Шрифт:
Мата Залески выглядела примерно так, как я и ожидал - невысокая хрупкая женщина с лицом, подтянутым хирургами и блестевшим от крема, упрямо расползающимися бедрами и усталыми глазами, то есть ничуть не моложавая для своих пятидесяти. На второй минуте разговора она, виновато глядя на меня, закурила и немного успокоилась. Я знал и без ее робких объяснений, что контракт наряду с многим другим запрещает ей курить, якобы из-за опасений за ее голос, но работодатели глядели на это сквозь пальцы, не допуская лишь публичного курения. Голос-то у нее уже лет двадцать не тот, но и двадцать лет назад он бы мало помог ей стать звездой, если бы мой однокашник и музыкально-компьютерный кудесник Коля Изотов не придумал для нее необычный тембр. Тембр с тех пор исправно кормит предусмотрительно запатентовавшего его Колю, давая ему и сейчас еще около двух процентов прибылей от кампании "Мата Залески".
А вот у самой Маты там ничего нет, кроме, конечно, прав на использование ее имени, что, правда, тоже неплохо. Но вряд ли больше, чем у Коли. Известная миру Мата насквозь искусственное создание, и кроме имени, на мой взгляд, не слишком удачного, ничего сама не придумала. Даже ее тело, с которым может побаловаться в компьютерных барах каждый совершеннолетний, создавалось целой группой специалистов и запатентовано насквозь: плечи "Мата Залески", грудь "Мата Залески" и так далее, даже подмышки "Мата Залески", и даже тепловой рисунок тела "Мата Залески". То есть начинали когда-то с нее, собственно из-за неплохого тела ей и удалось впервые попасть в шоу-бизнес, это еще до Коли, но потом Мата потихонечку теряла свежесть, а ее картинка наоборот. И я сам знаю полудурков, на полном серьезе удивляющихся после сеанса с какой-нибудь новой позой, "как это она умудряется не стареть?"
С живой Матой, само собой, с годами появляются проблемы. На телевидении Мату подрисовывают прямо в эфире, на ходу, фирма содержит специалистов, набивших на этом руку, а вот на концертах, с которыми ей периодически приходится ездить, дело уже плохо, некоторые издания даже напечатали не слишком красивые пиратские фотографии. Впрочем, фотографии в наше время не более доказательны для широкой публики, чем телевидение, так что простые слухи гораздо опаснее. Но и по части внедрения слухов фирма тоже имеет специалистов, долгими пивными вечерами Коля много мне рассказывал про подобную кухню. Сейчас-то полно таких вот виртуальных созданий, но первой стопроцентно виртуальной звездой была она, и по сей день пока остается самым удачным, самым денежным, а значит и самым передовым из этих шоу-проектов. Певица, актриса, героиня компьютерных игр, и даже порнозвезда - но порнозвезда компьютерная, а значит делаемые изредка заявления для прессы о некорректном поведении работодателей делают ее жертвой в глазах сентиментальных зрителей и даже подогревают интерес к трогательным песенкам. Исполняемым действительно неподражаемым голоском. Работы Коли Изотова.
Из-за моей дружбы с Колей меня и выбрала кампания "Мата Залески", когда звезда попросила помощи. Проблема, как я конечно уже был предупрежден ее менеджерами - настырный маньяк, желающий Мату вживую. Если бы он был просто парнем с улицы, шлющим зловещие сообщения, то был бы пойман давно - кампания не одного такого в порошок стерла. Но это был один из самых больших людей города и страны, такой, про которого и не подумаешь, что он может дешево купиться, однако вот... Создал вполне реальную угрозу, так что служба безопасности кампании на казарменном положении третий день, обороняет фирменное здание от возможного штурма.
Интересно, чего кампания больше боится - покушения на честь Маты или разочарования высочайшего влюбленного?
Мата продолжала тараторить ровным усталым голосом о своем напряженном графике, о постоянном страхе, переходящем ночами в отчаяние, о том, как она его, в сущности, понимает, (а вот я - нет) но что это просто не нужно ни ему, ни ей. Мата просила помощи, ведь я друг ее друзей и так далее, сбиваясь и закуривая новую сигарету, ведь простой силой этот вопрос не решаем, она умоляет... Умоляли ее глаза, и правда очень испуганные. Того ли она боится, о чем тут лепечет, или не совсем, но ужас немолодой уставшей женщины совершенно неподделен.
Решив, что достаточно всего этого выслушал, я обещаю приложить все усилия, прошу не переживать так сильно, советую прервать съемки и уехать на несколько недель (она грустно улыбается), не курить так много, да и вообще все устроится. При этом я встаю и застегиваю пиджак. Я прощаюсь, она чуть кивает с грустной улыбкой, я отвечаю жизнерадостной, открываю дверь и когда оглядываясь, она уже не смотрит на меня, уставившись в пепельницу. Я наконец выхожу. Вместе с запахом дыма исчезает тяжесть в диафрагме.
Проделав секунд за десять короткий путь по изгибающемуся коридору, я быстро вхожу в маленькую комнату, где в глубоком кресле чуть ли не плачет тот самый большой человек. И правда наивняк безобразный. Он смотрит на прозрачную стену, за которой Мата роняет слезы в пепельницу.
Около полуминуты я тактично молчу, а потом трогаю его за плечо.
– Ну что, Миша, насмотрелся?
– Чертовы времена...-не сразу отвечает он, не поворачивая головы.
Я гашу экран и сажусь в кресло напротив.
– Да брось, так было всегда, женщины - обманщицы, просто теперь обман может быть стопроцентным. А будет и на все двести когда-нибудь, вот им ты и посочувствуй, потомкам. Сейчас ты хоть в постели знаешь, что все по настоящему, а скоро и там все изменится.
– Кому это надо?
– голос у него злой, но вполне просохший.
– Да всем.
– говорю я и не вижу смысла что-либо добавлять. Какое-то время мы молчим. Потом он поднимается.
– Дали бы вы ей отдохнуть...
– Кто "мы"? Я тут гость, как и ты.
Он выходит в коридор, я за ним, по мере движения к лифтам вокруг нас постепенно выстраивается в каре его охрана, вылезая из всех щелей. Войдя в лифт он поворачивается ко мне.
– Саша, а могу я ей прислать подарок с подписанной открыткой? Просто цветы и безделушку, как ты думаешь?
– Вполне, она должна бы обрадоваться. Особенно если это будет не просто открытка, а письмо с объяснением, это еще лучше.
– Письмо... Письмо прочтет кампания...
– он вскидывает руку и двери лифта закрываются, я даже не успел махнуть в ответ.
И снова я шагаю по коридору. Поворот, поворот, маленький тупичок с неприметной дверью - это кабинет Николая Изотова. Но он здесь как правило и живет, пивной бочонок с ногами.
Коля помахал мне рукой, не отрывая губ от бутылки. Женщина у окна казалось, не обратила на мой приход никакого внимания, разглядывая город под дождем с высоты.
– Ну как, ты уверен, что он... отстал?
– Коля сдержал отрыжку.
– Почти. Если не будет утечки.
– Это наша забота.
– женщина с улыбкой обернулась. Примерно такого же роста, как та, что тихо плакала, наверное, до сих пор в комнате за десятком стен отсюда. (Я сообразил, что забыл ей сказать про отбытие кандидата в любовники.) Примерно так же сложена, только куда более худощава. Лицо хищное, глаза карие, волосы темные. Лицо настоящее, а вот волосы и глаза то ли она меняла когда была Матой Залески, то ли поменяла когда перестала ей быть... Не помню, что рассказывал Коля, мне впервые это стало интересно.