Война после войны
Шрифт:
«Советы» на сделку пошли. К тому же брат отдал документы, которые ему были уже не нужны. Александр с бОльшей частью своего отряда перешёл через линию фронта, а остальных несколько позже переправили на самолётах.
В результате этой многоходовой комбинации в конце сорок второго года я с вашей помощью перебрался в Лондон и на деньги и драгоценности Александра взял в долгосрочную аренду островные территории, ныне принадлежащие компании «Лерман Центр», а Александр и его люди оказались в Америке, а потом позднее на приобретённых мной островах. — Со всей почтительностью, которая ему была доступна Бонке перебил Елагина.
— Простите господин Елагин. Тогда получается, что известный всему миру отряд «Второго» это отряд вашего брата. Вы же сами и утверждали это. — Елагин усмехнулся.
— Разумеется, я это утверждал. Как же без этого? Это же было настолько очевидно, что не воспользоваться этим обстоятельством было бы глупо. Никто ведь так и не понял, что отряд «Второго» это собирательный образ. Кто конкретно действовал под этим именем ни я, ни Александр и никто из его людей никогда не знали и не знаем до сих пор.
Выход отряда Александра подставили под выход знаменитого еврейского отряда, использовав это в пропагандистских целях. Это была моя идея. Раз.
Герои врачи и их друзья моментально получили американское гражданство. Два.
«Советы» получили законсервированных и ни с кем не связанных агентов, которые были никому не нужны. Три.
«Советы» получили свои никому больше не нужные бумажки. Четыре.
Александр и его люди ушли в Америку с ценностями «Советов». Пять.
Чем плохо? А то, что мы удачно пристроились к чужой легенде, а в НКВД использовали выход отряда в пропагандистских целях, было взаимовыгодном сотрудничеством. На это нам пришлось пойти.
Мы поддерживаем и развиваем эту легенду до сих пор. Это очень удобно. «Советы» до сих пор не понимают, что их нагло используют. В компанию «Лерман Центр» свободно и в любых количествах принимаются советские инвалиды, которые работают на внутренних заводах компании только за еду и проживание на райском тропическом острове.
Никто из этих людей и не мыслит вернуться обратно. Наоборот, всеми правдами и неправдами люди пытаются вызвать к себе своих родственников, которые затем пополняют число работников заводов и клиник, а это часто высококвалифицированные кадры, которые нет необходимости готовить. Кроме того, в качестве ответного шага органы НКВД и советские власти присылают нам родственников и знакомых наших людей и тех, кого называют нам вызывающие наше доверие люди. Красивая комбинация. Не правда ли? — Елагин злорадно усмехнулся.
— Но Алексей Петрович. В том же сорок третьем году через Норвегию в Англию вышла большая группа советских партизан, освободившая пленных английских моряков и лётчиков. Княгиня Елецкая сразу же забрала их в свой замок. Как вы это объясните? — Елагин опять усмехнулся.
— А почему мы должны отказываться от шестидесяти человек умеющих стрелять, профессионально размахивать ножом и не имеющих никаких моральных принципов? Большинство из них теперь работает в охране островов и даже не помышляет о возвращении в нищую Россию, так как постоянно общается с приезжающими оттуда.
Вы забыли? Это были совсем молоденькие мальчишки и девчонки в возрасте до восемнадцати лет. Старших после отбора мы отправили обратно, аргументировав это тем, что война ещё не закончена.
Не стоит забывать и о том, бесспорно неопровержимом факте, что отряд «Второго» действовал до самого последнего дня немецкой оккупации Прибалтики, а Александр и его люди уже давно были в Америке и Великобритании.
Мы до сих пор принимаем любых людей, воевавших против Германии, сидевших в концлагерях и инвалидов прошедшей войны. Компания растет, и останавливаться в своем росте не собирается, а для этого нужны люди.
Я хочу, чтобы вы знали господин Бонке. Компания «Лерман Центр» это образование нового типа. Внутренняя структура не похожа ни на что, и никто в руководстве компании не испытывает огромной любви ни к советскому строю, ни к России вообще. Просто так сложилось изначально. Была бы возможность напрямую уйти в Великобританию или Америку, ушли бы туда сами. — Бонке помолчав, использовал последний аргумент, который приберегал до последнего мгновения.
— Тогда последний вопрос Алексей Петрович. Как вы объясните то, что Александр Васильев уничтожал немецких солдат и офицеров и участвовал в жестоких казнях? — Елагин снисходительно объяснил.
— Я давно ждал этого вопроса. А кто вам сказал, что Александр и старые сотрудники «Лерман Центра» любят гитлеровцев и националистов? Всего только за несколько летних месяцев сорок первого года, большая часть моих агентов лишилась всех своих родственников, а еврейские семьи весьма многочисленны. Поэтому никаких сомнений с кем они должны воевать, у них не было. Они действительно убивали немецких солдат и латвийских полицейских, но делали это в своих целях. Цель была только одна: выжить.
Жестокие казни? Вам ли говорить о жестокости? Жестокость всегда порождает жестокость. Карательные акции были просто необходимы для улучшения имиджа Александра как командира отряда, а недостатка в добровольных палачах у него не было. Именно там, в Латгальских лесах была сформулирована идея «Лерман Центра» и написан внутренний устав организации как таковой. Александр принимал в этом непосредственное участие.
Основная идея «Лерман Центра» помимо гениальных изобретений Лермана младшего, Авиэля Каца и нескольких старых еврейских мастеров, была именно в создании санаториев для инвалидов войны из Советского Союза. Иначе вытащить из этой страны большое количество людей не представлялось возможным, а родственников некоторых моих агентов Советы выслали или арестовали ещё в сороковом году.
Сейчас мы забираем из страны, в том числе и заключённых, сразу предоставляя им работу. В большинстве случаев это люди, которые сидят за экономические преступления. Ну а я, уже находясь здесь, проработал структуру внутренней безопасности и охраны, и теперь постоянно консультирую созданную мной службу безопасности. — Бонке очень не понравился последний ответ, но он был честен, и это подкупало, но оберштурмбаннфюрер всё же задал ещё один вопрос.
— Алексей Петрович. Пожалуй, я задам ещё один вопрос, который не даёт мне покоя. Меня интересует гибель штурмбанфюрера Ранке и вообще вся эта история в Риге осенью сорок второго года. — после длительного молчания, тяжело вздохнув, Елагин мрачно сказал.
— С гибелью Ранке мне самому не всё понятно. В это время Александр и большая часть его самых боеспособных людей уже были у «Советов». На базе недалеко от линии фронта оставались только женщины, дети, старики и некоторая часть охраны, а расстояние от базы до Риги было значительное. Сначала я думал, что Ранке случайно попался подпольщикам либо диверсантам, работавшим в городе, но потом, анализируя произошедшее, я запутался ещё больше.