Восставшая Луна
Шрифт:
— Понятно, сэр. Мы свободны. Свободны оставаться на Луне и работать, работать там, где вам надо и за установленную вами плату… Или свободны вернуться на Землю и умереть.
Председатель пожал плечами:
— Вы убеждены в том, что мы негодяи — но мы отнюдь таковыми не являемся. Если бы я был молод, я бы сам эмигрировал на Селену. Огромные перспективы. Но меня в любом случае не волнуют ваши вздорные обвинения — история нас оправдает.
Поведение профа меня удивило — он не сражался. Я ощутил беспокойство — ещё бы, недели напряжения, а напоследок — скверная ночка. Он только сказал:
— Достопочтенный председатель, я полагаю, что транспортное сообщение с Луной скоро будет восстановлено. Можно ли устроить так, чтобы я и мой коллега отбыли туда на первом же корабле? Поскольку, сэр, я вынужден признать, что слабость, вызванная повышенной силой тяжести, та самая, о которой я говорил, в нашем случае является вещью весьма реальной. Наша миссия завершена; и теперь нам надо вернуться домой.
Он ни слова не сказал о баржах с зерном. Не сказал он ни о «швырянии камнями», ни о том, что нет смысла в том, чтобы бить корову. В голосе профа звучала усталость.
Председатель наклонился вперёд и с мрачным удовлетворением произнёс:
— Профессор, это представляет определённые трудности. Проще говоря, вам предстоит предстать перед судом по обвинению в преступлениях против Великой Хартии и даже в преступлениях против человечества… формулировки обвинения сейчас уточняются. Однако я сомневаюсь в том, что для человека вашего возраста и здоровья в качестве наказания потребуют чего-либо более серьёзного, чем вынесение условного приговора. Неужели вы считаете, что мы поступим благоразумно, если дадим вам возможность вернуться туда, где вы совершили свои незаконные деяния, — туда, где вы сможете множить причинённый вами вред?
Проф вздохнул:
— Я понимаю ваше положение. В таком случае, сэр, может быть, вы позволите мне откланяться? Я очень устал.
— Конечно. Но оставайтесь в распоряжении Комитета. Слушания объявляются закрытыми. Полковник Девис…
— Сэр?.. — Я уже разворачивал своё инвалидное кресло, чтобы как можно скорее вывезти профа туда, где снаружи нас ждали те, кому было поручено сопровождать нас.
— Можно вас на два слова? В моём офисе.
— Ну… — Я взглянул на профа, его глаза были закрыты, и, казалось, что он потерял сознание. Но он шевельнул одним пальцем, подзывая меня к себе. — Достопочтенный председатель, я не столько дипломат, сколько сиделка, чья обязанность — присматривать за ним. Он пожилой человек, и он — болен.
— О нём позаботятся сопровождающие вас лица.
— Ну… — Я приблизился к профу настолько, насколько можно было это сделать при помощи кресла, и наклонился к нему. — Проф, с вами всё в порядке?
Он шепнул тихонько:
— Посмотри, что ему нужно. Соглашайся с ним. Но от прямых ответов увиливай.
Несколькими минутами позже мы с председателем остались вдвоём, не пропускающая звуков дверь была заперта, хотя это ровным счётом ничего не значило — в комнате наверняка было не меньше дюжины электронных «ушей», к этому количеству нужно прибавить ещё одно «ухо», которое находилось в моей левой руке.
— Налить вам что-нибудь? Или, может быть, кофе? — спросил он.
— Нет, благодарю вас, сэр, — ответил я. — Здесь мне приходится следить за диетой.
— Я так и думал. Ваши передвижения и правда ограничены этим креслом? Вы выглядите вполне здоровым.
— Если понадобится, то я смог бы встать и пересечь комнату. Но после этого я, возможно, упаду в обморок. Или со мной случится что-нибудь похуже. Я вешу сейчас в шесть раз больше обычного и предпочитаю не рисковать. Моё сердце непривычно к таким нагрузкам.
— Я так и думал. Полковник, я слышал, что вы угодили в какую-то глупейшую переделку в Северной Америке. Мне жаль, искренне. Варварское местечко. Когда мне приходится там бывать, я не испытываю ничего, кроме отвращения. Полагаю, что вам хотелось бы знать, зачем я пригласил вас.
— Нет, сэр, думаю, что вы скажете мне об этом, когда сочтёте нужным. Зато мне очень интересно, почему вы до сих пор продолжаете называть меня «полковник».
Он засмеялся резким, лающим смехом:
— Думаю, всему виной привычка. Всю жизнь приходится следовать протоколу. Но возможно, что вам не придётся отказываться от этого звания. Скажите, что вы думаете о нашем пятилетнем плане?
— Полагаю, что от него дурно пахнет.
— А мне кажется, что он был весьма тщательно продуман. Да, в него вложено много усилий мысли. Полковник, вы кажетесь человеком разумным, и я знаю, что вы таковым и являетесь. Мне известно не только ваше прошлое, я осведомлён практически о каждом произнесённом вами слове, почти о каждой мысли, которая приходила к вам в голову с тех пор, как вы ступили на Землю. Вы родились на Селене. Вы считаете себя патриотом? Патриотом Селены?
— Полагаю, что да. Хотя я склонен считать, что мы сделали именно то, что должно было быть сделано.
— Говоря между нами — да. Уж этот мне старый дурак Хобард. Полковник, это хороший план… но ему не хватает того, кто претворит его в жизнь. Если вы в действительности являетесь патриотом или, скажем, практичным человеком, принимающим близко к сердцу жизненные интересы своей страны, то возможно, что вы являетесь тем самым человеком, который может осуществить этот план. — Он сделал предупреждающий жест. — Не спешите! Я не прошу от вас, чтобы вы продались нам или сделались предателем или ещё какой-нибудь подобной чепухи. Это ваш шанс проявить себя в качестве настоящего патриота — а не одного из тех дутых героев, которые жертвуют жизнью за проигранное дело. Посмотрите на всё это именно таким образом. Неужели вы думаете, что лунные колонии могут выстоять против всех тех сил, которые способна обрушить на них Федерация Наций? Я знаю, что в действительности вы не военный — и я рад этому, — но вы человек с техническим образованием, это мне тоже известно. Прикиньте, только честно, сколько бомб и кораблей понадобится для того, чтобы полностью уничтожить лунные колонии?
— Один корабль и шесть бомб, — ответил я.
— Правильно! Господи мой боже, до чего же приятно разговаривать с умным человеком. Две бомбы должны быть исключительно мощными, возможно, их придётся делать специально. В живых останется очень немного людей — те, что живут в маленьких поселениях, которые окажутся вне зоны удара. Да и они проживут недолго. И всё это способен сделать один-единственный корабль минут за десять.
— Допускаю, что вы правы, сэр, — сказал я, — но, как указывал профессор де ля Паз, битьём от коровы молока не добьёшься. И уж тем более вы не сможете добиться молока, если начнёте в неё палить.