Восток. Запад. Цивилизация
Шрифт:
Она не хотела.
Да и к чему слезы? Ведь все получилось… наверное, получилось… а она вот сидит и плачет. Причем только левым глазом. И от этого тоже обидно, потому как ладно, к тому, что глаза краснеют, она привыкла, но теперь красным и наплаканным будет только левый.
От этой мысли слез становилось только больше.
И еще руки дрожали.
– Сил много ушло, - эти руки обняли. И Эдди подул на них, согревая окоченевшие пальцы. – И вообще это была безумная идея.
Но ведь получилось?
–
Это он про кого?
Про… Найджел Сент-Ортон сидел, скрестив ноги, и покачивался. А потом взял и начал на бок заваливаться. Впрочем, Тори тут же подперла его.
– Сиди ровно, - просипела она. – И вообще…
– И-извините, - Сент-Ортон попытался сесть. – Просто это… в голове не укладывается. На самом деле. Я… это ненаучно! И невозможно.
– Заткнись уже, - проворчала Тори.
– И после всего вы обязаны на мне жениться… то есть выйти замуж. Я про нее, - Найджел оказался парнем сообразительным и указал на Викторию. – Сэр, я… прошу руки вашей сестры… то есть, попрошу… когда сумею на ноги встать.
– Знаешь, не факт, что сумеешь, - Виктория прищурилась. – Я вот замуж не хочу…
Эва почему-то хихикнула.
– И вообще, ты меня не знаешь…
– Да. Это нужно исправить. Сперва объявим помолвку. Лет трех хватит, чтобы узнать друг друга. Или четырех. Я буду…
– Там заговор, между прочим, остался, - как-то печально заметил Бертрам. – И заговорщики. А еще сопричастные, сочувствующие и просто те, кто знал… обо всем знал.
Он все-таки сумел подняться, хоть и кряхтел, как старик.
– Покушение на Императора и наследника, - продолжил он. – И сомневаюсь, что… что-то сильно изменилось. Отец дал бы знать. А раз нет, то…
Проклятье осталось.
Эва видела его, когда рискнула посмотреть на Чарльза Диксона. А значит…
Она не знала, что это значит, но ничего хорошего.
Милисента тоже разогнулась с кряхтением и стоном.
– Ощущение, что мне лет сто, не меньше… и спину ломит, и… тело ломит. Все тело ломит.
Она икнула.
И выдохнула.
Дым…
– Кровь, - тихо сказала Эва, прикусив губу. – Он… он там говорил, что… что кровь дракона способна излечить. От любой болезни.
Она сжала руку Эдди, ища поддержки.
– И если так, то… то надо лишь стать драконом.
Да, прозвучало не слишком внятно.
– Там же ты смогла! А тут… тут – как там! Тем более сейчас…
Милисента огляделась.
И оперлась на руку мужа.
– Что? – сказала она. – Других идей у меня все одно нет.
И ни у кого.
Эва прикусила губу.
Получится. Должно получится, потому что… потому что так правильно! И если бы… если бы Эва могла помочь, она бы помогла! Она бы отдала все, что угодно,
– Ты… вспомни, как оно там было, - посоветовал Эдди и смолк под мрачным взглядом.
– Сыграй лучше, - попросила она. – Если, конечно, силы есть…
На донышке.
У Эвы самой всего-то капля. Но пускай. И она готова отдать её. Просто взять и отдать, ничего не попросив взамен. Для этого мужчины.
Если ему нужно.
Виктория молча достала дудку. А потом покосилась на Сент-Ортона и велела:
– Ближе давай. Что? У него еще проклятья чуток осталось. А они сытные… ну, не в том смысле, просто… просто сила. И ты, Берт. Только если вдруг… ну, не геройствуйте, ладно?
Эдди молча притянул Эву к себе.
И прижал.
Тепло-тепло стало, будто Эву и вправду крылья обняли. Она закрыла глаза. Пусть у нее и нет волшебной дудки. Но она тоже что-то да может.
А музыка… музыка бывает разной.
Ничего не получится.
Это… это же бред. Да. Там, на изнанке, ладно. Там можно хоть драконом, хоть зимородком, хоть конем его Императорского величества. А тут же все другое.
Настоящее.
Только… отступиться?
Сказать, мол, извини, не вышло? Я так не могу.
– Все хорошо, - Чарльз улыбнулся. А я… я в ответ. – В конце концов, я сам виноват.
Он?
Да ни хрена подобного!
Дудка гудела, как ветер. Тот самый ветер, что бывает где-то там, над вершинами гор. Что гуляет невозбранно в вечной черноте, что добирается до звезд, а может даже облизывает горячий шар солнца.
Я помню его.
И сны тоже помню. И драконов.
Они ушли.
Бросили.
Или… нет?
Шаг.
И взмах руками. Чувство такое, что… на дуру я похожа. Человек и в дракона… ладно тогда, в древности, драконы ведь настоящие. Но я – это не они. Я и на леди-то не больно тяну, а уж драконы…
Смех в ушах.
И будто голос.
Шепот.
Ну же, ты такая неуклюжая… такая некрасивая. Неудачненькая. Такая, которое самое место в глуши, где ты вполне за женщину сойдешь. Все одно других нет.
Нет.
Не слушаю. Уж лучше ветер. Он помнит, как поднимал меня. И как дразнил. А я помню, как болели крылья. И что воздух – коварная стихия… музыка звучит.
Я сумею.
Я…
Слабая?
Пускай.
Не слишком красивая?
Тоже правда. Но это на самом деле ничего не значит. Я ведь люблю, и боги нас связали. А значит должны, обязаны и…
И если его не станет.
Его…
Чарльз стоял. Просто стоял, сунул руки за пояс. Улыбается. Только бледный-бледный и темноты внутри столько, что у меня самой в глазах темнеет. Эдди тоже бледен, но продолжает играть, притворяться ветром. Эва держится за него. Или держит.