже не выполнить его становится тяжело. Да, привычка — драгоценный союзник хорошо направленной воли. Поразительно, с какой быстротой превращает она для нас в широкую, гладкую дорогу каменистые тропинки, по которым нам бывает иногда так трудно заставить себя идти. Действуя мягким насилием, она ведет нас туда, куда мы и сами решили идти, но куда нас не пускала наша врожденная лень.
Так вот это-то, так сказать, сгущение энергии в установившуюся привычку достигается не размышлением, а действием, поступком. Но говорить о необходимости действия вообще — недостаточно. Слова действие, деятельность объединяют в себе много отдельных понятий и слишком часто заменяют их в наших глазах. В данном случае нас интересует исключительно деятельность учащегося, студента. А для студента действовать — значит выполнять массу отдельных, специальных для его положения действий, и в том же смысле, как можно сказать, что воли нет, а есть только произвольные поступки, можно сказать и то, что нет деятельности, а есть только отдельные действия. Для студента философии, например, действовать — значит встать в семь часов, прочесть с полным вниманием такую-то главу из Лейбница или Декарта, сделать по поводу нее свои заметки (такое чтение, уже само по себе требует целого ряда последовательных усилий внимания); затем старательно просмотреть эти заметки, хорошо их запомнить. Действовать для такого студента — значит собрать материалы для диссертации, набросать ее общий план, затем план каждого параграфа; действовать для него, значит размышлять, искать, исправлять написанное и пр., и пр.
В жизни редко выпадают случаи для совершения блестящих дел. Как какая-нибудь экскурсия на Монблан слагается из миллионов отдельных шагов, прыжков, усилий, зарубок во льду, так и жизнь величайших ученых состоит из длинного ряда терпеливых усилий. Итак, действовать — значит выполнять тысячи отдельных, маленьких действий. Боссюэ, бывший превосходным руководителем человеческой совести, предпочитал «великим экстраординарным усилиям, до которых мы возвышаемся в моменты энтузиазма, но после которых снова стремительно падаем вниз, мелкие жертвы, которые подчас бывают самыми мучительными, убивающими, скромные, но верные успехи, легко выполнимые, но повторяющиеся действия, которые нечувствительно переходят в привычку... Для каждого дня довольно немногого, лишь бы каждый день давал это немногое»... Мужественный человек не тот, кто совершает чудеса храбрости, а тот, кто мужественно выполняет все маленькие дела своей жизни. Такой человек — ученик, который заставляет себя встать, чтобы отыскать в словаре нужное слово, хотя ему и очень не хочется вставать; который кончает начатую задачу или дочитывает скучную страницу, несмотря на сильное желание полениться. Вот такими-то, незначительными на первый взгляд, действиями и закаляется воля: «всякое дело приумножает ее». За неимением большого дела мы должны во всякий час дня выполнять маленькие, но выполнять их как можно лучше и с любовью. Qui spernit modica paulatim decidet. Общее правило: всегда, во всех самых ничтожных поступках стараться не поддаваться лени, игу желаний и побуждений извне. Следует даже искать случаев одерживать эти маленькие победы. Вас позвали во время работы, и у вас мелькнуло чувство досады: заставьте себя встать и немедленно с полной готовностью ответить на зов. После лекций товарищ уговаривает вас идти с ним гулять: погода превосходная, не слушайте его, возвращайтесь домой к вашей работе. По дороге домой вас соблазняет выставка книгопродавца: перейдите на другую сторону улицы и прибавьте шагу, чтобы не соблазниться. С помощью таких «распинаний» вы приучите себя одерживать верх над вашими влечениями, быть деятельным всегда и везде. Даже когда вы спите или гуляете, пусть это делается только потому, что вы хотели дать себе отдых. Так, еще на школьной скамье ребенок изучает науку, которая ценнее всякой латыни и математики: искусство владеет собой, бороться со своим невниманием, с отталкивающими трудностями учения, со скукой рыться в словаре или в грамматике, с желанием помечтать, полениться. И утешительным последствием этого является то, что успехи учения — что бы там ни говорили — всегда стоят в прямом отношении к успехам, каких достигает учащийся в этой первейшей из наук, — в науке власти над собой.