Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Значит, надо идти дальше. «Только вперёд» уже не получится, он станет постоянно оглядываться. На что можно надеяться — может, истинная хозяйка Чёрной башни смилостивится над ним? Унизительно, тяжко, но разве станешь думать об унижениях, когда можно и впрямь оживить Рысь?
Но если разорванное и впрямь не соединить?.. А он, озираясь через плечо, пропустит тот единственный момент, когда надо бить, чтобы одержать победу?
Злясь на себя, Фесс тряхнул головой, пытаясь отогнать навязчивые мысли.
— Папа, надо спешить, — настойчиво
Она была права, как всегда.
— Безымянная, — неловко начал Фесс, взглянув на лесного голема. — Прости за это обращение, но я хотел попросить тебя о…
— Конечно, — отозвалось деревянное существо. — Я отправлюсь с вами, спасённый мною.
— Нет. Я прошу тебя остаться здесь, на Пике Судеб. Вместе с нею, — он кивнул на Рысь-неупокоенную, — и присмотреть, чтобы не случилось ничего непоправимого.
— Нет, — бесцветным, лишённым чувств голосом ответил голем. — Я не могу этого сделать. Не ты создал меня, спасённый. Не тебе отдавать мне такие приказы.
Она произнесла это без злобы, ненависти или хотя бы неприязни. Безымянная никого не хотела уязвить. Она просто сообщала, как обстоит дело.
— Я пойду с вами.
— А она?!
— Она тоже. Я позабочусь о ней.
— И что дальше? Ты понимаешь, что нам предстоит, Безымянная?
— Битва, — равнодушно ответила Деревянная. — Чтобы соединить несоединимое, нужно, чтобы свершилось небывалое, чтобы рухнул весь порядок. Тогда ты сможешь найти ответы.
— Откуда ты знаешь?
— Это моя природа. Вложенная в меня создавшей.
— Она права, папа, — вступила драконица. — Никто не знает, вернёмся ли мы сюда. Пусть идёт, если… если она, — кивок в сторону неупокоенной, — будет на её попечении.
— Тогда веди, Безымянная.
Деревянное создание безмолвно поднялось, осторожно потянуло Рысь за руку — та повиновалась, словно кукла.
На пороге пещеры некроманта встретили все восемь драконов и преподобный Этлау.
— Время истекает, — сумрачно проговорил Чаргос.
— Мы готовы. Но… Хранители, кто из вас согласен понести на себе вот этих двух?
Драконы молча воззрились на Деревянную и Рысь.
— Это. Совершенно. Необходимо? — разделяя слова, преувеличенно-чётко проговорил Сфайрат.
— Ты прав, многомудрый, — кивнул некромант.
— Необходимо для общего дела или тебе самому? — рыкнул дракон.
— Мне самому, — Фесс не отвёл взгляда.
— Твоя надежда безумна, — вступил Чаргос.
— Нам это не помешает.
— Что ты говоришь!
— Я клянусь. Даю Слово Некроманта, — сами собой вырвались последние слова.
Хранители переглянулись.
— Не стану говорить «теперь отступать некуда», но, Неясыть, если ты станешь смотреть на неё, — кивок в сторону неупокоенной Рыси, — то…
— Знаю, — зло перебил Фесс. — То всё погибнет. Помню, поверьте, уж накрепко запомнил! Но всё
— Я могу. И я, — отозвались Редрон и Менгли.
— Тогда не будем больше мешкать, — Фесс шагнул к успевшей перекинуться Аэсоннэ. — Путь открыт и дело сделано. Драконы! Покажите, на что способны, что хранили все эти столетия. Быть может, это наш последний полёт — впереди битва, по сравнению с которой Скавелл — детские забавы. Драконы, ваша служба пришла к концу, это говорю вам я, Кэр Лаэда, маг Долины, хранитель Мечей, тот, кому выпало переписывать судьбу Эвиала! — горло сдавило, Фесс никогда ещё не произносил ничего подобного. Но выспренные декларации оказались именно тем, чего ждали от него драконы — девять глоток извергли громоподобный рёв, девять пастей испустили струи клубящегося пламени; и девять стремительных крылатых теней рванулись наискось сквозь рушащийся вокруг них мир — туда, где на заокраинном западе лежал загадочный остров со странным именем Утонувший Краб.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Ещё тепло, ещё зелены берега и мягки воды широкого в нижнем течении Маэда. Здесь, на юге, куда в былые времена не дотягивалась гибельная длань Смертного Ливня, куда не дошли пираты с прибрежий и ещё не успели вытоптать всё козлоногие — могло показаться, что Мельинская Империя высится гордо и несокрушимо во всегдашней мощи.
Считалось, здесь оплот благородного сословия. Землю пашут не свободные общинники, как на севере, а баронские крепостные. Однако стоило Конгрегации выступить, как именно здесь она потерпела первую неудачу — в «малой войне», потому что сервы отнюдь не горели рвением отдавать жизни за обожаемых хозяев.
Сюда отступили легионы Клавдия — в край брошенных замков и самовольно захваченных баронских земель. Мятежники укрепились, как ни странно, на севере, а здесь, в южных землях, большинство простого люда горой стояло за Императора.
Во всяком случае, пока не докатились вести о разрешённых им человеческих жертвоприношениях.
Клавдий не ударил лицом в грязь. Чуть дальше от реки, по гребню холмистой гряды выстроились многочисленные когорты, сверкая начищенным вооружением, под гордо поднятыми знамёнами с коронованным имперским василиском. Начищены легионные орлы, молодцами смотрят, несмотря ни на что, центурионы, буксинщики готовы сыграть торжественную «встречу».
— Мой Император! — Проконсул отсалютовал правителю Мельина, правый кулак Клавдия впечатался в левую сторону его нагрудника, там, где сердце. — С благополучным возвращением, повелитель. Легионы выстроены для смотра.
За спиной Императора со сходен спускалась передовая манипула Серебряных Лат, привычно смыкали круг Вольные, и проконсул Клавдий смотрел прямо в глаза правителю Мельина.
— Мой повелитель, — встретив Императора привычным салютом легионов, Клавдий вдруг опустился на одно колено. — У меня плохие вести, повелитель.