Воспоминания воображаемого друга
Шрифт:
Но этот писк наверняка не останется незамеченным.
Словно в доказательство моей правоты, что-то падает на пол у нас над головой. А в следующую секунду я слышу быстрые шаги на втором этаже.
— Она идет! — кричу я. — Беги!
Макс не двигается. Он замер перед открытой дверью. Звук шагов миссис Паттерсон затормозил его.
— Макс, если ты сейчас не побежишь, ты уже никогда не сможешь отсюда уйти, — говорю я и понимаю, что это на самом деле так.
Если миссис Паттерсон поймает Макса сейчас, она больше не даст ему
А он все стоит и не двигается.
Я слышу шаги миссис Паттерсон. Она уже на лестнице.
— Макс, пожалуйста, беги. Я все равно уйду. С тобой или без тебя, но уйду. Я здесь не останусь. У нас нет времени. Мама и папа ждут тебя. И миссис Госк ждет. Беги!
Какие-то из моих слов приводят Макса в чувство. Жаль, что я не знаю какие, — если бы я знал, я бы мог потом их снова использовать. Может быть, это слово «мама».
Макс выходит из дома в темноту. Я боюсь, что темнота его испугает, но он не останавливается. Макс боится темноты, но сейчас он еще больше боится миссис Паттерсон. Он признает, что боится ее, и это хорошо. Макс проходит через террасу, спускается с крыльца в три ступеньки и идет по траве. Он смотрит на пруд. Луна висит над деревьями на противоположном берегу. На спокойной воде дрожит белый свет.
«Бледный свет луны», — думаю я.
Сейчас Макс в самом деле как будто танцует с дьяволом при бледной луне.
— Поворачивай направо и беги! — кричу я так громко и так зло, как только могу.
Макс поворачивается и бежит к деревьям. Миссис Паттерсон еще не появилась, она, наверное, решила сначала проверить парадную дверь.
Освальд стоит на пороге. Его силуэт, подсвеченный светом из дома и светом луны, мерцает, как горячий воздух, который поднимается над асфальтом на парковке. Освальд исчезает. Это происходит у меня на глазах.
— Беги, Будо! — кричит Освальд.
Его голос больше не похож на голос. Он похож на смутное воспоминание. Почти забытое, только теперь я знаю, что Освальд был прав. Он никогда не будет забыт.
— Спаси Макса, — говорит он.
Возможно, он это кричит. Рявкает самый последний и самый важный приказ. Последний в его жизни. Но до меня он долетает как еле слышный шепот.
— Я должен сделать еще одно дело.
Я не могу бежать. Я завис. Освальд Великан, воображаемый друг Джона Лунатика, единственный воображаемый друг, который живет в двух мирах, умирает у меня на глазах.
Я несу ответственность за его смерть.
И в тот момент, когда я подумал, что Освальд сейчас совсем исчезнет, он поворачивается лицом к дому. Он стоит так всего секунду, потом опускается на одно колено и выставляет вперед руки, как ребенок, который показывает маме на пальцах, что знает, что такое десять. Я уже не вижу деталей, которые делали Освальда живым, но мне они и не нужны. Я знаю, что сейчас его мышцы напряглись в последний раз. И вены на шее пульсируют в последний раз. Он снова — Освальд
А потом он поворачивается в мою сторону и видит, что я стою как вкопанный на лужайке, а в небе у меня за спиной висит бледная луна.
— Прощай, Будо, — говорит Освальд.
Я больше не слышу его голоса, но слова сами долетают до меня.
— Спасибо.
В этот момент появляется миссис Паттерсон. Она бежит из кухни в столовую и дальше к открытой двери. Я даже не думал, что она умеет так быстро бегать. В этот момент я понимаю, что, скрывшись в лесу, Макс еще не в безопасности.
Все только начинается.
Освальд прав. У каждого свой дьявол. Миссис Паттерсон — дьявол Макса.
И мой.
А потом меня сражает другая мысль.
Освальд — дьявол миссис Паттерсон. Сейчас он — дьявол в бледном лунном свете.
В следующую секунду миссис Паттерсон выбегает к пустому порогу и спотыкается о присевшего на одно колено мерцающего, умирающего Освальда. Задевает правым коленом его правую руку. Миссис Паттерсон летит вперед кувырком и глухо шлепается на террасу. Со стоном она ползет до края террасы, съезжает по ступенькам на лужайку и останавливается в нескольких дюймах от моих ног.
Я поднимаю голову и смотрю в сторону двери. Я хочу увидеть моего храброго умирающего друга и понимаю, что его уже нет.
— Ты спас Макса, — говорю я моему другу, но он меня не слышит.
А я слышу, как кричит Макс:
— Будо!
Миссис Паттерсон поднимает голову. Она привстает на локте и смотрит туда, откуда донесся крик Макса. В следующую секунду она вскакивает.
Я разворачиваюсь и бегу.
Путь Макса только начинается.
Глава 58
Макс стоит за деревом. Он прижимает к себе свой поезд «Лего», как будто это плюшевый мишка. От локомотива отломались какие-то кусочки, но Макс, по-моему, этого не замечает. Он весь дрожит. Сейчас холодно, а Макс без пальто, но, по-моему, он дрожит не от холода.
— Не стой, — говорю я. — Беги.
— Сделай так, чтобы она остановилась, — шепотом просит Макс.
— Не могу, — отвечаю я. — Беги.
Я прислушиваюсь. Жду, что услышу, как миссис Паттерсон бежит через лес, но ни шагов, ни хруста веток не слышно. Наверное, она хочет незаметно подкрасться к Максу и схватить его.
— Макс, ты должен бежать, — повторяю я.
— Не могу.
— Должен.
В этот момент среди деревьев вспыхивает луч света. Я оглядываюсь на дом миссис Паттерсон и вижу на опушке яркую белую точку.
Фонарик.
Миссис Паттерсон сходила в дом за фонариком.
— Макс, если она тебя найдет, она навсегда увезет тебя и ты навсегда останешься один.
— Со мной будешь ты, — говорит Макс.
— Нет, не буду.
— Нет, будешь. Ты сказал, что оставишь меня, но ты не оставишь, — говорит Макс. — Я знаю.