Вот это поцелуй!
Шрифт:
– Прости, Вольф. Я не хочу быть излишне любопытным.
Что бы ни думал Вольф, мне было совершенно наплевать на его приезды и отъезды. Пусть, если ему так сердце повелевает, объедет себе всю Европу, чтобы уточнить последние детали грядущей Великой Революции и тем самым усугубить весь этот кошмар… Однажды я ему это сказал у них на кухне за ужином, который быстро перерос в дебаты. На что он заметил, что Господь отторгает равнодушных. Я тогда как раз выступал в завидной роли того, кто остается сидеть сложа руки перед лицом вопиющей несправедливости, то есть так или иначе одобряет все это. И Вольф заявил, что не может вот так позволить мне утверждать, будто сопротивляться угнетению значит усугублять весь этот кошмар, нет, Scheisse, [23] к сожалению, не может… Тут в спор встряла Крис: «Что ты несешь, Натан? Черт возьми, ну что ты говоришь, идиот, темнота!» Крис
23
Дерьмо (нем.).
Вольф выпрямился, улыбнулся и похлопал меня по плечу, уверяя, что все хорошо и что чем меньше я знаю, тем будет лучше. Козел!
– В какой-то момент мне показалось, что ты мне доверяешь, Вольф.
– Послушай, Натан, Крис занимает иную позицию.
– Крис занимает иную позицию? Вот как? Повтори-ка еще раз.
Он весело пожал плечами и вернулся к разминке. Псих какой-то!
– Итак, Крис мне не доверяет. Гениально. А ты, значит, еще недостаточно взрослый, чтобы составить собственное мнение. Она прикажет тебе выпрыгнуть в окно, и ты выпрыгнешь. Может, ты и преподаватель политэкономии, чего не знаю, того не знаю, но, похоже, ты не слишком утруждаешь свою башку.
Он вновь выпрямился. У многих от подобных слов отпала бы челюсть. А этот знай себе улыбается. У многих улыбка бы застыла, превратилась в гримасу, перекосив рот…
– Быть может, вам с Крис надо уладить какие-то проблемы? У меня создалось именно такое впечатление. Но если это возможно, я бы предпочел держаться в стороне.
– Мне не надо улаживать с Крис никаких проблем. Откуда ты это взял? А?
– Интересно-интересно, – встряла Мэри-Джо. – Вы слышали, что он сказал, Вольф?
Я обернулся и посмотрел на нее. Вот ненасытная! Перед Вольфом она даже втянула живот.
– Нет, но это уже мания какая-то, – ухмыльнулся я. – Проблемы с Крис? Нечего мне улаживать с Крис! Да, у нас были кое-какие проблемы, но мы их уладили. Кстати, вас обоих это не касается. Нет, с чего вы взяли, что у меня какие-то проблемы с Крис? Вы что, сговорились? И долго вы собираетесь меня этим доставать?
– А ведь тебе действует на нервы, когда об этом говорят? Вольф, нет, вы только посмотрите!
– Ничего подобного. Чешите языки, сколько влезет. Делать-то нечего.
– Послушай, Натан, – вздохнул Вольф. – Нам надо выкроить минутку и поговорить наедине. Мы с тобой должны кое-что обсудить. С глазу на глаз.
– Что обсудить? Что нам с тобой обсуждать? Будем обмениваться рецептами? Это уже мерзость какая-то, тебе не кажется? Ты что, совсем чокнутый? Ну, что с тобой обсуждать, скажи?
Фрэнк окликнул нас с вершины холма, размахивая руками. Мы пригласили Вольфа выпить кофе. Пока мы поднимались по склону, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на шприц или на окровавленный нож, я спросил у Вольфа, как это ему, черт возьми, удается сохранять такую прекрасную физическую форму при том, что он разрывается между преподаванием, политической борьбой и личной жизнью. Я спросил, регулярно ли он принимает стероиды. Но у него не было никакого чувства юмора. Наверное, мы бы лучше друг друга поняли с итальянцем или даже с англичанином, хоть англичане вкупе с проклятыми испанцами и худшие из всех нас.
Фрэнк с Мэри-Джо уделили довольно много времени любованию Вольфом, всем его могучим телом, которое – я первый готов это признать – совершенно, несмотря на затруднения, которые он испытывает, когда протискивается в дверь. Но такое совершенство не означает, что он может ходить по морю аки посуху. Совершенство не означает, что он совершенен до такой степени, чтобы Крис простиралась перед ним ниц двадцать четыре часа в сутки. Она, стало быть, была не в духе. «Уже!» – подумал я.
– Фрэнк, – сказал я, – твой пирог с. яблоками необыкновенно хорош!
– И яблоки настоящие! – уточнил он.
Наступила ночь. Я сказал Пауле:
– Немного левее, мне кажется.
Я стоял на балконе и руководил ее поисками. Вооружившись фонариком, она шуровала в высокой траве, – мы с Марком никак не могли решить, кто должен пройтись газонокосилкой, с тех пор, как Крис больше не занималась садом.
– Вот здесь я стоял, точно, – добавил я. – Ключ я держал в левой руке и размахнулся вот так. Так что он должен был полететь именно в этом направлении. По-моему, он где-то у тебя под ногами.
Пока меня не было, Паула приготовила лапшу и нажарила целую
– Мы никуда не пойдем? – спросил я ее. – Разве Марк не говорил нам о новом заведении в районе складов? Ну, такой чудной ресторанчик, который содержат гетеросексуалы?
Пойти мы никуда не могли, потому что я запер все ее туфли в чулане.
Когда я обнаружил, что она колется, я не стал делать из этого трагедию. Мы провели чудесный вечер: смотрели фильмы по кабельному телевидению, слушали новые компакт-диски, которые я купил, возвращаясь с пикника и проведя приятный часок за плодотворными поисками на полках с экспериментальной музыкой, вроде Капитана Бифхарта [24] или Юджина Чедбурна, [25] которых так не хватало В моей коллекции. Раз уж в кои-то веки мне попалась девушка, разделявшая мои музыкальные вкусы, то я этим и воспользовался па всю катушку. Мы валялись в постели. Будильник показывал два часа ночи, и я объяснял Пауле (поскольку немного выпил), что у меня развивается комплекс неполноценности из-за Вольфа, который завтра отбывает, чтобы исколесить всю Европу и повсюду толкать речи о будущем мира; я говорил о его способностях в области политики и экономики и что я – всего лишь жалкий, ничтожный легавый, пробка на волнах событий, которые я не в состоянии осмыслить, и в довершение всего Фрэнк мне только что сообщил, что я не способен связать и нескольких строк, и таким образом почти лишил меня надежд на реванш, какие питают все жалкие неудачники, прежде чем смириться со своей судьбой.
24
Капитан Бифхарт (Captain Beefheart, наст, имя Дон Ван Влит, р. 1941) – один из столпов американского авангардного рока.
25
Юджин Чедбурн (р. 1954) – американский гитарист-авангардист.
Паула думала, что я преувеличиваю, но она ошибалась. Вольф превосходил меня во всех отношениях. И чтобы удостовериться в этом, я, подкрепившись стаканчиком вина, попытался перечислить все его преимущества передо мной одно за другим, записывая их на бумаге. Занятие было долгое и скучное, особенно неприятное для того, кому пришлось составлять этот печальный список поражений.
Паула тем временем ускользнула в ванную. Я не из тех, кто склонен удивляться, когда женщина исчезает в ванной. К тому же Паула очень чистоплотна, а я уже достиг того возраста, когда это представляется немаловажным. Итак, я составлял свой список, одновременно слушая Капитана Бифхарта, от которого волосы встают дыбом на руках, на груди и на ногах. Как от некоторых старых записей Элвиса. Или еще круче – как от Скотта Данбара. [26] Но, черт возьми, какой же комплекс развился у меня из-за профессора Вольфа! Это принимало устрашающие размеры… В особенности когда видишь все его составляющие, записанные черным по белому; некоторые были несколько раз подчеркнуты; да, тяжело видеть их вот так сведенными воедино, разложенными по полочкам, выставленными напоказ, пронумерованными. Это сокрушительный удар. Будто стоишь, шатаясь, на краю воронкообразной пропасти, голова кружится, тебя так и затягивает туда.
26
Скотт Данбар – американский черный блюзмен (1904–1994), самоучка, выступавший перед небольшими аудиториями, за всю жизнь практически не покидавший родных мест и оставивший очень мало записей.
Полагаю, я ощутил потребность показать кому-нибудь всю эту массу несправедливостей (я имею в виду не всеобщую несправедливость, а несправедливости в отношении конкретного человека, которые преподносит жизнь, когда видишь тех, кому всегда все удается, кому от рождения сопутствует успех, тех, кто всегда и во всем превосходит и опережает тебя). Я повернулся к Пауле, но ее рядом не оказалось.
Тогда я отправился посмотреть, что она делает. Прошел в гостиную, где, несмотря на полумрак, весьма приятно поблескивал стол. Да по нему и рукой было приятно провести. Стулья тоже были вполне хороши. Я наклонился к окну как раз в ту минуту, когда подъехал Марк, – счастливое совпадение… Ева послала мне воздушный поцелуй и зигзагами двинулась к дверям. Марк еще дулся на меня, но я был доволен, что он благополучно вернулся домой. Я перестал за него волноваться. Он, правда, мне не ответил, когда я пожелал ему спокойной ночи, предложил полюбоваться прекрасным ночным небом, усеянным звездами, и сообщил, что наш сосед установил на крыше своего дома спутниковую антенну.