Война (сборник)
Шрифт:
…После школы Сергей без особого напряга поступил на физмат Душанбинского университета, уже начинавшего понемногу хиреть, оттого что сильные преподаватели один за другим потянулись кто в Россию, а кто и на Запад. Шел девяностый год – последний год таджикского благополучия…
В 1991 году министром внутренних дел Таджикистана был назначен генерал Навджуванов. Почему Горбачев поставил памирца на традиционно «ленинабадский» пост – теперь уже никто, наверное, не объяснит, но именно это назначение сыграло роль запала в бомбе гражданской войны. Ведь в Таджикистане испокон веков сложилась жесткая система территориально-кланового распределения высоких постов: памирец мог быть министром культуры, образования, здравоохранения, ректором института, но не прокурором и уж тем более – министром-силовиком. Именно
В 1992 году последний просоветский лидер республики, а потом президент суверенного Таджикистана Набиев подписал отречение в душанбинском аэропорту. Во главе страны вместо привычного ленинабадского оказался памирско-хатлонский клан, называющий себя «правительством демоисламского возрождения». Возрождаться начали лихо. Сначала вырезали 12-ю погранзаставу. Потом на улице Чапаева, у дома радио, на глазах у Сереги расстреляли машину заместителя командира 201-й дивизии… В тот же вечер братья Арзумановы стали собирать вещи в дорогу. Василий Ваганович деловито складывал и Серегины вещи. Собирались перебраться сначала в Ереван, а там видно будет. Сергей соглашался… Тогда же в Душанбе прилетел главный примиритель от России питерский мэр Собчак. Он красиво говорил о трудностях демократии на всем постсоветском пространстве. А также пообещал покупать для Питера исключительно таджикский лук. Его нарядили в красивый халат, и он улетел под аплодисменты. Фактически это была отмашка, потому что демоисламисты поняли: ничего Москва не предпримет…
Демоисламисты получили кличку «вовчики», поскольку собирались у стены, где было написано: «Ребята, я с вами. Вова». Сторонников свергнутого Набиева, да и всех, кто противостоял «вовчикам», по неведомым причинам стали называть «юрчиками».
…Арзумановым повезло – им удалось продать квартиры, пусть даже и по цене комнаты. Все уже находились в аэропорту, а Сергей все еще доделывал свои дела в университете: собирал справки об окончании второго курса, еще какие-то бумажки… Он навсегда запомнил выплаканные глаза Фатимы, толком даже не знавшей таджикского языка. Она с ненавидящей завистью смотрела вслед уходящему навсегда русскому однокурснику и спрашивала у Числова:
– Вам хоть есть куда ехать… А нас кто возьмет?
В аэропорт в тот день Сергей не добрался. К площади Путовского, уже переименованной в Шахидон (площадь павших за веру), двигалась огромная толпа демоисламистов. Началось… Через базар за гостиницей «Таджикистан» на одном инстинкте самосохранения Сергей добрался до «дусаде якум» – 201-й дивизии. В ней тогда спасались многие, в том числе и те, кто еще вчера требовал немедленного изгнания оккупантов. (…Только в кургантюбинском полку укрывалась чуть ли не четверть пятидесятитысячного города. Командир полковник Меркулов держал «вовчиков» на футбольном поле, «юрчиков» на вертолетной площадке, а между ними поставил бронетранспортеры…) Замкомдива по воспитательной части полковник Ивлев вывел на улицы Душанбе танки – чтобы хоть как-то кого-то охладить. Но люди словно обезумели… (Кстати, над психиатрической больницей в Новабаде, где войска не стояли, были подняты два флага: зеленый подняли врачи-«вовчики», а красный – больные-«юрчики»…) Именно тогда Серега, немного высокомерно относившийся к армии, впервые посмотрел на нее с неожиданной стороны.
В городе началась резня. Кого-то расстреливали, кого-то резали заточками из ложек, кого-то сбрасывали с крыш. По улице Чапаева шастали пьяные дивизионные прапора…
…Сергей сумел дозвониться в аэропорт до хорошего знакомого их семьи дяди Ашота – тот обрадовался, сообщил, что Арзумановы уже в Ереване, обещал сообщить им, чтобы не психовали. До аэропорта Сергея подкинули на бэтээре лишь через два дня. Покидая 201-ю, Числов видел русскую бабку, молившуюся на КПП, как на церковь Божью… Город проезжать было страшно, особенно когда ехали мимо наполненных трупами подземных переходов… В аэропорту помог дядя Ашот. Ни одного рейса на Кавказ уже не было, и Сергея удалось засунуть только к летчику-армянину на военный борт до Москвы…
(Уже потом дядю Ашота расстреляют «вовчики» в концлагере в 107-й автоколонне… Потом будет неудачный, захлебнувшийся в крови «недопереворот» антиисламистов-худжантцев. А еще через полгода в Душанбе ворвутся бронетранспортеры кулябского пахана Сангака Сафарова – отсидевшего двадцать три года «бобо Сангака». Они войдут под интересными лозунгами: «Нет – исламизму. Нет – демократии. Наша Родина – Советский Союз». Когда у Сангака спрашивали, откуда, мол, бэтээры, он отвечал, дескать, «товарищи помогли». Дико, но факт – «бобо Сангак» хоть и кровью, но остановил кровь еще большую…)
…Погожим майским днем Сергей Числов приземлился в подмосковном аэропорту «Чкаловский». Сойдя с борта, он буквально столкнулся с бывшим соседом-военкоматчиком. Только теперь сосед вырос уже до капраза и служил в главном штабе ВМФ. На «Чкаловском» он оказался, чтобы как раз встретить борт из Душанбе. Капраз не забыл, что Сергей – сын погибшего моряка. В тот же день Числов оказался в кабинете у станции метро «Лермонтовская» – там располагался главный штаб ВМФ. Разговор был кратким, но предметным:
– Хочешь, лети к своим в Ереван, это мы устроим… Но там – тоже война. Устроить в гражданский вуз не могу – ты вообще даже не гражданин России, хоть и русский. По коммерческой линии… Боюсь, сам не вытянешь. Могу помочь с поступлением в «Рязань».
Почему в училище ВДВ, а не в морское – это объяснялось просто: от «послегэкачепистских разборок» спас капраз одного хорошего мужика – «серьезного десантурщика».
Решать пришлось сразу. Сергей дозвонился матери в Ереван. Отчима и дяди рядом не было, а мать всхлипнула:
– Ты уже взрослый, Сереженька… Решай сам. Мы, конечно, тебя очень ждем. Нас тут в трехкомнатной квартире – двенадцать человек, таких же как мы…
Эта фраза поставила точку в сомнениях. Через месяц бывший студент-математик Сергей Числов уже маршировал по рязанскому плацу. Вот так бывает… Хоть и были у Сергея в бытность увлечения аэроклубом два парашютных прыжка, но никогда он даже и не предполагал стать офицером ВДВ.
Учился Серега легко и не без интереса к отдельным предметам. Почти сразу его поставили командиром отделения – приняли во внимание то, что он был почти на два года старше основной массы сокурсников. Относились к нему… странно. Чужеродным он каким-то был, слыл не то чтобы диссидентом, но… Вот не любит у нас начальство тех, кто с ним разговаривает с достоинством. А еще его почему-то упорно считали блатным. Тогда, в 1992 году, блата еще стеснялись. Уже на первом курсе при коллективном разгадывании кроссворда выяснилось, что младший сержант Числов откуда-то знает, кто такие Игнатий Лойола и «Серапионовы братья»… Многих это раздражало. А тут еще Числов на занятиях по вооружению и боевой технике (ВБТ) вслух усомнился в эффективности очередной боевой машины:
– Может, лучше сделать надежной индивидуальную защиту солдата? Война ведь становится другой – должен же Афган чему-то научить?
А потом еще и на занятии по тактике – «святая святых» военного образования – Сережа «отличился»:
– Везде и весьма эффективно воюют партизаны, а нас все готовят к очередному штурму Берлина.
Между собой, конечно, курсанты на такие темы говорили, но чтоб в глаза преподавателю?! Раз в месяц Числов ходил в рязанский театр, записался в городскую библиотеку. На дискотеки, конечно, тоже ходил, и девки местные аж млели, глядя на него. Но… Но не было в Рязани никого элегантнее юных таджичек, которые умели носить платья как в Париже…