Война хаоса
Шрифт:
— Виола…
— Тодд, все будет хорошо, — перебивает она. — Если это сделаешь ты, ничего плохого не случится. С тобой мне ничего не грозит.
Я надолго замолкаю.
Потомушто не знаю, что сказать.
И не знаю, что делать.
[Виола]
— Стало быть, ты тоже будешь принимать лекарство? — спрашивает госпожа Койл. как только я нажимаю отбой.
Мне хочется заявить, что подслушивать чужие разговоры невежливо, но она делала это столько раз, что я уже привыкла и не злюсь. — Мы пока не решили.
Кроме нас с госпожой Койл в палате никого нет. Симона с Брэдли готовятся к завтрашнему заседанию, а Ли ушел с Уилфом и учится смотреть за быками.
— Как испытания?
— Отлично, — отвечает она, скрестив руки на груди. — Благодаря соку алоэ, который Прентисс якобы обнаружил в оружии спэклов. сильный антибиотик действует в десять — пятнадцать раз быстрее и бьет по бактериям так стремительно, что те не успевают перегруппироваться. Гениальное решение. — Она смотрит мне прямо в глаза и, клянусь, в ее взгляде я вижу печаль. — Настоящий прорыв.
— Но вы все равно ему не доверяете?
Госпожа Койл тяжело вздыхает и садится рядом со мной.
— А как я могу ему доверять? После всего, что он натворил? Как мне не отчаиваться, видя, что все эти женщины с готовностью принимают лекарство — и, возможно, загоняют себя в ловушку? — Она прикусывает губу. — Вот теперь и ты…
— Еще не факт.
Она делает глубокий вдох и медленно выдыхает.
— Не все женщины поверили мэру. Многие еще ждут, что я изобрету для них другое лекарство. И я изобрету, вот увидишь.
— Верю. Но когда?
На лице госпожи Койл появляется настолько необычное для нее выражение, что я не сразу его узнаю.
Это лицо проигравшего.
3/4 Ты так больна, сидишь в своей каморке и даже не догадываешься, какую из тебя сделали героиню.
— Я не героиня, — удивленно отвечаю я.
— Брось, Виола. Ты встретилась со спэклами лицом к лицу и победила. Ты теперь образец для подражания.
Символ нового будущего. — Она отводит взгляд. — Не то что остальные, кто остался в прошлом…
— Неправда…
— Ты поднялась на холм девчонкой, а спустилась взрослой женщиной. Меня по пятьсот раз на дню спрашивают, как себя чувствует Миротворица.
Только тут я понимаю, куда клонит госпожа Койл.
— Если я приму лекарство, по-вашему, его примут все остальные?
Она не отвечает.
— И тогда он победит окончательно, — продолжаю я. — Так вы думаете.
Госпожа Койл по-прежнему смотрит в пол. Через некоторое время она все же заговаривает, но тему выбирает неожиданную.
— Как я скучаю по океану… На быстром коне туда можно добраться за полдня, но я не была на побережье с тех пор, как мы забросили затею с рыбацкой деревней. Я уехала в Хейвен и больше не возвращалась.
Никогда не слышала, чтобы госпожа Койл так тихо разговаривала.
— Тогда я знала: в Хейвене еще есть за что бороться.
— И сейчас есть! Ничего не изменилось.
— Сдается, я проиграла, Виола…
3/4 Но…
— Не спорь, дитя. У меня и раньше отбирали власть, но я всегда знала, что вернусь. Теперь не то. — Она поворачивается ко мне, в глазах только печаль, все остальные чувства надежно скрыты. — А вот ты еще можешь побороться, дитя.
Она кивает, словно бы сама себе, потом кивает еще раз и встает.
— Куда вы? — спрашиваю я вдогонку.
Но она уходит, так и не оглянувшись.
[Тодд]
Я показываю ему мамин дневник:
3/4 Хочу прочитать конец.
Мэр отрывается от донесений:
3/4 Правда?
3/4 Хочу узнать, что случилось. С ее слов.
Мэр выпрямляется:
— И ты думаешь, что я боюсь открыть тебе правду?
— А боишься?
— Только потомушто не хочу тебя расстраивать, Тодд.
— Расстраивать меня?
— Времена были страшные, тяжелые. Та история за-кончилась одинаково плохо по всем трем версиям — моей, Бена и твоей мамы.
Я продолжаю сверлить его взглядом.
— Ну хорошо, — со вздохом говорит мэр. — Открывай последнюю страницу.
Я смотрю на него еще секунду, а потом с замиранием сердца раскрываю мамин дневник на последней записи — что же я там увижу? Строчки сливаются в привычную лавину черных камней (хотя некоторые слова я уже узнаю), но я нахожу глазами последние абзацы, последние слова моей мамы…
И внезапно, не успеваю я подготовиться…
Я ненавижу эту войну, сынок…
(вот она, моя мама…)
Я ненавижу эту войну, сынок, потомушто она угрожает твоему будущему. Бороться со спэклами и так было очень тяжело, а теперь еще в наших рядах намечается раскол: между Дэвидом Прентиссом, главнокомандующим нашей маленькой армии, и Джессикой Элизабет, мэром города. Многие мужчины и женщины, включая Бена и Киллиана, разделяют ее взгляды на то, как нужно вести войну.
— Ты поссорил горожан? — спрашиваю я.
— Не я один.
Боже, как больно мне на это смотреть, Тодд, как больно видеть эти распри, а ведь мы еще даже не успели заключить мир со спэклами! Боюсь, нам никогда не построить здесь настоящий Новый свет, если мы не оставим позади старые разногласия.
Мэр дышит легко и почти не напрягается — с прошлыми разами не сравнить.
(и этот тихий гул…)
(я знаю, он соединяет нас…)
Но зато теперь у нас есть ты, сынок, самый юный житель города, а может, и всего света. Уж ты-то обязательно все исправишь, правда? Ты родился в Новом свете, и тебе не придется повторять наших ошибок. Ты стряхнешь прошлое и, быть может, построишь настоящий рай на этой планете.