Восточная война
Шрифт:
Первыми в дело вступили британские канонерки, которые, пользуясь спокойной водой, приблизились к гирлу косы и стали обстреливать установленные в этом месте русские береговые батареи. Одновременно с этим как по самой крепости, так и по береговым батареям ударили французские фрегаты и сопровождающие их корабли.
Ровно два часа, отводил французский адмирал на подавления русских укреплений силами союзного флота. Два часа, шла непрерывная канонада из всех корабельных орудий и все же по истечению назначенного Вилье срока, крепость продолжала сопротивляться. Русские батареи упрямо отвечали огнем на огонь, несмотря на малочисленность своих пушек и их малый калибр, против орудий французских фрегатов.
Только после полудня, вражеский флот заставил замолчать русские береговые батареи, чьи расчеты в этот день покрыли себя неувядаемой боевой славой. С первой минуты боя они храбро сражались с превосходящими их силами противника и своей меткой стрельбой сумели повредить две канонерки врага, спешно покинувших место боя. Лишь когда все орудия батарей были серьезно повреждены или разбиты, уцелевшие от вражеского огня пушкари отступили в крепость, унося тело своего командира подполковника Поливанова, смертельно раненого вражеским ядром в самом начале сражения.
Сам Кинбург к этому времени представлял собой ужасную картину. В результате непрерывной бомбардировки в крепости возникли многочисленные пожары. Горели крепостные постройки, солдатские казармы и артиллерийские склады, которые удалось отстоять от огня, только благодаря самоотверженной храбрости простых солдат под командованием капитана Седергольма. Все остальное выгорело дотла.
Черные клубы дыма были хорошо видны с палубы флагманского корабля «Викторьезе», однако напрасно искал взгляд французского адмирала долгожданный белый флаг капитуляции. Как не тяжело было положение русского гарнизона, но просить пощады у своего врага он не собирался. На каждый залп корабельных орудий, пушки крепости давали ответный залп, извещая врага о своей готовности продолжать сражение.
Часы мсье Вилье показывали ровно два часа по полудни, когда взбешенный упрямством русского гарнизона адмирал, отдал приказ английским канонеркам атаковать Кинбург с севера. Пользуясь молчанием береговых батарей косы, канонерки прошли морское гирло лимана и вскоре обрушили огонь своих пушек на многострадальную крепость.
Теперь Кинбург обстреливался с трех сторон но, несмотря на это, продолжал держаться, категорически отказываясь выбросить белый флаг. В таком яростном противостоянии берега и моря прошел один час, другой, третий и тут не выдержали нервы Вилье. Отбросив в сторону адмиральские амбиции и гордость, он сам послал в горящую крепость парламентеров с предложением сдаться.
Появление в Кинбурге парламентеров неприятеля породило маленький конфликт между его командирами. Комендант крепости генерал-майор Коханович считал положение Кинбурга безнадежным и был готов сдаться в плен ради сохранения жизни гарнизона. Однако с этим был не согласен капитан Седергольм, выполнявший в этот момент обязанности коменданта крепости в связи с выбытием Кохановича из строя по ранению. Холодно выслушав все аргументы генерала Кохановича, новый комендант Кинбурга объявил, что на его взгляд крепость еще не полностью исчерпала свои силы и потому, предложение о сдаче было отклонено.
Разъяренный подобной неуступчивостью «русских дикарей» французский адмирал поклялся стереть в порошок несговорчивую крепость и приказал возобновить бомбардировку Кинбурга из всех корабельных орудий. Еще целый час грохотали пушки врага, и каждый раз в ответ раздавались одиночные выстрелы чудом уцелевших орудий.
Быстро опустившаяся тьма, подобно невидимому рефери развела враждующие силы в разные стороны, оставив выяснения всех отношений на утро следующего дня. И в этот момент на сцену событий вышел генерал Брюно терпеливо дожидавшийся своего часа.
За день его солдаты дважды ходили в атаку на крепость хотя, по правде говоря, это были только имитации боевых действий. Генерал не желал терять своих солдат ради обладания этим крохотным клочком суши и поэтому не сильно журил своих офицеров, отводивших свои роты на исходные позиции при первых выстрелах артиллерии и пехоты противника.
Дождавшись, когда наступит ночь, и адмирал отведет в море свои корабли, генерал Брюно отправил в Кинбург своих парламентеров, с совершенно иными условиями капитуляции. Хитрый бретонец не стал требовать сдачи гарнизона в плен, как на том настаивал Вилье. Вместо этого он предложил русским оставить крепость, предлагая взамен свободный проход в Херсон с оружием, ранеными и знаменами. Подобные условия для Седергольма были вполне приемлемыми и вскоре израненные защитники косы покинули свои укрепления.
Трудно представить ярость и негодование адмирала, когда утром следующего дня дежурный офицер сообщил, что над развалинами Кинбурга развивается имперский триколор. Когда дрожащий от гнева Вилье сошел на берег, встретивший его генерал Брюно торжественно известивший моряка о благополучном взятии его солдатами Кинбурга прошлой ночью.
На все гневные упреки адмирала в том, что Брюно позволил врагу вырваться из ловушки, генерал холодно заявил, что взятие Кинбурга ему обошлось в двух убитых и восемь раненых, тогда как потери моряков были более высокими. Услышав столь некорректное сравнение раздосадованный Вилье, закричал, что Брюно просто-напросто украл моряков заслуженную победу, чем вызвал у генерала довольную улыбку. После этого высокие стороны разошлись писать победные реляции, приписывая главную заслугу по взятию Кинбурга исключительно себе.
Следующим пунктом по плану операции должно было быть взятие Очакова, однако погода на море стала быстро портиться и потому, адмирал был вынужден внести коррективы в свои действия. Очаков, как малозначимый пункт русской обороны, решено было оставить на потом, и направить все силы флота на Николаев, как самую важную цель похода.
Первыми вперед были отправлены британские канонерки капитана Булля. Их низка осадка позволяли им приближаться к берегу на максимально близкое расстояние и поражать огнем своих пушек вражеские укрепления или боевые соединения в глубине территории противника.
Подобно резвым гончим псам, радостно бегущим перед охотниками в поисках добычи, шли они впереди союзной эскадры, но на подступах к Николаеву их стремительный бег остановили русские гостинцы в виде гальванических мин Якоби. Более ста мин было установлено в днепровском лимане по личному приказу императора, сразу после получения тревожных известий от Кохановича о появлении врага и удачного прорыва «Громоносца».
Николаев еще не был виден в подзорные трубы, когда одна из британских канонерок с громким именем «Виктория» на всем ходу протаранила один из русских сюрпризов. Мощный взрыв сотряс мутные воды лимана, грузно приподняв вверх массивный корпус британской канонерки. Сила его была столь велика, что весь корпус корабля дернулся вверх и все моряки, стоявшие на палубе кораблей попадали подобно срезанным колосьям.