Война мага. Том 3: Эндшпиль
Шрифт:
…Оранжеватый диск гордо выплыл на безоблачное небо, и огромная летучая мышь вновь взмыла над дикими джунглями Кинта Дальнего.
— Мы начнём сегодня. — Вейде стояла над угасающим костром. — Соэльди, милочка, у тебя есть что-нибудь новое о Салладорце? Дни идут, у нас всё меньше времени.
— Он далеко, — негромко откликнулась молодая нарнийка. — Где-то за океаном. В Империи Клешней, наверное. Или…
— Или на Утонувшем Крабе, — закончила за неё Вейде. — Во всяком случае, он и не подумал присоединиться к своим выкормышам, стоящим у стен Аркина. Очень, очень похоже на Эвенгара. Что ж, отлично. Нам
— Все на местах, сестрица, — однако в голосе нарнийской волшебницы прозвучала и ощутимая ревность.
Анэто глубоко вдохнул. «Ну что ты, ты же не мальчишка, ты маг, ты прошёл все ступени, ты глава Белого Совета, ты бывал во многих сражениях, а сейчас…
А сейчас ты робеешь, как мальчик. Потому что твои очень немалые по людским меркам года — ничто по сравнению с теми тысячами, что за плечами той же Вейде или Айлин. Королева Вечного леса сама видела Спасителя! Да за её рассказ должны были бы передраться все богословы Аркина — а её никогда ни о чём не спрашивали».
Он знал, что вдоль линий магической фигуры, раскинувшейся из конца в конец Нарна, сейчас застыли его молчаливые обитатели. Все огни в их владениях потушены, вся волшба умерла. Затаились даже Потаённые Камни, словно чувствуя творящееся.
Анэто вскинул голову, взглянув на чистое звёздное небо. Он вспоминал рассказы нянюшки, толковавшей, что Спаситель «живёт за небом». Огни на чёрном занавесе казались сейчас холодными, подозрительно уставившимися вниз гляделками, напряжённо и зло пытающимися высмотреть — что же это там устроили внизу мелкие двуногие букашки?
Великий Нарн напрягся, словно воин перед ударом. Ночной мрак растёкся под раскидистыми лапами, смешался с их тенями, положил мягкие бесплотные лапы на плечи всем и каждому, кто стоял сейчас по местам, готовый влить свою силу в невообразимое заклинание, созданное гением королевы Вейде.
Скопившаяся на земле темнота, прикрыв, словно щитом, зелёные волны леса, в свою очередь, смотрела в лицо звёздному куполу. Смотрела с гневным прищуром, словно в ожидании последнего натиска.
— Начинаем, — тихо проговорила Вейде, но проговорила так, что услыхали её все, от мала до велика, все, кто не спал сейчас в Нарне — а не спал никто.
— Милорд Анэто. — Ректор вздрогнул. — Пришёл ваш час. Пожалуйста, вон туда…
«Туда» было фокусом вычерченной Вейде магической фигуры. Анэто невольно поёжился, оказавшись на пересечении множества незримых линий, по которым сейчас плавно струилась сила. Скоро эта плавность сменится диким порывистым бегом, его будут раздирать накатывающие волны мощи; но пока всё тихо и мирно, а всё, что он чувствует, — лёгкая щекотка.
— Allaneo, — голос Вейде прозвенел лёгким колокольчиком, и в спутанных диких ветвях Нарна тотчас зашумел ночной ветерок.
— Nimmo! — прямо в лицо ректору брызнуло несколько дождевых капелек.
— Yarna, — потянуло жаром.
— Lakki, — под ногами содрогнулась земля.
Всё правильно, повторял себе Анэто, чтобы не дать волю постыдной дрожи. Всё верно, Вейде движется по стихиям, устанавливает связи, вливает их силу в обозначенные «звездой» пределы…
Он очень старался, но ледяной ужас пробивался в сознание с упорством штурмующего город полка смертников. Не помогали ни опыт, ни выучка. Ничего
Лес же оживал. Ветер качал вершинами, шуршал в кронах; журчали умолкшие было ручьи, Анэто показалось — он слышит жаркое сопение какого-то зверя, недоумённо уставившегося на игры двуногих хозяев Нарна.
Вейде замыкает Круг Жизни, вдруг понял ректор. Всё живое, что есть в Нарне, становится сейчас её войском. Начиная от мельчайшей травинки и кончая текущими с горных снегов ручьями. Всё незамершее, всё изменяющееся, всё бегущее. Неважно даже, дана ему речь или нет. Великая совокупность живого, черпающая силы друг в друге, вбирающая в себя магические токи, — всё это поднималось сейчас, стряхивая вековое беспечальное забытьё преходящего и устремляя взгляды к небу.
Телесные и бесплотные, эльфы, звери, птицы, духи — все затрепетали, подчиняясь железной воле королевы Вечного леса. Анэто ощутил медленный ток странных чар, устремившихся от неподвижной Вейде вдоль по уходящим далеко в лес лучам «звезды».
Конечно, ректор ордосской Академии не мог в единый миг расшифровать их. Но почувствовать, что это заклинания смерти и разрушения, — вполне. Что она задумала, эта эльфийка?
Он вслушивался, вслушивался, вслушивался — до звона в ушах от давящей тишины. Вейде звала. Её зов катился от края до края Нарна, отдаваясь эхом в долинах Железного хребта и на склонах Пика Судеб. Её слышали холодные волны Моря Ветров, спеша передать эстафету дальше — огненным горам на Волчьих островах, холодным льдам, что за ними; и ещё дальше, на запад и юг, мимо берегов Семиградья, туда, где угрюмо высились обрывы Левой и Правой Клешней.
По всему Эвиалу, из конца в конец ведомого и видимого мира, прокатилась короткая судорога, словно мир вздрогнул от боли.
Она зовёт мёртвых, вдруг понял Анэто. Мгновенный укол холодного ужаса — эльфы и некромантия? Удел жутких дуоттов и Даэнура?! Зачем, почему, при чём тут мертвецы, они ведь взялись за Спасителя?
«Стой и не двигайся!» — прозвучала властная команда. Вейде, застывшая в облаке оживших колышущихся волос, смотрела прямо на него. Вокруг всё тонуло в сплошной тьме, однако глаза эльфийской королевы показались ему в тот миг парой пылающих смарагдов. Похоже, кроме него, никто больше ничего не видел и не чувствовал. Эльфы затянули медленное, завораживающее песнопение, без слов, чередование низких «а» и «о», и в такт их голосам Анэто ощущал короткие, болезненные толчки отката, словно бы сам творил в эти мгновения заклинание за заклинанием.
А мёртвые тем временем услыхали обращенный к ним зов. Услыхали далеко окрест, даже на дне западного океана — там, среди почерневших остатков разбитых корпусов и мачт зашевелились белые костяки.
Анэто не зря стоял в фокусе созданного Вейде шедевра: никогда ещё он не видел Эвиал так широко, от края и до края, весь старый свет, островные царства далеко на восходе, у самого края Тьмы, которую он привык называть «западной», хотя, к примеру, для тех же обитателей Синь-И она являлась «восточной». На его глазах словно бы исполнялись мрачные предсказания священных книг Спасителя: земля и море отдавали своих мертвецов.