Война орхидей
Шрифт:
– Так, в общих чертах. Насколько ход этой операции касался того круга дел, которым занимаюсь я. Но тогда тем более не понимаю, почему с этим надо обращаться ко мне. Операцией управляют люди, которые стоят и надо мной, и над вами. По-вашему, я могу отменять их решения? Или срывать проведение их решений в жизнь?
– По-моему, можете, - сказал Повар. И быстро добавил.
– Да-да, я понимаю, что это смахивает на провокацию. Но это не провокация. Как по-вашему, операция "Миротворец" действительно поможет установить мир в Чечне?
– Мир в Чечне, - скучным голосом проговорил собеседник Повара, наступит только тогда, когда через Чечню станет невыгодно отмывать деньги. Я имею в виду не только то, что Чечня - это сейчас центр терроризма, наркобизнеса,
– А чем больше гибнет и чеченцев и русских, тем легче в этой кровавой каше прятать концы в воду, - подхватил Повар.
– При ста убитых виновные были бы схвачены за руку и пошли под суд. При ста тысячах убитых и раздутой ненависти народов друг к другу виновные никому не видны. Наказать их можно только одним способом - сделать так, чтобы их деньги не попадали на западные счета. А если бы и попадали - то блокировались бы там. Иначе никакой самый хороший правитель ничего не изменит. Вроде, Масхадова тоже сперва считали нормальным человеком, с которым можно договориться - а теперь не поймешь, кто он, президент или заложник собственных подданных. И бессмысленно требовать от него каких-то разумных действий. Финал операции "Миротворец" может оказаться приблизительно таким же.
– Вот что вас... эг-м... смущает?
– без всякой заинтересованности в голосе осведомился собеседник Повара.
– Приблизительно да. Дело в том, что возникает вариант получше. Американцы хотят голову Курослепова. Нам это тоже на руку. Но, если мы сыграем с ними в эту игру, нам придется пожертвовать - в какой-то степени пожертвовать - операцией "Миротворец".
– Это интересно... Но почему вы обращаетесь с этим ко мне... А не на самый верх, к тем, кто курирует операцию?
– По нескольким причинам. Скажем так, они не желают смотреть в глаза реальности. Один из них заявляет недавно, в опубликованном всеми газетами интервью, что ваххабизм - это нормальное течение внутри мусульманства, в котором нет ничего террористического и опасного и с которым вовсе не следует бороться. При таких взглядах, как можно надеяться, что любой "Миротворец" будет способен залечить нашу многолетнюю язву? Второй... Вот, поглядите этот документ, - и Повар вынул из папки заранее приготовленную бумажку.
Его собеседник внимательно этот документ изучил.
– Второй, - усмехнулся Повар, - подписывает вот это предоставление льготного режима одному из мусульманских культурных фондов - как гуманитарной международной организации, деятельность которой способствует налаживанию взаимопонимания между народами и идет во благо процессам примирения и укрепления доверия... Так, я правильно цитирую? Все бы хорошо, такой замечательной организации и надо предоставлять режим наибольшего благоприятствования, но дело в том, что как раз через двух активистов этого фонда и произошла утечка информации о местонахождении того, кто является центром операции "Миротворец" - кто, собственно, и есть сама эта операция утечка, едва не закончившаяся его смертью. Утечка произошла в то время, когда этот человек ещё находился на территории Чечни. К этим двум активистам обратились с просьбой, в виде ответной услуги за хорошее отношение, взять на себя финансирование обучения в Оксфорде двух внуков этого человека, выехавших ранее его самого. То есть, сделать вид, что это их гуманитарный фонд дает стипендии двум талантливым молодым мусульманам, очень правоверным, заметьте, и уже образованным так, что многим муфтиям нос утрут - мы готовы были даже деньги платить, лишь бы внешне наше государство не имело к этим людям никакого отношения. Чтобы лишней ниточки не оставлять, понимаете? И эти двое сразу же, грубо говоря, заложили нашего "Миротворца" охотникам за ним. Так как я могу обращаться к человеку,
Собеседник Повара молчал, и Повар продолжил.
– Есть и ещё одно обстоятельство. Тот, Второй, о ком мы говорим, уже продемонстрировал свои антиамериканские настроения. Оно и понятно. Такие настроения сейчас популярны, на них много играет оппозиция, и антиамериканизм будет одним из хороших козырей в президентской гонке. Так что, можно сказать, наш Второй уже загодя включился в президентскую гонку несколько раз проявив при этом нелояльность к президенту, мягко говоря. И я не удивлюсь, если дни его при президенте сочтены. В общем-то, он все делает правильно, но, к сожалению, похоже, его антиамериканские настроения сколько-то искренни, поэтому он не сумеет оценить ценнейший подарок, который я ему преподношу. В отличие от вас.
У собеседника Повара насмешливо дернулась бровь.
– Вы ведь не хотите сказать, что президент выберет своим преемником меня?
– Я хочу сказать лишь то, что вы - человек разумный, - медленно проговорил Повар.
– Поэтому я и рискнул, придя к вам. Перехватить знамя антиамериканских настроений из рук оппозиции - это здорово, это лишить её одного из главных козырей. Точно так же как американцам в их предвыборной ситуации понадобится раздувать антирусскую истерию. Будет много разговоров о новой холодной войне, об исчезновении доверия, много взаимных попреков, угроз и самых жестких заявлений. Но ведь по-серьезному это ни нам, ни им не нужно. Имея такой отменный канал связи, мы всегда сможем заранее договариваться, в чем мы будем обвинять друг друга, где будем пускать всему миру пыль в глаза, чтобы миру икнулось - но так, чтобы это всегда было лишь сотрясением воздуха, без вреда делу, чтобы по делу мы всегда понимали друг друга. Возможность поставить хорошо отрежисированный спектакль и помочь друг другу в предвыборных компаниях - такая возможность дорогого стоит, а? И эту возможность нельзя отдавать в руки ни Первому, ни Второму. Все взвесив, я понял, что могу довериться только вам. Поэтому и пришел к вам, рискуя головой.
На губах собеседника Повара появилась тень улыбки.
– Если уж решились рисковать, так рискуйте до конца, вам не кажется? Рассказывайте все, в деталях.
И Повар стал рассказывать. Ему было известно то, чего не знал никто другой, поэтому все линии - Курослепов, Зараев, Богомол, Терентьев с Хованцевым, Садовников, Беркутов, и многие другие - плавно и изящно сходились в одну точку, завязывались в один узелок. Рассказывая, Повар подумал, что, возможно, повествует о живых мертвецах. Вполне вероятно, всех этих людей - в зависимости от того, какое решение будет принято - можно считать покойниками. Всех, кроме одного, головой которого ни в коем случае рисковать нельзя.
Собеседник Повара слушал его так, как старательный студент слушает маститого профессора - но Повара это выражение лица не обманывало.
Когда Повар закончил, его собеседник надолго задумался и потом спросил:
– Хорошо... А почему такая срочность?
– Я вызвал из Парижа ценнейшего агента, - Повар поглядел на часы. Его самолет уже сел. В семь утра он должен получить от меня те или иные инструкции, потом приблизительно за сутки окончательно раскрутить в ту или иную сторону ситуацию в Москве и вылететь назад, в Европу, чтобы выйти на контакт с американцами. Больше суток ему задерживаться в Москве ему вряд ли... целесообразно.
– То есть, к семи утра вы хотели бы знать, можете вы рассчитывать на мою поддержку или нет?
– Именно так, - подтвердил Повар.
– А если я откажу вам в поддержке?
Повар поглядел прямо в глаза своему собеседнику.
– Если вы откажете мне в поддержке, я на свой страх и риск доведу до конца тот вариант игры, который посчитаю более верным... для дела и для страны.
– И какой это будет вариант?
– Еще не знаю. Может быть, и тот, который мне велено выполнить.