Вот я
Шрифт:
– Затянулось дольше, чем я думал, – поспешил оправдаться он. И чтобы уменьшить собственную вину, добавил: – Тоска смертная.
– Ты, наверное, пьян.
– Нет.
– Как же ты пьешь четыре часа и не напиваешься?
– Всего стаканчик, – сказал он, бросая пиджак на табурет у стойки, – а не «пьешь». И всего три с половиной.
– Как же это ужасно медленно надо цедить?
Она взяла ядовитый тон, но причин тому могло быть много: потерянный выходной, утренний стресс, бар-мицва.
Джулия вытерла лоб рукой, еще не покрытой пеной,
– Мы должны были поговорить с Сэмом.
«Отлично», – подумал Джейкоб. Из всех возможных скандалов этот пугал его меньше других. Он извинится, все исправит, и счастье вновь восторжествует.
– Я помню, – сказал он, чувствуя вкус алкоголя на зубах.
– Ты говоришь «я помню», а между тем уже ночь, а мы с ним до сих пор не говорим.
– Я только вошел. Я собирался выпить стакан воды, а потом пойти поговорить с Сэмом.
– Но мы планировали поговорить с ним вместе.
– Ну, я могу избавить тебя от роли плохого копа.
– Избавить его от присутствия плохого копа, ты хочешь сказать.
– Я буду обоими копами.
– Нет, ты будешь врачом «скорой».
– Не понимаю, что это значит.
– Ты извинишься за то, что тебе приходится его немножко воспитывать, и в итоге вы вдвоем будете смеяться, а я опять окажусь в стороне, как надоедливая мамаша-придира. Ты получишь свои семь минут хитрых подмигиваний, а я – месяц обид.
– Все, что ты сейчас сказала, неверно.
– Ну конечно.
Она поскребла пригоревшие остатки еды на сковороде.
– Макс спит? – спросил Джейкоб, нацеливаясь губами на ее губы, а глазами в сторону.
– Сейчас пол-одиннадцатого.
– Сэм у себя?
– Один стаканчик за четыре часа?
– Три с половиной. К середине разговора подтянулись новые люди, ну и…
– Да, Сэм в своем эмоциональном бомбоубежище.
– Играет в «Иную жизнь»?
– Живет в ней.
Они уже слишком боялись, что без детей заполнить зияющие пустоты будет нечем. Иногда Джулия задавалась вопросом: не затем ли она позволяет им не ложиться, чтобы только оградить себя от тишины, не затем ли берет Бенджи на руки, чтобы он был ей щитом.
– Как Макс?
– Депрессует.
– Депрессует? Нет, конечно.
– Ты прав. Видно, у него просто свинка.
– Ему всего одиннадцать.
– Всего десять.
– Депрессия – серьезное слово.
– Оно хорошо подходит для описания сильных переживаний.
– А Бенджи? – спросил Джейкоб, заглядывая в выдвижной ящик.
– Что-то потерял?
– Что?
– Ты что-то ищешь.
– Пойду поцелую Бенджи.
– Разбудишь.
– Я буду как ниндзя.
– Он засыпал целый час.
– Буквально час? Или это тянулось как целый час?
– Буквально шестьдесят минут размышлений о смерти.
– Удивительный он ребенок.
– Потому что зациклен на смерти?
– Потому что чувствительный.
Пока
Джулия показала в вытянутой руке телефон.
Джейкоб вскинулся, хотя внутри у него все упало – будто надувной клоун-неваляшка, который неизменно поднимается для новых и новых ударов.
– Не знаешь, чей он?
– Мой, – ответил Джейкоб, забирая телефон. – Я купил новый.
– Давно?
– Пару недель назад.
– Зачем?
– Ну зачем… зачем покупают новые телефоны?
Она с избытком залила в машину средство для мытья посуды и слишком резко захлопнула дверцу.
– На нем пароль.
– Да.
– На старом у тебя пароля не было.
– Был.
– Нет, не было.
– Откуда ты знаешь?
– А почему бы мне не знать?
– Ну, положим.
– Может, тебе надо что-то мне сказать?
В колледже Джейкоба уличили в плагиате. Это было еще до создания компьютерных программ, устанавливающих совпадения, и чтобы попасться, нужно было украсть внаглую, что он и сделал. Но его не поймали: он сам случайно признался. Его вызвали в кабинет к профессору, предложили сесть и подождать, и он переживал, что у него дурной запах изо рта, пока профессор дочитывал последние три страницы книги, а потом неуклюже рылся в бумагах, разыскивая его работу.
– Мистер Блох.
Было ли это утверждение? Подтверждение, что перед ним нужный человек?
– Да?
Мистер Блох, – потрясая пачкой страниц, как лулавом [6] , – откуда вы взяли все эти идеи?
И прежде чем профессор успел продолжить; «Они слишком сложны для человека ваших лет», Джейкоб отрапортовал:
– Харольд Блум.
Несмотря на неудовлетворительный балл и испытательный срок, Джейкоб был рад этому провалу – не потому, что в этом случае ему так уж важна была честность, а потому, что больше всего на свете он ненавидел, когда его уличали. В таких случаях он превращался в запуганного ребенка и любой ценой старался избегать подобного.
6
Лулав – ветвь (финиковой) пальмы; букет из четырех видов растений, который надлежит собирать на Суккот – еврейский паломнический праздник.