Вот и я, Люба!
Шрифт:
Мы снова чокаемся бокалами и выпиваем. У меня, видно под действием шампанского, такая лёгкость в голове появляется, что я даже решаюсь Степану задать вопрос, который меня мучает.
– Степ, ты в бане обронил, что "не богат, не знаменит и не престижен". А к чему ты мне это, вообще, сказал?
– Любаш, ты петь любишь?
– Какая взаимосвязь между вопросом и пением?
– Самая прямая, Любонька. Я процитировал слова из песни, которую Сюткин поёт, но там есть еще другие слова:" Дай мне этот день, дай мне эту ночь, дай мне хоть один шанс,
– Ты, Степа, ещё и поешь?
– в крайнем удивлении произношу я.
– А то, я личность разносторонняя, Любушка. У нас, кстати, вся семья музыкальная. Мы, когда собираемся вместе, то такие квартирники устраиваем. Если у родителей, то еще и соседи приходят. Ну так что? Петь или нет?
– Знаешь, Степан, а давай, пой. Может и я еще подпою. Если не засмеешь меня, конечно.
– Что ты, милая, я себе такого никогда не позволяю. У жены моего брата Веруни нет ни слуха, ни голоса. Она сначала этого очень сильно стеснялась, а сейчас поет вместе со всеми. И хоть бы ей хрен по деревне. Знаешь, пение нервную систему успокаивает и восстанавливает за счёт правильного дыхания. Мой брат Тимофей из-за родовой травмы сильно заикался в детстве. Мама лечила его пением. В принципе это и стало началом нашего увлечения музыкой.
– Мне нравится, Степа, как ты тепло о своей семье рассказываешь.
– Знаешь, я уверен, что моя семья тебе очень понравится. И ты им тоже, Любушка, - произносит Степан, выходя из гостевой.
Минут через пять возвращается с гитарой. Сначала поёт песню Сюткина, потом другие известные шлягеры. Я подпеваю, если знаю слова. Если нет, то внимательно слушаю.
Все время с некоторой горечью думаю про нашу семью. Муж мой Анатолий, несмотря на музыкальное образование, никогда не занимался и не пел с нашими детьми.
Даже музыкальный талант старшей дочери Кати обнаружила моя бабуля. И бабушка настояла на том, чтобы Катюша ходила в музыкальную школу и дополнительно занималась частным порядком с преподавателем.
Когда Катерине потребовался хороший инструмент, то именно моя бабушка вынула из ушей серьги, на которые мы и купили дорогущую виолончель.
Толька, узнав о стоимости инструмента, орал, как резанный, брызгая слюной, как буквально на днях мне в лицо.
Да, уж, Люба, и все же где же был твой мозг тогда, когда ты замуж выходила?!
За новогодним концертом, который устраивает мне Степан, время пролетает незаметно.
Про сон вспоминаем практически под утро. Под предлогом, что все равно скоро вставать, пытаюсь устроиться на диване.
Степан, даже не став со мной объясняться по этому поводу, в очередной раз подхватывает мою тушку на руки и относит в спальню.
На мои слова про хоть какую-нибудь майку вместо пижамы, получаю категорично нет.
– Любушка, вот скажу тебе честно. Меня не интересует, как ты спала до меня, в шелковой ли пижамке или в штанах с начесом. Со мной ты будешь спать голопузиком. Я так хочу.
– Степан, ты решил, что
– Вот ты все же умница-разумница, Любонька! Правильно мысль сформулировала. Все верно, милая, я решил, что ты будешь спать все время со мной, потому что ты будешь жить со мной. И да, в нашем тандеме решения принимаю я. Разумеется после обсуждения любого вопроса с тобой.
– Хорошо, Степан, как скажешь, так и будет, - отвечаю я, думая о том, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало.
Лежу рядом со Степой, а сон никак не идёт. В голове какой-то мыслепад.
Думаю над тем, как теперь все в моей жизни сложится. И это не про Степана и его забавные слова, что я буду спать и жить с ним. Как, вообще, такое может родиться в мозгу 55-летнего мужчины за сутки общения со случайной для него женщиной.
Нет, в отличие от этого экстремала я привыкла жить в рамках актуального реализма.
Пока из реальный событий, причем самых что ни на есть неприятных, у меня суд, который назначен на конец января. Думаю, нет, даже на сто процентов уверена, что муж мой Анатолий просто так не сдастся, потому как на кону будут стоять деньги, а Толька за денежки печень свою единственную продаст.
Силы небесные, ну зачем я сейчас об этом обо всем думаю, ругаю себя я и поворачиваюсь лицом к Степану. Подсматриваю за ним сквозь ресницы.
Все же этот сексуальный брутал очень по-мужски красив. Все в его лице ладное, правильное и благородное. Ресницы длинные и густые. Нос крупный с идеально ровной спинкой. Губы хорошего объёма и правильной формы с чётким контуром.
– Поцелуй меня, Лбаша, чем впустую разглядывать, - улыбаясь только уголками губ, произносит Степан.
– Ну, трусарди, давай смелее. Прямо сгорают от нетерпения.
Я сначала невесомо прикасаюсь своими губами к его. Затем делаю это немного смелее. Пробую каждую на вкус, прохожусь по нижней и верхней языком. Потом меня сносит порывом собственной страсти...
Проснувшись непонятно в какое время, при воспоминаний о безумии, которое я сама вытворяла со Степаном, мне даже страшно открыть глаза.
"Нет, это не могла быть я. Это пузырьки шампанского, - мысленно отчитываю сама себя.
– Вот, Люба, говорила же тебе бабушка, что у пьяной бабы мозги сползают вниз. Какой ужас! Все же ты глупая, распущенная, падшая женщина."
– Любушка, по дыханию твоему и по тихим вздохам, чувствую, что ты уже начала посыпать голову пеплом по поводу своего падежа в пучину ночного или вернее утреннего страстного порока!
– целуя меня от затылка по шее до лопаток, произносит Степан, просовывая свою руку между моих ног, приподнимая немного ту, что сверху, и входя в моё лоно одним движением.
– Охххх, как же хорошо! Выгни попочку ближе ко мне. Умница моя! Хочешь же сильнее и жестче? "Да" - это правильный ответ. Молодец! Милая моя, мне так хорошо с тобой! И точно пусть весь мир подождёт, Любушка! И раскаяние твоё тоже!