Восстание Персеполиса
Шрифт:
– Да ну? – удивился Холден. – Все население?
– Триста любителей оружия, – подтвердила Наоми и ткнула пальцем в Холдена. – А этот уперся – сойти с корабля и беседовать с ними лицом к лицу.
– Правда? – Бобби закинула в рот полную ложку болтуньи. Аромат не обманул ее ожиданий.
– Непременно лицом к лицу, – кивнул Холден. – А то мы могли бы просто радировать им с Медины и избавить себя от долгой дороги.
– Дипломатия по твоей части, – заметила Бобби. – А меня занимают исключительно вопросы тактики. Чтобы при разговоре с властями Фригольда им было ясно, что стрельба до добра не доведет.
Холден отодвинул полупустую тарелку и, нахмурившись, откинулся на стуле.
– Объясни-ка.
– Право, жаль, что ты не прочел мой обзор.
Наоми, прихватив чашку Холдена, двинулась к кофемашине.
– По-моему, я поняла, к чему она клонит. Кофе будешь, Бобби?
– Да, спасибо. – Бобби вывела на свой ручной терминал тактическую оценку. – Эти люди покинули Землю, чтобы создать колонию на основах суверенитета личности. Исповедуют абсолютное право каждого гражданина оборонять себя и свое имущество, при необходимости – летальным оружием. И все соответственно вооружены.
– Это я понял, – кивнул Холден.
– А до самодостаточности им еще не один год. Они почему полагаются на гидропонику – на теплицы не хватает почвы. Там сложности с минеральным составом. Те деньги, которые им удалось нажить на фьючерсах горнодобычи, целиком ушли Оберону в оплату сельскохозяйственных ресурсов. И они считают, что Союз перевозчиков не вправе устанавливать расценки на жизненно необходимые материалы. Что и привело сюда нас.
Наоми протянула ей чашку исходящего паром, щедро сдобренного сливками кофе. Кивок Холдена, возможно, намекал на беспокойство. Он должен был ее понять.
– Сколько им еще до первого местного урожая? – спросила Наоми, склонившись к докладу через плечо Бобби.
– Не знаю, но проблема не в том.
– Проблема в том, – перебил Холден, – что мы везем им смертный приговор. Так? Собираемся приземлиться и сообщить, что им закрыли торговлю с другими колониями. А они знают, что пригодной к использованию пищи у них на несколько месяцев, а свою не вырастить еще годы. Союз ставит их в безвыходное положение. А прямо сейчас Союз – это мы.
– Да, – подтвердила Бобби, радуясь, что до него вроде бы дошло. – Эти люди верят в неотъемлемое право на самозащиту вплоть до летальных средств. Если мы сядем там и сообщим, что они отрезаны, сами дадим им вескую причину захватить наш корабль.
– Не понимаю я этих санкций, – вставила Наоми. – Выглядит слишком уж сурово.
– Драммер, мне кажется, только и ждала такого случая, – мрачно объяснил Холден. – Пока какая-нибудь колония первой рискнет испытать, далеко ли готов пойти Союз для защиты своей монополии на врата. Она намерена прижать первого нарушителя так, чтобы другие и не думали. Готова прикончить одну колонию сразу, чтобы потом не пришлось убивать тринадцать сотен.
Эта мысль повисла в воздухе, как дым над покерным столом. На лице Наоми отразилась тревога Бобби. Холден ушел в себя – как всегда, когда задумывался над трудным и небезопасным вопросом. Трехгодичная отсидка в углу – это круто. Но трехгодичная отсидка, когда вам уже через год грозит голод, – это много хуже. Мягко говоря, достаточный мотив для применения силы. Если не больше того.
– Ну так вот, – заключила Бобби. – Будет интересно.
Глава 3
Сантьяго Джили Син
Ощутив щекотку в запястье, Син поддернул рукав. Монитор на предплечье, поймав его взгляд, высветил уведомление о самом неотложном деле: близящейся аудиенции у верховного консула.
Он переустановил уведомление на «полчаса до времени встречи». Этот ежедневник ездил у Сина на руке или в кармане последние пять лет и знал о нем все, что можно было знать. И расценивал предстоящую встречу с верховным консулом как важнейшее событие его жизни.
Машинка не ошибалась.
Опустив рукав, он натянул его посильнее, разглаживая складки, и посмотрелся в зеркало. Белая с голубым форма облегала фигуру как перчатка, подчеркивая наработанную ежедневными занятиями мускулатуру. Новенькая капитанская звездочка, надраенная до золотого блеска, светилась в петлице. Лицо и голова свежевыбриты, что, как представлялось Сину, придавало ему нечто хищное, подобающее военному.
– Все прихорашиваешься? – окликнула из ванной Наталия. Приоткрыв дверь, она выпустила наружу облако пара и вышла сама – с волос еще капала вода. – Как не обнять такого красавчика!
– Нет! – попятился Син. – Ты меня намочишь…
– Поздно, – засмеялась жена и, метнувшись к нему, крепко обхватила за талию, мазнув по плечу мокрыми волосами.
– Нат! – взмолился Син, поняв, что не в силах рассердиться. Полотенце размоталось от рывка, и в зеркале отразился мягкий изгиб ее бедер. Опустив на него ладонь, Син прижал ее покрепче. – Теперь я весь мокрый.
– Просохнешь, – улыбнулась она, ущипнув его за ягодицу. Новый капитан лаконского флота неприлично взвизгнул. Запястье завибрировало, и на секунду Сину подумалось, что машинка не одобряет этакого дурачества.
Снова подняв рукав, он обнаружил уведомление, что машина прибудет через двадцать минут.
– Скоро подойдет машина, – с сожалением сообщил он, спрятав нос в мокрые волосы жены.
– И Эльзу пора поднимать, – согласилась Наталия. – У тебя сегодня большой день. Выбирай – будить Чудовище или готовить завтрак?
– Сегодня беру на себя Чудовище.
– Берегись! Ее твой новенький мундир волнует еще меньше чем меня, – напомнила Наталия, завязывая халат. – Десять минут до завтрака, моряк.
Однако у него ушло целых пятнадцать: вытащить Эльзу из кроватки, сменить подгузник, одеть и принести на кухню. Наталия уже выставила на стол высокую горку оладий и свежие яблоки, а в воздухе пахло чаем.
Щекотку в запястье Син и не глядя распознал как пятиминутное предупреждение о подаче машины. Усадив Эльзу в высокий стульчик, он поставил перед дочкой самую маленькую тарелку с натертым яблоком. Хрюкнув, она шлепнула по тарелке ладонью, разбрызгав сок во все стороны.
– Поесть хоть успеешь? – спросила Наталия.