Война и антивойна
Шрифт:
И «зерно», которое нужно клиентам, тоже меняется, даже для военных. Так, важный документ, циркулировавший на верхних уровнях Пентагона в январе 1993 года, утверждал, что высшие аналитики военной разведки «все еще пережевывают» категории большой наземной войны. Слишком они сосредоточены на военных факторах и недооценивают важность политической стратегии. «Аналитики, — говорилось в документе, — не уделяют внимания и не собирают данных о видах противостоящих нам сил третьего мира, с которыми мы можем столкнуться», и упускают из виду «с военной точки зрения несущественного противника (вроде сербских сил в Боснии), который может создать крайне напряженные проблемы».
Новые
Как утверждают Брюс Д. Берковиц, бывший аналитик ЦРУ, и Аллан Е. Гудмен, бывший координатор президентских брифингов этого ведомства: «Может оказаться, что разведка должна обнаруживать не реактив- ный самолет, имеющий знакомые визуальные, инфракрасные и телеметрические сигналы… а старый маленький самолетик, перевозящий наркотики». Находить не движущуюся танковую колонну, а крошечный отряд партизан. И анализировать не советские предложения о контроле над вооружениями, а отношение той или иной страны к терроризму.
Борьба с терроризмом требует, в частности, крайне детализированной информации и новых, компьютеризированных методов ее добывания. Правдиво звучат слова графа де Маранша, бывшего главы французской разведки: «Высокоточная персональная разведка может оказаться важнее высокоточного оружия».
В марте 1993 года на встрече АИПАСГ (группа по передовым методам обработки информации и управления анализом) Кристофер Уэстфал и Роберт Бекмэн из «Алта аналитике» описали новый программный комплекс, с помощью которого власти могут устанавливать местонахождение групп террористов, рассматривая скрытые отношения во многих базах данных. С помощью этого комплекса антитеррористическое подразделение может, например, попросить компьютер показать все места, где часто бывают шесть или больше выбранных человек. Идея в том, чтобы дать пользователю «быстро обнаруживать и выявлять важные связи, которые иначе остались бы скрытыми».
Смысл ясен. «Когда автомобили, телефоны или места что-то объединяет в группу, необходимо спросить: «А зачем здесь этот узел?» и еще: «А кто за ним стоит?» Утверждается, что эта программа под названием NETMAP может обнаруживать даже группы «в стадии возникновения».
Предполагается, что, сочетая такие данные с информацией, взятых с банковских счетов, кредитных карт, подписных листов и из других источников, можно распечатать список групп — или лиц, похожих по поведению на террористов. (На презентации не упоминалась менее благородная возможность: что та же программа поможет правительствам выявлять других политических диссидентов, не приверженных к насилию, — скажем, представителей нетрадиционных религий, — или вполне легитимные группы борцов за гражданские права.)
На той же конференции Марк Р. Холли и Деннис Мерфи из «Аналитик сайенс корпорейшн» (TASC) предложили программный комплекс, помогающий отслеживать мировую торговлю оружием. Эта система, как предлагают они, будет собирать данные о покупателях, продавцах, товаре, датах и количествах. Но в эпоху, когда все более существенными в военном деле становятся нематериальные ценности, не менее важным может оказаться отслеживание «факторов знания», таких как религиозные взгляды войск противника, их культурные корни, уровень образования и подготовки, источники информации, передачи, которые смотрят солдаты вне службы, и другие элементы, относящиеся к силе знания. Короче, знать «местность знания» может быть столь же важным для армий Третьей волны, как было когда- то важно знать географию и топографию поля битвы.
Человеческий фактор
Необходимость широкой и автоматизированной спутниковой сети для слежения за советскими разработками в области ядерного и ракетного оружия задвинула на задний план сбор информации от источников — людей. А это
Конечно, иногда создание и развертывание этих самых «возможностей» — то есть танков, самолетов, дивизий и других материальных элементов — может дать представление о намерениях другой стороны. Но самые лучшие спутники не увидят, что на уме у террориста.
И не обязательно они обнаружат намерения Саддама Хусейна. Спутники и прочие средства технического наблюдения сказали Соединенным Штатам, что Саддам накапливает войска на границе с Кувейтом. Но США — лишенные шпионов во внутренних кругах Багдада — от всех предупреждений отмахнулись и решили, что все эти передвижения войск — блеф. Один агент в ближнем круге Саддама мог бы пролить свет на его намерения — и переменить историю. Парадоксально, но переход к разведывательным системам Третьей волны означает резкий поворот к шпионам — людям — единственной разведке, которая была возможна в мире Первой волны. Только теперь шпионы Первой волны вооружены изощренной технологией Третьей. Кризис качества
Усилия Второй волны по массовому сбору данных машинными средствами также внесли свой вклад в «паралич анализа». От существующих датчиков, сенсоров, спутников, радаров и сонаров валит столько половы, что трудно среди нее найти «зерно». Весьма изощренные программы могут искать ключевые слова в телефонных переговорах. Они могут следить за видами и уровнями электронной активности, выискивать следы пусков ракет, фотографировать ядерные объекты и много еще чего делать. Но аналитикам не успеть это все «просечь» и преобразовать в своевременные и полезные разведданные.
В результате упор стал делаться на количество, а не на качество — с аналогичной проблемой столкнулись «Дженерал моторз» и многие другие корпорации, стараясь выжить в глобальной конкуренции. Из-за избыточного разделения информации на отсеки, даже высококачественный аналитический «продукт» иногда не доходил до нужного человека вовремя. Старая система не обеспечивала своевременной доставки разведданных тем, кому они более всего нужны.
По всем этим причинам продукт разведки теряет свою ценность в глазах «потребителей». И не удивительно, что многие пользователи, от президента США и ниже, просто не обращают внимания на секретные докладные, штабелями ложащиеся к ним на стол, и на конфиденциальные сведения, которые к ним приходят. И конечно, само понятие секретности напрашивается на пересмотр.
Как говорит один высокопоставленный чиновник министерства обороны: «Культ секретности невероятно силен — и сама секретность становится лакмусовой бумажкой для проверки мыслей». Если информация не секретна — она не важна или не верна.
В 1992 году правительство США выпустило 6 300 000 «закрытых» (classified) документов. Наименее ограничен — технически вообще открыт — доступ к документам с грифом «Для служебного пользования» (For Official Use Only). Следующая категория, более ограниченная и по — настоящему уже закрытая, называется «Конфиденциально» (Confidential). Выше находятся документы с грифом «Секретно» (Secret), иногда «NATO Secret» — последнее означает, что эти документы могут быть раскрыты другим странам — членам НАТО. Другие — нет. Еще выше в иерархии «Совершенно секретно» (Top Secret и NATO Top Secret). Но это мы только на половине склона горы и далеко еще до небесных уровней истинной секретности. Выше «Совсекретного» находятся «Важные закрытые разведданные» (Sensitive Compartment Intelligence — SCI), к которым имеет доступ еще меньше людей. И лишь взобравшись на эту вершину, достигнем мы информации, которая может распределяться только по так называемым спискам BIGOT — среди людей, знающих специальные кодовые слова.