Восставшая Луна
Шрифт:
— А из-за чего мы, по вашему мнению, сдерживались и больше месяца ничего не предпринимали? Этот идиот, мой коллега, — не буду называть его имени, — говорил о «дерзких возражениях». Дерзкие возражения меня не волнуют, это не более чем слова, меня интересуют результаты. Нет, мой дорогой полковник, мы не будем стрелять в корову… но если нас вынудят, то мы дадим корове понять, что её могут пристрелить. Водородные бомбы — дорогие игрушки, но мы можем позволить себе потратить несколько штук на предупредительные залпы, нанесём несколько ударов по голым скалам, ущерба не будет, зато корова узнает, что с ней может случиться. Это, однако, означает, что нам придётся применить больше силы, чем нам хотелось бы, — так ведь можно и напугать корову, а тогда молоко скиснет. — Он снова рассмеялся своим лающим смехом. — Было бы лучше, если бы нам удалось уговорить эту старую скотинку отдавать молоко по-хорошему.
Я ждал, что последует.
— Вы хотите знать, как мы собираемся это сделать? — спросил он.
— Хочу, — согласился я.
— Мы будем действовать через вас, не возражайте, позвольте мне объяснить…
Он отвёл меня на высокую гору и предложил мне царства земные. Или в данном случае лунные. Предложил должность Временного Протектора и дал понять, что эта должность перестанет быть временной, если я сумею сделать всё как надо. А надо вот что. Убедить селенитов в том, что они не могут победить. Убедить их, что этот новый порядок создаётся исключительно для их же блага, подчеркнуть преимущества — бесплатные школы, больницы, бесплатное то и бесплатное сё, детали можно обсудить позднее, важно, чтобы контроль над всеми сферами жизни, так же как на Терре, находился в руках правительства. Налоги сначала будут низкими и безболезненными, они будут автоматически вычитаться из получаемых денег или удерживаться из выплат за поставленное зерно. Но на этот раз Администрация не станет посылать мальчишек заниматься работой, для которой нужны мужчины, — она пошлёт сразу два полка десантников.
— Эти чёртовы миротворцы были ошибкой, — сказал он, — но мы не станем повторять эту ошибку. Между нами говоря, причиной того, что на выработку плана действий у нас ушёл целый месяц, послужило то, что нам пришлось убеждать Комиссию Контроля за Соблюдением Мира, что горстка людей не может осуществлять полицейский надзор за тремя миллионами людей, рассредоточенных по шести большим поселениям и более чем пятидесяти мелким. Так что к работе вы приступите, имея в своём распоряжении достаточное количество сил — и не строевые войска, а военную полицию, которая знает, как без лишнего шума привести к повиновению гражданское население. Кроме того, на этот раз мы отправим вспомогательное женское подразделение, стандартные десять процентов от численности, так что жалоб на насилие больше не будет. Ну, сэр? Как вы думаете, вам удастся провернуть это дельце? Зная, что для вашего народа это лучший из возможных вариантов.
Я сказал, что мне следует изучить все детали этого предложения, и особенно — пятилетний план и квоты, и что мне бы не хотелось принимать решения сгоряча.
— Конечно, конечно! — согласился он. — Я дам вам подготовленную нами копию окончательного плана. Возьмите её домой, изучите, поразмыслите над ней. Завтра мы с вами снова поговорим. Только дайте мне слово, как джентльмен, что вы не будете распространяться на эту тему. На самом деле это не секрет… но лучше уладить все вопросы до того, как всё это попадёт в печать. Кстати, о средствах массовой информации… вам понадобится помощь с их стороны, и вы её получите. Мы пойдём на расходы и пришлём вам высококлассных специалистов в этой области, заплатим им сколько понадобится, обеспечим их центрифугой, такой же как та, которой пользуются учёные… ну, думаю, вам ясно. На сей раз мы всё сделаем правильно. Этот дурак Хобард — он ведь на самом деле мёртв, не так ли?
— Нет, сэр. Но у него старческое слабоумие.
— Вам стоило бы его убить. Вот вам копия плана.
— Сэр? Если уж мы заговорили о стариках… Профессор де ля Паз просто не может оставаться здесь. Он не проживёт и шести месяцев.
— Но это же самый лучший вариант, не так ли?
Я постарался ответить достаточно спокойно:
— Вы не понимаете. Он пользуется большой любовью и уважением. Самым лучшим вариантом было бы, если бы мне удалось убедить его, что вы действительно собираетесь пустить в ход водородные бомбы и что его патриотический долг спасти всё, что можно. И в любом случае, если я вернусь без него… Мне не только не удастся провернуть это дельце, я просто не проживу достаточно долго, чтобы попробовать провернуть его.
— Гм… я подумаю. Поговорим об этом завтра. Ну, скажем, в два часа дня.
Я покинул его и, как только меня запихнули в грузовик, дал выход колотящей меня нервной дрожи. Мне никогда не освоиться с методами, которые используют в высших эшелонах власти.
Стью и проф ждали меня.
— Ну? — сказал проф.
Я оглянулся по сторонам и похлопал себя по уху. Мы сбились в кучу, сблизив головы, и накрылись сверху двумя одеялами. В каталке «жучков» не было, в моём кресле тоже — я проверял это каждое утро. Но сама комната выглядела так, что в ней, казалось, безопаснее шептаться под одеялом.
Я начал рассказывать, но проф остановил меня:
— Его предков и его привычки мы можем обсудить позже. Выкладывай факты.
— Он предложил мне должность Надсмотрщика.
— Полагаю, что ты её принял.
— Процентов на девяносто. Я должен изучить эту писульку и дать ответ завтра. Стью, как быстро можно приступить к осуществлению плана «Побег»?
— Его уже начали приводить в исполнение. Мы ждали только твоего возвращения. То есть если бы они позволили тебе вернуться.
Следующие пятьдесят минут были заполнены бешеной деятельностью. Стью привёл костлявого индуса в набедренной повязке. Через тридцать минут этот индус выглядел как брат-близнец профа; Стью поднял профа с каталки и уложил его на диван. Продублировать меня было ещё проще. Наших двойников вкатили в гостиную номера как раз тогда, когда сгустились сумерки и принесли ужин. В комнату вошло несколько человек, а затем несколько человек из неё вышло — среди вышедших была и пожилая женщина-индуска в сари, она шла под руку со Стью Ла Жуа. За ними следовал толстый бабу.
Самым сложным оказалось втащить профа вверх по ступенькам на крышу. Он никогда раньше не пользовался специальными приспособлениями, облегчающими ходьбу, — у него не было возможности попрактиковаться, и, кроме того, он больше месяца провёл лёжа на спине.
Но Стью крепко держал его. Я стиснул зубы и сумел сам преодолеть тринадцать ужасных ступенек. К тому времени, когда я добрался до крыши, моё сердце было готово разорваться. Мне приходилось прилагать все силы, чтобы не потерять сознание. Маленький бесшумный флаер вынырнул из темноты точно по расписанию, и десятью минутами позже мы уже были на борту воздушного чартерного судна, которым пользовались на протяжении всего последнего месяца, ещё две минуты спустя мы отправились в Австралию. Не знаю, во что обошлось организовать всю эту свистопляску и держать её в постоянной готовности, на случай если в ней вдруг возникнет необходимость, но всё прошло без сучка без задоринки.
Я растянулся рядом с профом и принялся жадно ловить ртом воздух. Затем спросил:
— Проф, как вы себя чувствуете?
— Неплохо. Немножко устал. И расстроен.
— Да, да, расстроены.
— Я имею в виду, что так и не посмотрел Тадж-Махал. У меня не было возможности сделать это, когда я был молод… а вот теперь я дважды побывал в каком-нибудь километре от него, но так и не увидел его, и никогда уже не увижу.
— Но это же обыкновенное надгробье.
— А Елена Троянская была обыкновенной женщиной. Спи, парень.
Мы приземлились в той половине Австралии, которая принадлежала Китаю, в местечке под названием Дарвин. Оттуда нас отвезли прямо на корабль, усадили в противоперегрузочные кресла и накачали лекарствами.
Проф уже отключился, да и я чувствовал, что начинаю дремать, когда вошёл Стью, ухмыльнулся и, усевшись в соседнее кресло, пристегнулся ремнями. Я посмотрел на него:
— И ты тоже? А кто же будет присматривать за лавочкой?
— Те же люди, которые и раньше делали всю работу. Это хорошая команда, и я им больше не нужен. Мани, старина, я не хочу и дальше болтаться так далеко от дома. Я имею в виду от Луны, если у тебя есть на этот счёт какие-нибудь сомнения. Похоже, что это последний поезд из Шанхая.