Война меча и сковородки
Шрифт:
– Некогда отдыхать, - Годрик посмотрел на нее и улыбнулся, и улыбка была счастливой, радостной. Он никогда так не улыбался в Дареме.
Эмер смешалась. Она поглаживала лошадь по холке, смотрела на мужа и думала: а надо ли бороться? Не лучше ли остаться счастливыми вилланами в хижине на краю настоящего леса, а не быть благородными господами в лесу интриг, убийств и предательств? Может и не надо Годрику знать обо всех происках лорда Саби? Пройдет время, Годрик уверится, что Эмер не предаст и не покинет его, они нарожают детей, которые будут обучаться кузнечному делу... И какая разница, кому достанется Дарем с его мрачными тайнами?
– Еще пару подков, - сказал Годрик, отряхивая руки и подходя поцеловать Эмер, - пару подков и сходим домой, пообедаем. Мать обещала чечевичную похлебку. Не так роскошно, как раньше, но я тебя уверяю - очень вкусно. О чем ты хотела спросить?
– Как раз об обеде, - быстро нашлась Эмер.
– Чечевичная похлебка - да это же манна небесная! Даже не знаю, как теперь не умереть от нетерпенья до обеда.
– Какие мрачные разговоры в ясный день!
– расхохотался Годрик, и вдруг схватил Эмер и закружился с ней, будто танцуя гальярду.[1]
У девушки захватил дух, а платок сбился на глаза, и когда муж поставил ее на землю, она могла только смеяться.
– Люблю твой смех, - Годрик поправил платок на ее голове и отправил жену в кузницу, подшлепнув пониже спины.
– Меха тебя ждут, а я разгружу повозку.
Эмер скрылась в кузне, но сразу же выглянула тайком. Годрик насвистывал, бросая мешки на землю. Мучаясь душевными терзаниями, Эмер начала раздувать меха. Когда Годрик зашел в кузницу, пламя уже пылало ярко и ровно, и клещи с молотками лежали в четком порядке - от самых больших к самым маленьким.
Продолжая насвистывать, кузнец переворошил угли. Огонь осветил его резкие черты и четкий профиль, и золотая монетка на шнурке прижгла Эмер кожу между ключиц.
– Годрик, ты счастлив?
– спросила девушка.
Он обернулся, глядя как-то непонятно и странно.
– Что за вопросы ты задаешь?
– Мне важно знать об этом, - она ни на мгновение не оставляла мехов, но смотрела с волнением.
– Сейчас ты счастлив? Почему ты отказался от титула, богатства? Почему не стал отстаивать свои права?
– Какие права?
– спросил Годрик, помедлив.
– Права виллана, принятого в семью высокородных?
– Как легко ты уверился, что Бодеруна говорит правду.
– Ты же видела документ, заверенный печатями.
– Но те, кто поставил печати - они давно умерли... Они не скажут правды...
– Вот именно, - Годрик надел рукавицу и выбрал клещи.
– Едва ли мы узнаем правду.
– Мне кажется, ты этим даже доволен!
– выпалила Эмер.
Годрик опустил клещи и посмотрел в горнило, где плясали языки пламени.
– Может и доволен, - сказал он тихо.
– Впервые я живу так, как надо жить человеку - без оглядки, без непонятных обязательств, без интриг и сплетен за спиной. Вспоминаю себя всего пару месяцев назад. Кем я был? Избалованный жизнью сопляк, которому все преподносилось на блюде. Что я мог? Лишь исполнять королевскую волю - следить, как куют оружие, следить, чтобы его не украли. А мне хотелось делать что-то своими руками. Понимаешь это, Эмер? Своими руками, а не руками других мастеров. Я начал ковать меч, у которого сердцевина будет тверда, как камень, а железные края станут постепенно стираться, оставляя лезвия всегда острыми. Как я могу быть недовольным? По мне, так во всем провидение небес. Наверное, я и вправду виллан, раз мне больше нравится ковать мечи, чем размахивать ими.
Сам того не зная, он почти точно повторил слова Тилвина.
– Ты мог бы заниматься мечами и оставаясь Годриком Фламбаром, - сказала Эмер, уязвленная в самое сердце.
– После того, как королева приказала мне убираться?
– усмехнулся он.
– Королева приказала - я ушел. Что еще можно было сделать? Не знаю, что ждет меня дальше, но знаю одно: все, что ни делается, оно к лучшему. Там я был, как в клетке. Зато теперь - свободен, - он даже развел руками, показывая, как широко ощущает свободу.
– Ты опять говоришь лишь о себе, - не удержалась Эмер.
– А как же я? Меня рядом с собой ты не видишь?
– У тебя другая судьба, - он засунул подкову в угли и отвернулся, показывая, что эта тема ему неприятна.
– Тебе не место среди вилланов, и ты скоро это поймешь.
– Ты говорил о пяти днях, а скоро уже месяц закончится. И я по-прежнему здесь.
Годрик не успел ответить.
Люди в черных масках появились неожиданно, и так бесшумно и стремительно, что Эмер в первую секунду приняла их за тени. Но тени были с мечами наголо и две напали на Годрика, не говоря ни слова, не объясняя, за что пришли убивать. Третий человек бросился к Эмер, но меч не поднял, сочтя женщину легкой добычей.
Первый удар Годрик принял на скрещенные клещи и молот, и это спасло ему жизнь. Нападавшие мешали друг другу, пытаясь достать его за наковальней, и было видно, что мечи не слишком привычны для них.
– Беги!
– крикнул Годрик, не особенно надеясь, что жена послушается.
Так и получилось. С оглушительным визгом Эмер схватила первое, что подвернулось под руку, и обрушила на голову человека в маске деревянный ковш, окованный железом. Удар был настолько силен, что мужчина рухнул, как подкошенный.
Такая же участь постигла второго нападавшего, который не догадался, каким грозным противником может быть Эмер из Роренброка. Третьего уложил Годрик ударом молота в висок.
– Мои двое против твоего одного!
– чуть не приплясывала Эмер в боевом азарте. Она потрясала ковшом, но быстро опомнилась.
– Кто это такие? Почему они напади на нас?
– Понятия не имею, - Годрик опустился на одно колено и сдернул маску с поверженного противника.
– Ты его знаешь? Мне он незнаком...