Война 2017. Мы не Рабы!
Шрифт:
Успокаивать его дело бесполезное, да, и утешитель из меня никудышный. Я неизвестно сам как вел бы себя.
Понимал также, что надеяться на объективное рассмотрение этого сфабрикованного дела было также неразумно, как и ждать милости у голодного тигра.
Как поступить? Как?
Иван постепенно затих. Теперь сидел и откинувшись на ствол березы, курил, смотрел в небо, как будто там была разгадка. На лице были видны следы от невысохших слез.
— Садись в машину. — предложил я — Я поведу.
Он молча, тяжело поднялся и сел на заднее сиденье.
Поехали. За всю дорогу ни проронили, ни слова. Радио не включали. Поехали в наше старое, ставшее уже родным убежище — наш подземный бункер. С другой стороны, это было опрометчиво.
Но поехали.
Нас встретил старший прапорщик Захаров. Быстро загнали машину в гараж, а сами спустились в бункер.
Захаров уже все слышал в новостях по телевизору. И тоже молчал, только горестно вздыхал и качал головой. Понимал он — старый старший прапорщик, что так воевать нельзя. Не знаю кто сказал, что на войне все средства хороши, но чтобы такие…
Я знал Ивана, у него сейчас будут развязаны руки. И что и как будет дальше, никто не знал. Даже Миненко. Но, понимая Миненко, зная его натуру, я понимал, что реакция последует незамедлительно и самая жесткая. И пойдет он дальше вперед, не оглядываясь на последствия. Но тот, кто встанет у него на пути недолго проживет. Чувствовалась ледяная решимость. Именно он привел меня в борьбу, и если я встану у него на пути, он также уберет меня.
Я с опаской посмотрел на него. Что он сделает?
Я бы произвел налет на тюрьму. Много людей не надо человек двести вполне достаточно. Я мысленно представил здание местного следственного изолятора. с двух сторон имитировать нападение, а с двух других устроить настоящую атаку. Но точно бы знать, что она там… Но это я. А он…У него мозг устроен не так как у меня. Не как у командира. Вообще чекисты, а бывших контрразведчиков, как известно, не бывает, мыслят иначе, и смотрят на вещи также иначе.
Вошел Захаров.
— Я вам поужинать принес. Невесть что, конечно, но кушать надо!
В центре красовалась литровая бутыль водки. С приходом оккупационных властей водка в цене упала процентов на пятьдесят. Потери бюджета компенсировали страны — оккупанты. Народу это нравилось. Водка стала дешевая. Многим больше и не нужно ничего в этой жизни.
Я понял его. Налил Ивану полный, до краев стакан водки, себе чуть-чуть, на глоток. Нужно чтобы водка оглушила его, тогда немного отпустит, немного, самую малость, но отпустит. Думать начнет.
— На, выпей. — я толкнул в бок Миненко, полностью погруженного в свои мысли.
Протянул ему стакан.
Он не видящим взором посмотрел на меня. Казалось, что он ничего не видит, не слышит. Я его еще раз толкнул.
— Выпей. Думать надо! А без стакана не разберешься.
Иван взял стакан, и также глядя мимо нас, выпил его. Спокойно, как стакан воды, в два глотка. Поставил его. Оттер рот тыльной стороной ладони. Никаких эмоций. Как будто стакан колодезной воды.
Я даже не поверил. Понюхал сой стакан. Вроде водкой пахнет. Выпил. Водка. Крякнул, закусил капусткой квашенной.
Иван тем временем снял ботинки, завалился на постель не раздеваясь. Уснул.
Я также закинул в себя водку, запил, разделся и лег спать.
Наутро Иван оделся в гражданское платье.
— Уходи, Николай Владимирович. Лёжка эта хорошая, но надо менять. Встретимся через три дня у Деда. Сигнал опасности знаешь. Если не будет меня там, значит, при следующей встрече беги от меня.
— Что надумал, Иван?
— Буду поднимать такие связи, которые можно трогать, когда атомную бомбу сбросили или я собираюсь ее сбросить. А они могут быть опасными. Как меч обоюдоострый. Можно и врага зарубить, а можно и самому порезаться до смерти. Помнишь, я говорил, что люди из моей конторы готовили сопротивление. Вот с ними и пойду на свидание. Если там засада будет, то, конечно, попытаюсь что-нибудь сделать. Ну, а если попадусь… Накачают лекарствами, все расскажешь. Правда, потом можно и животинкой стать, или просто психом, если сдохнешь, то считай, что повезло, как в рулетку выиграл. Смотрел учебные фильмы, как действует это лекарство. Не для слабонервных. Но это были разработки древние. а сейчас с обменом опытом с китайцами, да иными иностранными спецслужбами, наша спецфармакология шагнула далеко. Поэтому лучше на гранату. Но, кто знает…
— Я с тобой пойду.
— Никуда ты не пойдешь! — он резко встал. — Делом занимайся. Пропаду я — значит, тебе выручать мою семью. Понял? Ты командуй. Это твое. А мое — обеспечивать контрразведывательное прикрытие. Привязывать "контрразведывательные яйца". Я — не командир. Ты командуй. Еще свидимся, полковник! И еще. в течении трех суток не предпринимай ничего активного. Можешь мне навредить. Пусть успокоятся.
— Я на следственный изолятор подумаю как напасть.
— Думай. — он кивнул, хотя я сомневаюсь. что ее там содержат. Слишком просто. Они что-то свое задумали. Не будем играть по их правилам. Это как дымовая завеса. Отвлечение сил и средств противника на негодный объект. Мне самому надо многое установить, понять и осознать. Смотреть и видеть — это разные вещи. До свидания!
Он порывисто меня обнял, я даже и не ожидал этого, и, не оглядываясь, также порывисто вышел.
Я подождал еще полчаса и на мотоцикле с коляской Захарова выехал. Спасибо ему за гостеприимство, но надо и честь знать. Тем более, что скоро у него жена должна была вернуться. Насиделась с внуком.
Я гнал вперед мотоцикл. Куда? Было у меня еще одно место. Пасека. В лесу хорошо. Никто не знал про нее. А зачем я туда? Остановил мотоцикл, снял с головы старую мотоциклетную каску. А действительно, куда я еду? Если друг попал в беду, я буду просто так три дня на пасеке, попивая медовуху и слушая радио? И что дальше? Через три дня я встречусь с Иваном, а если не встречусь? Так и сидеть до гробовой доски в погребе?
Ну, уж, нет! Надо воевать, а не по сусекам отсиживаться!
Развернул мотоцикл и рванул в сторону города. Не совсем разумно, но мне нужно было туда. Благо, что есть объездная дорога, чтобы лишний раз не встречаться с "товарищами" из ГАИ.