Война 2017. Мы не Рабы!

Миронов Вячеслав Николаевич

Фашисты проводили ковровое бомбометание, заливали окрестные леса напалмом. Брали в заложники целые деревни. Загоняли на площадь, объявляли, что если не выдадут партизан, то каждые десять минут будут расстреливать по группе заложников. И казнили… У всех на глазах по пять человек… Десять минут — пять человек…

И люди не выдерживали… Рассказывали. Эх, хочется обозвать их предателями, а вот язык не поворачивается… Только вот… Только те кто сражался за Родину потом погибли. Мученическую смерть приняли. А те кто выжил, но попал в плен — завидовали мертвым. Я видел видео и фото отчет о карательной операции…

Мы

выложили его в интернет. И те, кто не воевал против захватчиков пополнили наши ряды. И начались одиночные, не скоординированные теракты против фашистов.

Это несколько вводило в ступор как самих фашистов, так и наши спецслужбы.

Как объяснял Иван, что вот такой террорист-одиночка — самое страшное оружие. Он не связан ни с какой организацией, туда можно внедрить источника, всех членов можно отслеживать с помощью технических средств слежения. А тут… Живет человек, с виду порядочный. Не лояльный, а просто живет, поглощенный своими проблемами, и вот, на…! Обмотанный взрывчаткой химик-студент взрывает себя в толпе фашистов, унося много жизней, и сам, распыляясь на атомы, уходит…

С точки зрения религии. Он кто? Самоубийца? Жертва? Герой? И что ему уготовано? Рай? Ад?

По мне, так он — герой. И на центральной площади ему памятник чугунный ставить надо и детям рассказывать о том, какой он герой… Эх, война, война!

Глава 12

Тем временем нам удалось более-менее скоординировать действия групп.

Были, конечно, и такие командиры, которые не верили никому, считая, что любой контакт ведет к провалу. Это и не удивительно. Пришлые и местные контрразведчики создали массу ложных групп сопротивления. И искали контакты с настоящим подпольем. Внедряли туда своих агентов, под видом координаторов, а то и просто уничтожали настоящих партизан. Мы таким образом потеряли группу из тридцати человек.

Строго-настрого приказали же всем командирам групп, не вступать в несанкционированные контакты. Доложи в Штаб, Миненко и его люди проверят, а потом уже будет и встреча. Ан, нет, сами с усами… Вот и погибли почти все, кто выжил был вывезен в другую область и месяц подвергался пыткам.

На наш след они не вышли. Весь штаб группы подорвал себя, находясь в окружении. Попутно подняли в воздух арсенал. Пять членов штаба и двадцать фашистов погибло, только при подрыве…

Лично наплевать сколько фашистов сдохло, а вот за каждого своего, ушедшего… Эх, хочется рвать зубами противника. Разрывать ему грудную клетку голыми руками, чтобы острые куски ребер торчали в разные стороны, и смотреть как медленно прекращает биться его мышечный мешок — сердце и легочные мешки перестают наполняться воздухом!

Но борьба множилась. Отряды от Курил до Калининграда объединялись. И уже не одна наша "первая бригада", а появились и "третья"? "четвертая" появились, нападая на фашистов, уничтожая целые базы фашистов, удерживая районы от оккупантов. И люди, часто верили, помогая партизанам.

И еще было несколько больших приобретений. Удалось завербовать двух агентов. Одного в Штабе войск "союзников". Второго — на Лубянке.

Первый работал

за идею, второй — за деньги. Но информацию оба давали бесценную. Мы с Иваном их берегли. Встречи были тайниковые или с применением технических каналов связи. Записи все были закодированы и заархивированы.

Мы меняли постоянно базы. Контрразведка поняла, что мы использовали базы, подготовленные в советское время на особый период. В уме и сметливости им не откажешь.

Миненко отправил семью в Краснодарский край к знакомым. Документы были сделаны на другие фамилии. От моей семьи, с оказией, через десятые руки передали весточку. Обосновались у родственников в Сибири. Все как раньше, Сибирь всех укроет, все скроет.

Тем временем поступила информация, что оккупантов будут усиливать отдельным десантным батальоном англичан. Они прибывали на железнодорожную станцию эшелоном. Это хорошо. Срок прибытия — через пять дней.

Мы срочно собрали группу командиров, кто должен был, по нашему мнению, быть задействован в ликвидации прибывших свежих сил противника.

Начал я:

— Без помощи железнодорожников нам не обойтись. У меня есть знакомый начальник станции. Мы в свое время отрабатывали директиву и пытались наш радиообмен замаскировать под переговоры железнодорожников. — я вспомнил, усмехнулся — Сам ругаться могу сильно. Но работники "железки", они матерятся — разговаривают матом, да, и нет у нас столько женщин, которые постоянно в эфире бы передавали команды боевого управления, закодированные под мат. Если устроить мне встречу, то могу с ним переговорить.

— Сколько надо сил, чтобы атаковать противника? — спросил один из командиров групп.

— В идеальном варианте, конечно, чтобы вообще нас там близко не было.

Мы начали рассуждать, как лучше сделать, так, чтобы уничтожить англичан на путях. Пустить эшелон под откос? Атаковать по дороге? Уничтожить при выгрузке?

Миненко сообщил, что источники на американской базе сообщили, что англичане затребовали себе беспрецедентные меры безопасности, особенно при передвижении. Чуть ли не выставлять через каждые двадцать пять метров вдоль пути с обеих сторон железнодорожного полотна охрану.

— Прямо как Брежнев, когда на БАМ ездил, тогда через каждые десять метров по обеим сторонам стоял кто-то вооруженный. Много тогда народа позабирали для разбора, кто через пути пытался перейти. И грибников и охотников. А одного придурка сельского, в полупьяном угаре полез к путям с воплями, мол, хочу на Брежнева посмотреть, так, вообще застрелили.

— Здесь никого задерживать не будут, будут стрелять на поражение. А потом по телевизору показывать, мол убили важного функционера партизанского движения. Проходили уже. Если верить их победным реляциям, то уничтожили уже больше партизан, чем половина население всей России.

— Может ракетно-минометный налет?

— Здраво. Но нужны корректировщики.

— Боюсь повесят "штору" и радиосигнал не пройдет.

— Что делать? — взрывать надо.

— Надо. А когда? — два варианта. Либо в пути, либо при выгрузке. Отдельный тяжелый батальон много места занимает.

— Можно оба варианта задействовать.

— Взрывчатки много у нас?

— У меня килограммов около ста килограммов.

— У меня пятнадцати не будет, что-то около этого.