Воспитанник Шао.Том 1
Шрифт:
Только приказ как можно раньше прибыть в заданный квадрат заставляет отряд, тяжело сопя и потея, покрывать рваным бегом и сбивчивым шагом расстояние извилистых горных троп, а то и просто бездорожья.
Группа давно перешла на шаг. Но на спусках продолжала по инерции бежать, неэкономно увеличивая скорость.
Горы не для прогулок. Это работа. Черная, изнашивающая. При быстром передвижении практически невозможно сохранить скрытность. Основной критерий — скорость. Трудно представить, кок можно сохранить силы для предстоящего боя или преследования. Но приказ есть приказ. Отряд Пока должен исключить жертвы и потому должен оказаться в нужную минуту там, где
Подлая мысль едко сквозила мозг, навязывая вопрос о касках и бронежилетах. Сейчас, когда Пок сам дьявольски устал, он начал сомневаться в целесообразности полного обеспечения амуницией.
Но — приказ.
Лейтенант спешил. Он хорошо ходил в горах, но сейчас психовал на каждый неудачный шаг. Ночь, камни, неровности, ветки и черт знает что еще навалено, будто специально, в этой дикой местности, От усталости уже просто ни на что не обращаешь внимания. Если кто-то неловко падал, его обходили и угрюмо, как кочующее стадо, шли дальше. Тело под жилетом представляло размоченный кусок мыла. Организм бешено работал, как сплошной комбинат выделения пота. Глаза затекали. Каски с поднятыми забралами гнули вперед голову, шея остро ныла. И все же Пок, не глядя и не обращая внимания на все препятствия, шел и шел. По возможности, где это еще допускала местность, переходил на тяжелый бег.
О важности задания он догадывался по той оперативности, с какой выполнялись все приказы полковника. Появилась возможность отличиться, и лейтенант не жалел ни себя, ни людей. Делал все возможное, чтобы скорость передвижения группы поддерживалась на крейсерской миле. Благо, что в отряде находился майор Вэн. Чем более устанет офицер Чана, тем убедительнее будет его доклад полковнику.
Шестой час стремительного марша. У Пока начало больно рябить в глазах от мелькавших теней различных предметов в свете фонаря. Буквально все мешало и препятствовало быстрому передвижению. Темп спал. Солдаты тяжело дышали. Группа растянулась на двести, а то и более шагов. И это каких-то сорок человек. В другое время подобной растяжки не потерпел бы, но сейчас, когда сам, как кусок банного мыла, был скользким и измочаленным, внутренне благодарил оперативников за их терпение и службу.
Горы. Красивы, но безжалостны. Гордые. Безучастные. Таящие в себе непредвиденное, немыслимое.
Хранящие легенды, удивительную историю. Их обожествляешь и опасаешься. Сторонишься. Но все равно невольно тянешься к ним, как к чему-то серьезному, доверительному. Как к старшему по родству душ, мыслям, вековому молчанию, скрытому уважительному пониманию. Они притягивают своей мощью, колоссальной громадой, недвижимой величавостью, постоянством существования. Свидетели жизни человеческой. Рядом с ними остро сознаешь, что ты сын, сын земли, ее крохотное создание. И как ни высок ты в своих дерзаниях, будешь стоять у подножия вечных исполинов и с замиранием сердца и мысли взирать на них, сравнивая свое обыденное с их неподражаемым величием. Насколько великое сочетается с малым и малое повторяется в большом! Существует ли нить духовного между одушевленным и неодушевленным? Природа лишнего не терпит. Века намывают нить единения, приближают понятие единого и общего…
Светало.
Отряд так самозабвенно летел вперед — растягивался, спотыкался, стягивался, так каждый думал о своем, что когда первый резко остановился, последующие натыкались на его спину, словно слепые котята.
Не избегнул этой участи и Пок. В забытьи мыслей не заметил, как его обошло несколько человек. Более от усталости, чем по традиции облегченно выругался. Хлопнул спереди стоящего. Задние продолжали напирать. Лейтенант посмотрел вперед.
Оперативники столпились и молча взирали по сторонам. Поднял глаза и командир. От неожиданности в шее еще больше заломило.
— Назад! В укрытие! — прохрипел он чужим голосом. Колени дрожали, тряслись и руки. Резко рванул в сторону за скалистый выступ. Мигом прошмыгнули рядом сотрудники.
Не понимая себя, глупо смотрел лейтенант вперед. Там, на скалистых вершинах, освещенные косыми утренними лучами багряного солнца, гротескно и грозно высились силуэты в черных монашеских одеяниях. Автоматы зловеще блестели полированными стволами. В стороне, на самой удобной точке, стоял пулемет. Три монаха, на расстоянии друг от друга, стояли, словно небесные пришельцы, в полный рост, скрестив руки на груди. Темные очертания жутко и страшно выделялись на фоне кровавых красок вершин и бледно-голубого неба. С минуту зачумленно глядел Пок на нежданно объявившихся в этих труднодоступных местах незнакомцев. Их было немного. Но единственный проход на несколько миль вокруг закрыт. Решительная воинственность, с которой стояли монахи, отбивала всякую охоту ввязываться с ними в перестрелку.
Пок нервно кусал губы. Время шло. Что с приказом? Жестом показал солдатам рассыпаться шире. Подозвал радиста. Но чего-то выжидал. Оттягивал решительную минуту.
— Над чем задумались, лейтенант?
Пок пригнулся от неожиданности. Рядом стоял Вэн, без бронежилета, вроде как не уставший, и хитро смотрел на лейтенанта.
— Рассчитываю, сможем ли монахов плотно огнем прижать к земле и частью бойцов рывком прорваться на ту сторону, а там зайдем в тыл. Не более четверти часа и, думаю, если маневр удастся, то с ними покончим.
Пок во всем старался мыслить солидно, весомо. И тон, и лицо говорили о большой работе мысли.
— Не сможете, товарищ лейтенант. На вас лица нет. На других тоже. Обоснованные действия вы сможете предпринять не ранее, чем минут через двадцать отдыха. У вас руки дрожат. Как можно прицельно стрелять? И потери. Подсчитали, во сколько это выйдет?
— Мы вызовем подкрепление, — заупрямился Пок. Мысли с трудом ворочались в голове, но он стремился показать, что его воинское образование не слабее.
— У вас приказ, лейтенант. Выполнять нужно его, а не удовлетворять собственное самолюбие. Вы забыли, что именно группам захвата приказано не вступать в перестрелки. Для этого есть армейские части. Радируйте полковнику об обнаружении засады и двигайтесь дальше. Скоро будут наши пикеты, будет легче.
Лейтенант пожал плечами.
— Зачем тогда бронежилеты?
— Спросите потом.
— Мы выдыхаемся.
— Значит, есть смысл снять их. Но только не ставьте в известность полковника. Он отвечает за ваши жизни.
— А за наше здоровье? — недовольно бурчал лейтенант.
— Не огорчайтесь, вы свою задачу выполняете с превышением возможного. У полковника хорошая память на верных службистов. Если будете в дальнейшем столь же удачливы, он знает, что предложить толковым сотрудникам.
У лейтенанта повлажнели глаза. Смущенно выпрямился.
* * *
День пошел на убыль, когда Рус спустился с дерева и решил продолжить путь. От нудной постоянной ходьбы вперемешку с нередкими перебежками наступала апатия ко всему. Немалых усилий стоило поднимать себя и идти вперед.