Восточный фронт
Шрифт:
Японские ополченцы по уровню подготовки были где-то между немецким фольксштурмом и сформированными по тотальной мобилизации фольксгренадерскими дивизиями — но по фанатизму не уступали Ваффен СС. Именно в Тойохаре мы впервые столкнулись с японскими кесинтай — смертниками — противотанкистами, бросающимися под наши танки с минами и взрывчаткой. Вариантом этой тактики были длинные шесты с закрепленными на них кумулятивными минами — по сути, мало отличались от первого случая, поскольку для такого "копейщика" шанс выжить при взрыве в двух — трех метрах от себя мало отличался от такового при прыжке с зарядом под гусеницы. Помогало, что вся наша бронетехника имела противокумулятивные экраны — мы готовились к массированному применению японцами фаустпатронов. Но даже при этом, мы потеряли несколько танков подбитыми и сгоревшими.
Командующий обороной Тойохары, командир 88й дивизии генерал Юхиро Минеки в плен сдаться отказался, совершив сеппуку. Однако он успел отдать бесчеловечный приказ, послав под советские танки отряд "гакутогию сэнтотай" — дети, в возрасте от 14 лет, вооруженные лишь палками, копьями и минами на шестах. Также, исключительно на японском командовании лежит вина за жертвы среди гражданского населения города. Советская сторона неоднократно предлагала японцам даже не капитуляцию — а временное перемирие, чтобы выпустить из зоны боевых действий мирных жителей. Однако же японцы отвечали стрельбой, даже по своим гражданским, кто пытался воспользоваться нашим предложением.
К 20.00 сопротивление японцев в Тойохаре прекратилось. Хотя одиночек, пытающихся стрелять из развалин, вылавливали еще сутки спустя.
Таким образом, к вечеру 9 июня (за семь дней, с начала операции), весь Южный Сахалин перешел под контроль советских войск. Не стало больше, отныне и навеки, никакого Карафуто, материального воплощения позора Николая II и его помощничка графа Витте — Полусахалинского. А был единый, русский, советский Сахалин — наша земля, возвращенная нашей стране доблестью и кровью наших воинов, умением наших офицеров, генералов и адмиралов, гением нашего вождя товарища Сталина!
Младший лейтенант Борисов Петр Алексеевич. Командир взвода, 10 ШИСБр. Записано после боя 9 июня. Тойохара, Южный Сахалин.
В Восточной Пруссии было хуже. Там или настоящий УР, все под землей, наверху лишь бетонные или броневые башни, с перекрывающимися секторами обстрела, и минные поля, и проволока, и рвы — и все продумано, увязано меж собой. Или лабиринт из траншей со схронами, и "кинжальные" огневые точки во фланг, и опять же, мины всех сортов. Или плотная городская застройка, где из каждого окна стреляют, из подвалов и подворотен, да еще и снизу, из канализации лезут. Правда, немцев шаблон подводил — все по похожим схемам строилось, одно увидишь, уже знаешь, где и что остальное. Но все равно, пока взломаешь, семь потов сойдет, и крови прольется — хуже всего, если придется к доту с зарядом ползти, да днем, а не ночью, как я когда-то на мосту у Мги, после того я из морской пехоты в "бронегрызы" и попал. Так верите ли, сейчас во Втором полку кореша встретил, Ваську Сметанина, с тех еще времен, с Ленфронта!
А у японцев — для нас терпимо! Дома хоть и капитальные, но всего в два, три этажа, и стоят не вплотную — можно развернуться. А баррикады и завалы из подручных средств — для нас это несерьезно! Конечно, зевать и ворон ловить было нельзя. Но ничего особо трудного тут не было.
Еще нам помогало, что у японцев не только станкачи, но и ручные пулеметы позиции не меняли, с одного места лупили, пока их не накроют! А мы — как приучены, по улице впереди танк — бульдозер, или огнеметный, за ним тяжелый ИС или самоходка, мы впереди вдоль стен бежим, и возле техники минимум четверо, а лучше, полное отделение, держат все сектора. И дворами кто-то тоже двигает — вот отчего работать не в плотной застройке, и когда кварталы правильной сеткой, это легко, прочесываем все как гребнем. Если из дома хоть один выстрел — огнеметом. Хуже, если тихо — тогда, как учили, внутри подозрительное движение или шум, сначала туда гранату, затем сами врываемся, в окна и двери, и разбираемся с теми, кто уцелел. Погано, что при этом мирняк японский тоже страдал, нам же не видно?
А как они против наших танков пытались, с палками, это смех один!
Пробовали япошки и с прикрытием, один — двое с минами бегут, еще несколько стреляют. Так у них автоматов не было, а винтарь против АК накоротке не играет. И стреляли они плохо. У меня ощущение было — тыловые все, не фронтовики. Не умеют под огнем правильно держаться — когда надо, пригнуться, когда надо, бежать, когда надо, ползти. Даже те, кто кадровые у них, в форме и с оружием — но не фронтовики. Хотя с кем они тут воевали?
Японские снайперы? Да, были, которые с чердаков стреляли, или из окон, уже позади нас. Потому мы так все дома жестко и проверяли, благо гранат жалеть не приходилось, и огнесмеси тоже. Но вот настоящих снайперов, с оптикой, я не припомню — у всех, кого вблизи видел, обычные пехотные "арисаки". Потери от них были — но не скажу, что заметные. Зато японский мирняк таких вояк должен "благодарить" — за то, что мы стреляли по любому шевелению в окне. А крупнокалиберный на короткой дистанции даже кирпичную стену пробивает, а уж кто там за ней, солдат или гражданский, то уже после, похоронная команда будет смотреть.
Да, помню и одного придурка с фаустпатроном. Хотя было такое у них очень редко — вот я лично видел лишь один раз. Посреди улицы в рост встал, и целится, ну кто ж так делает, чудик — немцы обычно из-за угла старались. Мы влепили очередями, он и выстрелить не успел. Вообще, японцы вояки храбрые — иначе не решиться никак, в полный рост в штыковую на пулеметы идти. Но глупые — кто же сейчас в такие атаки ходит?
И сволочи к тому же. Я ведь видел, как звуковещательную установку подвезли, и передавали, по — японски, чтобы их мирное население выходило, не тронем! А они, в ответ, из минометов! И было ведь, после этого еще час до нашей атаки, и кто-то пытался к нам — и женщины, с детьми! А по ним свои же стреляли, а после добивали, палками — значит не солдаты, а "ополчение"? У фрицев было, что эсэс так же убивали своих, кто нам сдаться хотел — но немецкие же армейцы, а тем более фольксштурм в таком никогда замечены не были! А здесь, выходит, сволочи все поголовно! Ну и мы их тоже, в плен не особо старались.
Меня сам Смоленцев учил — который Гитлера брал! Так вышло, что он меня еще с Мги знает. Ну а в сорок четвертом, перед Одером, было у нас что-то вроде курсов, по обмену опытом, и там я снова слушал, как Смоленцев говорил — даже если враг будто бы сдается, сразу стреляйте, если вам хоть что-то покажется подозрительным. А у этих япошек подозрительным было все! Руки поднял — а вдруг у него граната за пазухой, как бы я поступил сам на его месте? О нескольких таких случая я слышал, когда именно так самураи поступали, и сам в клочья, и наших с собой. Так что мы чаще просто стреляли, и дальше шли — так спокойнее.
И помню, как в нашей роте танк подорвали. Японец мертвым притворился, а как Т-54 близко подъехал, то вскочил, и под гусеницу. После чего приказ передали — в трупы на пути стрелять тоже, если есть сомнение, что не дохлый. И я сам видел три раза — очередь по телу, и рвануло! Может и убитый лежал с зарядом, а может и впрямь, притворившийся нас ждал. Потому, всегда сначала стреляли, после разбирались — патронов было хоть залейся, и передвижные пункты боепитания позади, в БТР двое на патронных цинках сидят и магазины набивают, ты подбегаешь, пустые рожки им сбрасываешь, сразу берешь полные и снова в бой. Так что боекомплект не жалко, а помирать из-за японского упрямства совсем неохота!