Война меча и сковородки
Шрифт:
– Увы, небеса уже зовут... Я знала, что так будет... И согласилась с этим... Будь счастлив без меня, - она нашла в себе силы улыбнуться мужу.
– Найди ту, которую полюбишь, и которой не побоишься в этом признаться.
Голова ее бессильно поникла, глаза закрылись, рука, запачканная кровью, соскользнула на пол.
Королева всхлипнула и приникла к мужу, а король крепко обнял жену. Лицо у него было печальным.
– Где лекарь?!
– крикнул Годрик, дико оглядываясь, а потом снова склонился над Эмер, призывая вернуться: - Не оставляй меня, слышишь?
Но Эмер повисла на его руках, как тряпичная кукла. Годрик встряхнул ее сильно и безжалостно, а потом еще раз и еще, выкрикивая ее имя.
Королева подошла к племяннику и коснулась его плеча:
– Не тревожь девушку, она умерла...
– Нет, она не может умереть, - свирепо ответил Годрик.
– Только не Эмер!
– Ах, как печально, - сказала королева и залилась слезами, жалуясь мужу: - Сердце разрывается... Как печально все для них закончилось. А она так нам нравилась, эта рыжая девушка... Она была так предана нам... Настоящая героиня. Мы прикажем, чтобы ее похоронили в королевской усыпальнице. Все-таки, она была женой нашего племянника...
Годрик не заметил слез венценосной тетушки и не слышал ее речей. Для него весь мир сосредоточился на женщине, которая всегда принадлежала ему, и вдруг решила его покинуть.
– Эмер, Эмер, - звал он, оглаживая рыжие кудри и побелевшие щеки , - вернись ко мне, не уходи. Никакой другой, только ты... Я никогда больше не стану тебя обижать, ни словом, ни делом, и буду каждый день признаваться в любви, как ты хотела... хочешь... Потому что и правда люблю тебя всей душой, до помрачения рассудка... Слышишь? Люблю!
Придворные дамы, запоздало вбежавшие в зал, зарыдали, наблюдая эту душераздирающую сцену.
– Теперь только попробуй отказаться от своих слов!
– сказала вдруг Эмер, открывая глаза.
– Живая?!
– взвизгнула королева.
– Что со мной сделается?
– проворчала Эмер.
– Помоги подняться, Годрик. Пол холодный, я продрогла до костей.
– Как?..
– только и смог произнести он.
Эмер сунула руку за ворот платья и вытащила золотую восточную монету на кожаном шнурке. Кинжал вошел в самую середину, и крепкий сплав неизвестного металла с золотом выдержал удар. Монета чуть погнулась, но не пропустило клинок дальше, чем на полпальца. Рана оказалась неглубокой, хотя кровь шла обильно.
Годрик коснулся монеты кончиками пальцев и отдернул руку, словно обжегся.
– Откуда это у тебя?
– Плата за моего раздавленного таракана в Нижнем Городе. Не припоминаешь этого негодника?..
Королева вздрогнула, когда ее племянник расхохотался и смеялся до слез, утирая глаза.
– Видимо, потрясение оказалось для него слишком сильным...
– начала объяснять Её Величество мужу.
– Раздавленный таракан! Я должен был догадаться!
– отсмеявшись, Годрик поймал жену за подбородок и крепко поцеловал прямо в губы.
Но она вырвалась и ткнула его в живот. Несильно, но дыхание у Годрика пресеклось, а в глазах на мгновение потемнело.
– Теперь не скажешь, что я не умею притворяться, - сказала строго Эмер и передразнила мужа: - Я буду каждый день признаваться в любви! Попробуй только забыть об этом.
– Яркое пламя!
– сказал Годрик полушутливо, прикладывая ладонь к сердцу и возводя взгляд к небесам.
– И за что мне такое наказание?
– Я - наказание?!
– возмутилась Эмер и полезла с кулаками.
– Да у меня терпение, как у голубки! Хотя сто раз уже достало расквасить тебе нос! Ты почему прекратил звать лекаря? А вдруг на кинжале яд?!
– Разве есть такой яд, который одолеет Эмер из Роренброка?
– смеясь спросил Годрик, подхватывая жену на руки.
– Есть такая зараза, - со вздохом ответила она, обнимая его за шею и укладывая голову ему на плечо, - под именем милорд Годрик Фламбар, Даремский.
– С этой девчонкой не соскучишься, - сказала королева, увлекая мужа к выходу.
– Пойдемте, дорогой, они разберутся и без нас.
А лорд Саби бесшумно затворил потайную дверь и удалился, никем не замеченный.
эпилог
Судьба многих героев этой истории стала знаменательной. Летописцы прозвали брата короля, милорда Бритмара - Бритмаром Коварным, и объявили его «гнуснейшим жителем Эстландии, когда-либо появлявшемся на свет». После удара Годрика он выжил, был осужден королевским судом и отправлен в вечное изгнание на далекий остров в Северном море, где жил в каменном доме, под усиленной охраной верных королеве гвардейцев.
На другой остров, не менее дальний, но без каменного дома, а с монастырем, был сослан Тилвин Тюдда, лишенный рыцарского звания за предательство. Спустя три года он исчез в одну из грозовых ночей, которые так часто случаются в Северном море. О его смерти много говорили. Кто-то считал, что предателя порывом ветра сдуло с монастырской стены, он разбился о скалы, а волны слизнули его, утащив в глубину. И что теперь душе его нет покоя, потому что он не удостоился честного погребения, а вынужден скитаться по дну морскому, служа пищей рыбам и прочим водяным гадам. Кто-то был уверен, что Тюдда воспользовался темнотой и штормом, чтобы сбежать из заточения, и теперь скрывается где-то на юге, вынашивая планы мести.
Острюд Фламбар долго не могла утешиться, и оплакивала свою несостоявшуюся любовь горькими слезами. Впрочем, не одна она оплакивала судьбу Тюдды. Многие девицы считали, что он был осужден несправедливо, и винили во всем графиню Поэль. Винили тайно, не смея сказать открыто дурные слова о любимице королевы и простого народа.
Что касается Эмер, ее не терзали угрызения совести за позор и наказание Тилвина. Жизненным девизом графини Поэль были «Верность и честь», и предательство - каким бы ни были его причины - по ее убеждению прощения не заслуживало.
Второй свадебный пир графини Поэль вошел в историю Эстландии, как Пир Ста Бардов. Говорили, что на нем присутствовали ровно сто поэтов и музыкантов. Разумеется, их было не сто, и даже не пятьдесят, но тридцать бардов точно пели баллады в честь жениха, невесты и счастливого воссоединения королевской четы.
Королева и король тоже присутствовали на празднике и преподнесли новобрачным роскошный подарок - позолоченную колыбель. Для будущего наследника рода Фламбаров. Судачили, что невеста была уже в тягости, хотя буйный нрав Эмер из Роренброка предполагаемая беременность ничуть не изменила.