Война мага. Том 3: Эндшпиль

Перумов Ник

Когда же соберутся-таки против Него сильномогучие полки, пошлёт Он великий мор, ибо лучше сгинуть от болезни, чем обратить оружие против Него.

Сделает Он это из любви к малым, страхом охваченных, дабы не погубили они своих душ поистине несказанным грехом — злоумышляя, восстав на Него. Хоть и не способны они будут причинить вред Ему, тяжка вина противуставших, и нет им прощения.

А когда соберутся-таки самые закоренелые, упорствующие во грехе, отвергающие Его, поносящие Его и бранящие, не послушав отческих увещеваний, не убоявшись ни чудовищ,

ни мора, охваченные гордыней, мнящие, что с Ним можно справиться одним лишь числом полков, — свершится великая битва, и там, где трава встретит горы, а песок — море, случится она. И будут биться в ней всякие твари и разные языки; мириады придут, чтобы сразиться с Ним, а Он встанет пред ними один, лишь с малой дружиной Верных, ибо остальные Его дети, Святая Церковь, будут в те дни словом пытаться направить заблудших на путь истинный.

Будет длиться битва шесть дней и шесть ночей; на седьмое утро стяги собравшихся против Него падут и последний из обративших против Него сталь станет прахом, возведёт Он свой сверкающий Престол в Аркине, Святом городе, где и воссядет, судя каждого и воздавая по делам и мыслям его.

А когда окончится Суд и будет воздано правым и виноватым, преобразится Эвиал.

Но как будет сделано то, нам знать не дано, до того мига, как не свершится сие».

Будет битва, говорило Священное Предание. Битва, в которой падут все, кто выступит против него. А начнётся всё с плачущих кровавыми слезами образов…

Да, всё сбывается. Вот они, кровавые слёзы, магическая субстанция, истинно-цельная, как сказали бы алхимики. Только то является истинно-цельным, что невозможно поделить на составляющие. Сочащиеся с деревянной разрисованной доски алые капли оказались именно таковыми.

Мегана до рези в глазах вглядывалась в однородно-алое, заключённое в прозрачной клетке истинного стекла.

Предупреждение, думала она. Или — свидетельство того, что рухнули какие-то преграды, доселе хранившие от Него наш мир? Пророчества исполнены? Но где, как, почему?..

Ответа нет. И она не найдёт их здесь, времени рыться в монастырских архивах уже нету. Надо бежать. Возвращаться в Ордос, оттуда — в Аркин. Тонкими путями, преграды с них уже сняты.

Чародейка оглянулась на трясущуюся, растерянную настоятельницу.

«Она была добра ко мне…»

— Я ухожу, — коротко бросила Мегана. — Пойдёт ли со мной мать настоятельница?

— А… э… — только и смогла та просипеть. — Н-нет… как можно?

— Моё место не здесь, — отчётливо проговорила Мегана, глядя прямо в глаза монахине. — Там, в Аркине. Мы ещё можем успеть… мы обязаны успеть.

— У-успеть что, высокородная госпожа? — пискнула Зейта.

— Остановить Спасителя, — высокомерно бросила Мегана. — Или тебе, маленькая послушница, так хочется поскорее умереть?

— Но это же… великая радость.., освобождение… преображение…

— Преображение во что и освобождение от чего? — Чародейка сверкнула глазами.

— Ты же истинно верила в Него! — возопила настоятельница, внезапно обретя голос.

— Верила, — усмехнулась

Мегана. — Да перестала. Жить надо здесь и сейчас, дорогая моя. Любить — сейчас. Рожать — сейчас. Я откладывала это слишком долго. Неведомое блаженство без цели и без трудов — кому оно нужно? Тем, кто до судороги в пальцах боится смерти? Идём со мной, настоятельница. Не хочу крови, не хочу драки. Идём со мной.

— Я-а… не могу… Мегана, не вынуждай меня…

— Ты же слушала мой рассказ. Ты знаешь, что он правдив. Идём со мной, и ты убедишься во всём.

Казалось, монахиня заколебалась. Во всяком случае, незримый негатор магии она так и не привела в действие. На всякий случай Мегана держала наготове простое, с младых ногтей известное волшебство — обездвиживающую сеть, однако настоятельница только беспомощно хлопала глазами и не двигалась с места.

— Я не могу больше ждать!

— Постой! — выпалила монахиня. — Я… возьми меня тоже!

— Что ж, поздравляю, ты выбрала, и выбрала правильно. — Сжимая в кулаке скляницу с Кровью Гнева, Мегана протянула настоятельнице другую руку, готовясь шагнуть вместе с ней прочь — прямо сквозь стены и крышу, туда, на тонкие пути, что вели к Аркину.

— Отступница! Еретичка! — истерично выкрикнула Зейта. Размахнулась, швырнула в Мегану какую-то склянку, та разлетелась тучей хрустальных осколков, заклубился плотный сизый дым; теперь в алхимическом кабинете невозможно было разглядеть вообще ничего.

Старшая монахиня ничего не успела ответить. Послушницы, только что помогавшие хозяйке Волшебного Двора, разом побросали колбы, ступки и алхимические трактаты, кинувшись на Мегану и настоятельницу со всех сторон.

Тяжёлая бутыль с кислотой просвистела в одном пальце от лба чародейки; ввязываться в драку никак не соответствовало намерениям Меганы, и она, хватив деревянным штативом подвернувшуюся монашку, бросилась к выходу, волоча за собой растерявшуюся и едва передвигающую ноги настоятельницу.

Склянку с Кровью Гнева она так и не выпустила.

Со звоном разлетелось оконное стекло, Зейта высунулась по пояс и завопила во всю мощь лёгких:

— Чародейка совратила мать настоятельницу! Они отреклись от веры и Спасителя! Держите их! Хватайте!..

«Сейчас ты у меня заткнёшься», — мстительно подумала Мегана, и заклятье уже готово было надолго запечатать Зейте рот, когда юная послушница вдруг скорчила рожу, показала чародейке язык, и — на Мегану навалилось привычное чувство отсутствия магии.

Похоже, отец Этлау оказался более предусмотрительным. Не только настоятельница имела доступ к негаторам волшебства.

Со всех сторон, топча пышные цветники, толкаясь и опрокидывая друг друга в маленькие аккуратные пруды с золотыми рыбками, бежали монахини и послушницы. На призыв Зейты они откликнулись с поистине несказанным энтузиазмом. Похоже, настоятельница успела основательно всем насолить.

— Верни магию! — зарычала Мегана, волоком таща за собой бывшую хозяйку монастыря. — Верни, или нас сейчас разорвут в клочья!