Вот и я, Люба!

Евгеника Мара

– Любушка, извини, конечно, за вопрос, а лет тебе сколько?

– Степушка, ты решил меня повеселить этим вопросом? Думаешь, поверю, что ты мои документы не проверил?

– Ей Богу, истинный крест, сначала совершенно не до документов было, а потом забыл про них как-то. Так что паспортных данных твоих не видел я.

– Конечно, мне в это верится с трудом. Ну, да ладно. Скрывать собственно нечего. Мне - 45 лет. А тебе, Степан?

– Ну вот, хоть в новогоднюю ночь познакомимся, а то все времени не хватало, - смеюсь я.
– Мне в апреле стукнет 55 лет. У меня

два взрослых сына. Оба - военные, женаты. Старшему сыну Антону 32 года. Младшему Аркадию 28 лет. Я - дед двух внуков - Сашки и Пашки.

– Раз ты не связан узами брака, значит разведен, да, Стёпа?
– уточняет Любаша несколько осторожно.

– Нет, вдовец, - отвечаю спокойно без суеты.

– Извини, пожалуйста, неудобно вышло. Видно, болела жена, - женщина спрашивает несколько извиняющимся тоном.

– Нет, Люба, не болела. Сама себя жена моя погубила, к сожалению. Спилась, горемычная!
– отвечаю с нескрываемой горечью в голосе.
– Это моя вина! Не досмотрел за ней. Все по командировкам да по командировкам, так и не заметил, как беда в дом пришла. Когда понял, уже поздно было. Лечил, кодировал, уговаривал, но все в пустоту. Она очень тихой домашней пьяницей была. Утром встанет. Хмурная ходит. Пока себя в порядок приведет, уже весела и бодра. Глазки блестят. Сначала думал, какая жена у меня молодец, всегда в тонусе и в отличном настроении. Дома чисто, всегда приготовлено, дети ухожены, я во всех планах обихожен и уважен. Вечером всегда стол накрыт. Ужин под рюмочку коньячка. Чем не радость? А оказалось, что у это сладкой стороны медали есть и горькая изнанка.

– Коришь себя, жалеешь, что упустил момент и так все случилось? Да, Степан?

– Врать не привык я, Люба. Да, жалею. Очень жалею. Жалко мне жену свою. Неплохим она человеком была, слабым только и зависимым. А у тебя есть то, о чем ты искренне жалеешь, Любушка?

– Знаешь, Стёпа, не могу сказать, что жалею, но все же как-то близко к этому. Переживаю, что собственными руками двоих людей, себя и мужа своего Толю, сделала несчастными. Если бы я раньше решилась поставить точку над "i" в наших отношениях, то мы оба могли бы давно уже встретить своих людей и жить счастливо. Но, как известно, история не знает сослагательного наклонения. Потому все есть, как есть.

– Любаша, все же там наверху кому-то виднее. Потому ты раньше и не думала о разводе. Иначе, как бы мы с тобой встретились? А так, вот и я, Люба!
– улыбаясь во все свои 32-а зуба, говорю своей красавице, притягиваю ее к себе и целую в уста сахарные.

Глава 8

Проваливаюсь в поцелуй Степана. Нет, меня засасывает и кружит воронка мужской нежности и тепла, и я улетаю в нее, как Алиса.

Мне реально очень хорошо. Понимаю, что так мне никогда раньше не было. И от этого понимания становится неожиданно безумно грустно.

Чувствую, что Степан ощущает изменение моего настроения.

Он прерывает наш поцелуй, отрывается от моих губ, внимательно смотрит на меня и тихо так, практически одними губами шепчет…

– Потанцуем, Любаша?!

Вскидываю на него глаза

в полном непонимании.

– В смысле потанцуем, Степан?

– В обычном смысле. В самом обычном смысле, Любаша…

– А где мы будем танцевать? И зачем нам танцевать? И я не, - подыскиваю слова, чтобы обозначить правильно то, что хочу до него донести про потанцевать.
– Ну мы же не дети, чтобы танцевать, Степан…

Мужчина внимательно смотрит в мои глаза, будто пытается в них что-то найти.

И я тоже заглядываю в его тёплые и солнечные.

Мне нужна хоть какая-то зацепка или опора, потому что у меня очередное ощущение нереальности происходящего.

Я - женщина взрослая, а чувствую себя на самом деле Алисой, которая все время меняет свой размер, становясь то маленькой, то большой. И эта трансформация происходит настолько быстро, что меня снова закручивает и затягивает в эту воронку ирреальности.

– Любашенька, а ты, ваще-то, когда последний раз танцевала? Я имею ввиду не то, что ты попкой дергала на каком-нибудь увеселительном мероприятии. С мужчиной в паре ты как давно танцевала?
– тихо и вкрадчиво уточняет Степан.

Отличный вопрос. И что мне на него ответить?

Конечно же, помню, что последний раз я танцевала на свадьбе своего сына Миши с отцом его жены Маши. Это было четыре года назад.

Не дождавшись моего ответа, Степан левой рукой обнимает меня за талию, а своей правой ладонью захватывает мою, начинает немного, плавно двигаться.

Своими нежными, но принудительными движениями, он просто сдвигает меня с места.

Я начинаю перебирать ногами. Даже не разбираю музыку, которая идёт фоном, потому что в моем ухе звучит приятный баритон Степана.

– Давайте, Люба, потанцуем, поговорим о чем-нибудь. Как часто, Люба, в жизни мы рискуем. Так от чего ж еще раз не рискнуть?

Мужчина крепче прижимает меня к себе, целует сначала в макушку, потом в висок и в нос и двигается дальше в такт какой-то медленной, приятной и лёгкой блюзовой мелодии.

– Ты, Люба, удивительная женщина! Честно, я таких никогда не встречал, - как мантру Степан шепчет на мое ухо слова, которые ни один мужчина мне никогда не говорил.
– Любаша, ты очень красивая, женственная, мягкая, ранимая! Меня реально поражают твои реакции на многие вещи. Такое чувство, что я общаюсь не со взрослой женщиной, матерью четверых детей, а с маленькой девочкой, которая от всего испытывает страх и ужас. Любочка, общаясь с тобой у меня все время возникает желание защитить тебя от всего мира! Милая моя, позволь мне быть твоим защитником! Пожалуйста! Очень тебя прошу!

"Боже, да, что это такое? Ну, как мне с этим жить теперь, - думаю и пытаюсь не разрыдаться, потому что никогда таких слов не слышала.
– Нет, вопрос не в том, как мне с этим жить…Жить то мне придется с тем, что у меня уже есть. Только без Толяна. Вопрос именно в том, как мне теперь дальше жить после этого Степана?"

Сформулировав свою мысль и свой вопрос и поняв, что ответа у меня нет, я просто прижимаюсь к груди Степы, будто ищу в нем защиту.

Мы с ним продолжаем двигаться в такт музыке.