Восстание
Шрифт:
Пользоваться комелем Кате доводилось и раньше. Она это делала при ВИР-моделировании с ДалРиссами, хотя никогда не контактировала с ксенофобами. Правда, она присутствовала при удачной попытке Дэва, и это событие до сих пор не изгладилось из её памяти, напоминая о себе яркими ночными кошмарами.
Сойдя по ступенькам трапа на мягкую, податливую землю, Катя повернулась к «кобре». Усилием воли заставила себя сделать шаг от «Призрака», его надёжности, безопасности. Ещё один шаг. И ещё. На ней был защитный костюм, который, будучи абсолютно герметичным, выполнял роль костюма полной защиты; нагрудная панель с регулятором и запасом воздуха на два часа; дыхательная маска
И снова в голове застучала та же мысль – что будет, если её план осуществится?
Одно немного успокаивало – пока ещё ксенофобы не реагировали на её присутствие. Это могло означать – кстати, Дэв упоминал такую возможность в своем докладе после встречи с ксенофобами на Алия B-V, – что те не нападают слепо на людей, а, похоже, просто не замечают их.
Если предположение верно, то ей удастся, пожалуй, подойти достаточно близко, чтобы дотронуться. Может быть… Если только они не почувствуют её. Борясь с дрожью в коленях и неприятной пустотой в желудке, угрожавшей сорвать все планы, Катя сделала еще один шаг.
Да, это он, ее старый, старый страх, боязнь замкнутого пространства. Он снова навис над ней, пытаясь сломать стены, разорвать узы, нарушить границы, которыми она пыталась окружить его, запереть, уничтожить. Катя опять вспомнила тот едкий запах собственного страха, когда она спустилась в вертикальный шурф на Алия B-V. Да, то был мертвый город на бывшей родине ДалРиссов. Там, на дне, где её зажали аморфные стены пещеры, Катя и обнаружила машину Дэва, «Призрак», с откинутым люком и носовыми огнями, направленными на неровное, покрытое какой-то слизью пятно на стене.
Потом она увидела Дэва, с головы до ног покрытого чем-то чёрным и блестящим. Вся эта масса образовывала живой кокон, в котором выделялись уплотнения размером с голову человека. Дэв сам вышел перед этим из своего уорстрайдера, чтобы дотронуться до клеточной массы, заполнявшей пещеру. Что заставило его покинуть машину, отправившись навстречу неизвестности? Позже он шутил, что услышал пение сирен и сам не понимал до конца, что делает.
С ним же ничего не случилось, убеждала себя Катя. Ему это не повредило. В конце концов он выбрался из этой слизи и рассказал мне обо всем. Всё будет нормально.
Под ногами было сухо, хотя она предполагала, что утонет в грязи. При каждом шаге в воздух поднималось облачко мельчайшей пыли наподобие талька и повисало над землей. Катя машинально отметила это явление и нашла ему объяснение. Частицы скалы. Нанодезинтеграты ксенофобов извлекли их из земли, со стен и покрыли ими площадь в несколько квадратных километров.
Вокруг лежала голая, выжженная пустыня, при виде которой Катя с трудом подавила желание повернуться и бежать без оглядки назад, в джунгли. От влажной, удушающей жары не спасал даже многослойный защитный костюм. Катю отделяло от изувеченной «кобры» и её странных спутников метров сорок; ей предстояло спуститься почти к самому подножию холма.
Она уже видела, что боевая машина ксенофобов действительно попала под луч лазера, рассекшего её почти пополам как раз во время трансформации. Одна часть оставалась похожей на настоящую кобру со сплющенным капюшоном, которому этот тип и был обязан своим названием. Сейчас эта часть безжизненно лежала на земле. Другая половина – непомерно, гротескно раздутая – напоминала слегка спущенную сфероидную камеру с обвисшими, волочащимися чёрными шипами и щупальцами – типичная форма боевой машины «альфа». Вот эту-то сферу и разрезал луч лазера уорстрайдера; её чёрные блестящие внутренности дрожали при малейшем движении, истекая липкой на вид, тягучей смолянистой жидкостью, в которой можно было заметить полурастворённые кусочки какой-то органической массы. Поблизости лежали в пыли еще пять-шесть жемчужных сфер, живых и неживых, полурасплавленных, изуродованных, в лужах той же горячей смолы. Над некоторыми тоже висели в воздухе шары, сферы-путешественники. Подкрепление, подумала Катя. Пытаясь осмыслить происходящее, она прибегла к хорошо знакомой военной аналогии. Часть команды погибла, и прибывшие силы поднимаются на борт. А может, это инженерная группа, в задачи которой входит только ремонт? Разобраться в том, что происходило у неё на глазах, было невозможно. Из пыли и тумана возникали огромные остроугольные формы, напоминающие осколки битого стекла, некоторые весьма причудливых очертаний. Катя видела их и прежде, когда посещала миры ДалРиссов, подвергшиеся нашествию ксенофобов.
Ещё более непонятное творилось с изувеченным телом «кобры», из которого вырастали какие-то шевелящиеся, пузырчатые отростки, как будто оно росло, оживало, излечивалось прямо у неё на глазах.
Осталось двадцать пять метров. Её ещё не заметили. Не заметили? Смолянисто-слизистые куски просто не видели её, у них не было глаз, не было ничего, что хотя бы отдаленно напоминало органы чувств. Ей вспомнился рассказ Дэва о том, что у ксенофобов совсем иначе происходит восприятие мира. Как они чувствуют? На что похоже их представление о действительности? Должно быть, ксенофобы глухи и слепы, решила Катя; может быть, они ощущают внешний мир только через искусственные органы своих органических машин?
– Катя! – голос Хагана донесся до неё через шипение и щелканье разрядов откуда-то издалека. – Ты в порядке?
– Все отлично, Вик. – Она заранее подключила комрап к В-разъему, чтобы не приходилось говорить: ответ передавался непосредственно из мозга через цефлинк. Такой способ прекрасно подходил для связи на небольшом расстоянии. Кроме того, при голосовом контакте мешала бы маска да и вряд ли ей удалось бы скрыть свою тревогу и неуверенность. Недостаток заключался в том, что радиочастоты сейчас были забиты помехами – сказывалось присутствие ксенов, – шум которых напоминал тяжёлый рёв прибоя. – Пока никакой реакции.
– Мы… пссс… ты бро… сссс… случ…
– Извини, Вик… что-то я тебя не поняла. Скажи-ка ещё раз, только погромче.
Шум в ушах усилился – Вик Хаган увеличил мощность сигнала.
– Я говорю, что мы взяли эту тварь на мушку. Если я крикну «вниз», ты бросайся на землю. Не хватает только, чтобы тебя случайно зацепило.
– Слышу, Вик. Но… сядь на лед, о'кей? – «Сядь на лёд» на военном сленге означало «будь спокоен, не поддавайся эмоциям». – Давай подождём, посмотрим, что получится.
Хаган промолчал, а может, она не расслышала ответ. Пройдя ещё пять-шесть метров, Катя поняла, что «кобра», которую она считала боевой машиной, сходной по духу, если не по форме, с уорстрайдером, имеет черты, свойственные живым существам. И если тусклая, безжизненная поверхность напоминала металлопластик или металлокерамику, то внутренняя часть, влажная и пульсирующая, походила на полость тела некоего животного.
Как разделить создателя и его творение, мастера и его инструмент? Ясно, что ксенофобы обладали технологией, близкой в некоторых отношениях к биоинженерии ДалРиссов. Они не столько производили, изготавливали инструменты, сколько выращивали их в своём теле, строя из молекул посредством недоступного и непонятного людям самовоздействия.