Воспоминания Пьера Изместиефф, потомка русского княжеского рода Долгоруких и французского рода Блукет, талантливого шпиона, успешного бизнесмена, любителя и ценителя красивых женщин
Шрифт:
Мы ехали в машине, разговаривали, и вдруг она меня спросила: боюсь ли я собак. Я ей рассказал про свою овчарку. Мы доехали до большого шале, где нас встретил ее безобидный пес. Зашли в зал, выпили по рюмочке и начали танцевать под красивую музыку. Не прошло и пяти минут, как она меня повела за руку к себе в спальню и там произошло то, что я давно ожидал. Я расстался со своей невинностью и стал мужчиной.
Оказалось, что она была манекенщицей, дружила с Марлен Дитрих, любила ночную жизнь, рестораны. Она была очень добрым и замечательным человеком. В ее шале были свободные комнаты, и в тот день братья Джусто тоже поселились у нее в доме. Но Грета (так звали замечательную красавицу) и я жили отдельно от братьев. Вечером я садился за руль ее машины и отвозил в рестораны, по ее желанию. Пока я сидел за рулем, она нежно гладила меня. Когда мы входили в рестораны – на нас все оборачивались и смотрели, тем более что многие ее знали. В общем, мы с ней пользовались вниманием, хотя я был в то время очень застенчивым и сильно краснел, но пытался держать планку. Платила за все Грета, не позволяла мне тратить деньги, понимая мое финансовое положение.
Братьям Джусто скоро стало скучно, и мы решили покинуть Гштад. Грета умоляла нас остаться, говорила мне, что хочет ребенка, что для этого нужно провести вместе несколько ночей и дней. Но нам нужно было ехать, мы оставили свои адреса и уехали.
Потом Грета мне много писала, приглашала к себе, предлагала купить билет в Швейцарию, чтобы я приехал. Она мне очень понравилась, но ее желание родить ребенка меня очень сильно напугало. К сожалению, больше мы с ней не виделись, но я запомнил ее на всю жизнь, и до сих пор жалею, что не удалось познакомиться с Марлен Дитрих.
С братьями Джусто я потерял связь, когда они уехали из Марокко. С удовольствием бы встретился с ними, хотя, может, встреча еще впереди…
Глава 5
По возвращении в Марокко мне нужно было принять важное решение о выборе жизненного пути. Идти работать или продолжать учиться? Если поступить на второй бакалавриат, который, к слову сказать, был очень сложным, а успешно проходили только примерно 20% поступающих, можно было по окончании очень прилично устроиться работать. Причем место можно было найти не только в Марокко, которое на тот момент уже добилось независимости, но и во Франции. Дальнейшая учеба давала возможность «выбиться в люди». И я выбрал свой путь – буду «выбиваться в люди».
Мне нужно было определиться – куда идти учиться, в какое образовательное учреждение, и это был непростой вопрос. Во-первых, мне это должно было нравиться, а во-вторых, по окончании учебы и получении профессии, позволяло бы зарабатывать на жизнь. Жить у Миши Стогофф я больше не мог. У них поселилась сестра Эме – Жоржетт.
Идти на подготовительное отделение в «НЕС», это Высшая французская коммерческая школа – было самым привлекательным вариантом. Я принял решение записаться на факультет права и экономики в Касабланке, на кафедру экономики. Туда записались не более двадцати студентов. Кроме учебы я устроился на работу репетитором-надзирателем в Технический лицей за приличную зарплату.
Некоторые предметы на факультете для обеих кафедр (и юридической, и экономической) были общими. На кафедру права пошли мои приятели Марсель Гиро и Ив Жермен.
Жил я в интернате лицея Lyautey, где организовал себе уютный уголок около лестницы, на последнем этаже. Там жили студенты подготовительных классов для высших инженерных школ Франции – Ecole Polytechnique, Ecole Centrale, Arts et Metiers и прочих. Мне приходилось жить очень скромно, так как дед мне больше не помогал. На тот момент мы были в ссоре. Мне помогали как могли бабушка и дядя Витя. А свою зарплату я еще не получал из-за французских бюрократических препон.
Я успевал работать и учиться, даже подрабатывал в качестве сомелье на дискотеке Zoom. Примерно через три-четыре месяца мне наконец-то выплатили зарплату за весь период, и я смог снять трехкомнатную квартиру. В ней я с пяти до семи давал частные уроки для школьников. Доход от этого «бизнеса» был невелик, так как конкуренция была высока, и найти учеников было непростым делом.
В свободное время я продолжал ухаживать за Мари-Терез, бывал вхож в ее семью, где часто виделся с Жаком Пижолем, который навещал Мадлен. Мари-Терез, не сдав бакалавр по математике, перевелась на другую кафедру по экспериментальным наукам, «Sciences-ex» на нашем жаргоне.
На пасхальные каникулы 64-го года Пижоль и я получили разрешение от родителей Мадлен и Мари-Терез поехать с девушками в Мдик в Марокко на Средиземное море, под наблюдением двоюродного брата Фанфана Марти. С нами поехал еще Ролан Марлик. Мы жили в палатках, рыбачили, готовили рыбу на мангале. Пойманную рыбу нужно было быстро готовить, иначе ее съедали до костей голодные осы. Иногда для разнообразия мы открывали консервы, привезенные с собой. Помню, как мы смеялись, когда обнаружили, что определить, какие консервы мы открываем, стало невозможно, так как Ролан и Фанфан, ради шутки, сорвали все этикетки с банок. Меню с этого момента мы определяли «вслепую».
У родителей Мари-Терез и Мадлен было две дачи на море около Федалы, километрах в тридцати на север от Касабланки. Мы часто туда ездили на выходные. Загорали на палящем солнце, купались, ныряли под мощные, высокие волны Атлантического океана.
Получение независимости Марокко все больше отражалось на судьбах французов, проживающих в Марокко. Отцы Даниеля Зубилага и Нене Пелло жили в трехстах километрах от Касабланки. Там они выращивали пшеницу на огромной ферме. Эти земли они получили лет двадцать назад от французских властей. Все фермеры опасались, что независимое Марокко отберет у них земли и передаст марокканцам. И их опасения были не напрасны, так и произошло. Всему «племени» Зубилага пришлось покинуть Марокко и начать новую жизнь на юге Франции. А я был вынужден расстаться с моей любимой девушкой. Но мы писали друг другу письма каждый день.
Я продолжал учиться и работать. Сдать экзамен по экономике по окончании первого курса мне не удалось. Но у меня была еще возможность – я был допущен к пересдаче в сентябре. Я думал о Мари-Терез и посылал ей письма. Изучал политэкономию – самый важный предмет, который я провалил. Прошло лето, в сентябре я пересдал предмет и был переведен на второй курс.
В июне 64-го марокканцы приняли закон о «марокканизации» высшего образования. Начиная с 65-го года марокканский диплом терял эквивалент с французским.
В 1964–65 годах из Марокко во Францию хлынула целая волна эмигрантов. Это были репатрианты, хотя коренных французов среди них почти не было. Я присоединился к этой волне, получил французскую туристическую визу на месяц, попрощался с бабушкой, дядей Витей и дедушкой, собрал все свое «богатство», которое поместилось в двух чемоданах, и отправился в октябре 64-го года во Францию. Куда я поехал? Конечно же, в Chateauneuf-les-Martigues, где обосновались семьи Зубилага и Пелло.
Я снял комнату на втором этаже старого дома. Туалет был на улице, в саду. Все было очень скромно и недорого. Питался я в основном у Зубилага, где меня принимали как члена семьи. Мари-Терез каждый день ездила в Марсель на автобусе, где она училась на секретаршу. Я стал срочно искать работу, несмотря на то что моя туристическая виза этого не позволяла. Я быстро устроился агентом по страхованию в компанию «Мир жизни». Зарплаты не было, платили только комиссионные от сделок. Моя работа должна была заключаться в том, чтобы обходить много квартир, стучаться в каждую дверь. Когда мне открывали, я убеждал хозяек и их мужей, что их жизнь нужно обязательно застраховать. Когда я мог уговорить, подписывал контракт и получал первый взнос.