Воспитанник богов

Клименко Владимир

Это — конец, успел подумать Млый. Отсюда уже не выбраться!

Взгляд успел перехватить уменьшающийся пятачок чужого неба с горящими даже днем бледными звездами, и тут же наступила полная темнота. Цветок захлопнул свои лепестки. А Млый все продолжал падать.

Он ожидал, что внизу будет вода и придется барахтаться во мраке, продлевая последние секунды жизни, но съехал по мокрой горке на вполне твердую и упругую поверхность. Удар был мягким, его лишь бросило вперед, так что он очутился на четвереньках.

Задрав голову, Млый попытался увидеть выход из колодца, но темнота была настолько плотной, что по ней, казалось, можно было чертить мелом, как по грифельной доске.

— Попался! — сам себе сказал Млый и встал на ноги.

Размеры растения, поймавшего его в свою чашечку, не поддавались описанию. Млый летел вниз долго, словно с обрыва. Падая, он видел противоположный лепесток, точно так же изящно выгнутый, мокрый и скользкий. Но, на первый взгляд, ничего ужасного все же не произошло. Млый ожидал, что внизу его поджидает вода или вязкая трясина, или разинутая пасть неведомого чудовища. А он просто попал в плен. В темницу.

Лепестки растения были сомкнуты настолько плотно, что внутрь не просачивалась вода. Но необходимо сначала обследовать размеры живой камеры.

Млый вновь присел на корточки и ощупал то, что можно было назвать полом. Ладони заскользили по вибрирующей поверхности листа. Чуть подвинувшись, Млый еще раз ощупал пол и вдруг отдернул руку с невольным криком. Пальцы наткнулись на невысокий, примерно с полметра, вырост, усеянный кривыми шипами. Боль была такой, как будто в ладонь вогнали с десяток раскаленных докрасна игл, по крайней мере, вспышка в глазах пульсировала еще несколько секунд.

Ситуация становилась понятной. Он попал не просто в ловушку, в которой может оставаться бесконечно долго, — растение было плотоядным. Возможно, оно, на манер болотного льва, охотилось на василисков, возможно, дичью ему служили другие обитающие в Нави чудовища. Но то, что выбраться наружу будет практически невозможно, не оставляло сомнений.

Что такое внешнее пищеварение, Млый знал не по наслышке. Почти все виды пауков успешно используют яды для того, чтобы сначала убить или усыпить жертву, а потом высасывать из разлагающегося под действиям яда тела необходимые для питания соки. Можно привести примеры и из растительного мира. Ту же, скажем, обычную болотную росянку, охотящуюся на насекомых. Там, правда, используется еще и клей.

— А тебе клей ни к чему, — обратился вслух Млый к безгласному охотнику. — Ты меня и так сожрешь, не подавишься. Подождешь, пока перестану дергаться, и готово дело.

Он опять взглянул наверх, словно надеялся, что лепестки приоткроются, но не увидел ничего, кроме мрака.

— Буду рубить мечом, — предупредил Млый.

Он судорожно вздохнул, воздуха явно не хватало. Пахло чем-то пряным и сладковатым — запах гниения.

Дожидаться, пока он окончательно ослабеет, не имело смысла. Действовать следовало немедленно, но сначала надо принять решение, каким образом.

Меч остался при нем, и это было удачей. Млый ощупал мясистые лепестки — как бы ни были они толсты, вряд ли превосходят длину клинка. Но если он даже сумеет проделать отверстие, то в него немедленно хлынет вода, тогда меч станет только обузой. Можно попытаться рассечь лист одним ударом, но и в этом случае он вряд ли сумеет протиснуться в узкий разрез, чтобы выбраться наружу. А, выбравшись, окажется под водой. Будь это река или озеро, вынырнуть на поверхность не составило бы труда, но ведь болото прикрыто торфяной коркой, и он будет биться об нее, как об лед, пока не задохнется. Нет, это не выход.

Ощупывая стены темницы, Млый двигался по кругу. Иногда он сильно топал или даже пинал, попадающиеся на пути стерженьки с ядовитыми иглами пронзить шипами кожу сапог они не могли, но цеплялись за них так, что приходилось выдирать ноги, как из зарослей ежевики. Растению эти маневры явно не нравились, усилилась вибрация, и вдруг откуда-то из предполагаемоего центра к Млыю метнулся упругий жгут, подвижный, как язык хамелеона. Он обвил Млыя вокруг пояса, и тот попытался его отодрать, словно боролся с удавом — руки перестали слушаться от боли, вся поверхность жгута была покрыта такими же ядовитыми шипами, как и невысокие стерженьки на дне чашечки. Жгут начал подтаскивать Млыя к центру цветка.

Безмолвная борьба в полной темноте становилась все ожесточеннее. Сапоги скользили, Млый упал на колени. Он ухватился за рукоятку меча, но клинок был тесно прижат к спине. И все же медленно, сантиметр за сантиметром Млый вытаскивал меч, пока отчаянно не рванул и не освободил его. Он ткнул клинком наугад, попал во что-то противно вздрагивающее, потом полоснул наотмашь.

Жгут ослабил хватку и начал отползать в сторону. Теперь Млый преследовал его, желая избавиться от повторного нападения навсегда, но это ему не удалось — мрак стоял кромешный.

— Ладненько, — пробормотал Млый, вновь отступая к стенке. — Продолжим наши забавы.

Ладони покрылись сплошными волдырями, но меч теперь Млый из рук не выпускал.

«— Буду рубить ступени, — решил он, убедившись, что только так сможет подняться по стенкам лепестков, — толщина, похоже, достаточная».

Он сделал первый надрез, все растение разом пришло в движение. Не обращая на тряску внимания, Млый торопливо кромсал скользкую поверхность, ощущая, как сочатся порезы.

Листы были настолько мясисты, что зарубки вполне годились для того, чтобы уместить в них носок ступни или ухватиться рукой.

И тут внутрь чашечки цветка хлынула вода. Растение лишь чуть приоткрыло створки, чтобы вода просочилась внутрь и жертва утратила строптивость, но на Млыя холодный душ подействовал отрезвляюще.

Утопит, подумал он. Теперь точно утопит. Защита у болотного охотника, похоже, отработана веками. Ну уж если погибать, то вместе!

Мысль о собственной гибели была не основной, оставалась надежда, что у растения все же сработает инстинкт самосохранения, и для того, чтобы избежать уничтожения, оно попробует избавиться от жертвы, то есть от него, от Млыя. А потом все же оставался шанс, очутившись в воде, достигнуть поверхности — возможно, торф на том месте, откуда поднялась чашечка цветка, чтобы поглотить Млыя, еще не полностью затянулся.