Война (сборник)
Шрифт:
– То есть ты что… хочешь его выкрасть? – От волнения Обнорский сам не заметил, как перешел на шепот, как будто в небольшой подвальной комнате их мог кто-то подслушивать. – А я-то чем могу тебе помочь?
Палестинец медленно кивнул и поднял правую руку:
– Я понимаю все твои сомнения. Понимаю. Поэтому не требую от тебя немедленного ответа. Ты должен обо всем подумать, все взвесить. Я тебе верю, Андрей. Какое бы ты ни принял решение – я отнесусь к нему с пониманием. Если ты откажешься мне помогать – мы просто забудем сегодняшний разговор. При этом ничего тебе, конечно, не будет угрожать. Надеюсь, в этом ты мне доверяешь… Хочу добавить
Палестинец подошел к Обнорскому вплотную и положил руки на плечи:
– А сейчас иди. Тебе есть над чем думать. Помни только одно – для меня ты по-прежнему как маленький брат. В ближайшие семь дней ты сможешь всегда найти меня здесь в пять часов вечера. Иди.
Андрей молча встал и, прощаясь, пожал крепкую, будто из дерева вырезанную руку Сандибада…
По дороге домой он пытался собраться с мыслями. Неужели Кука и вправду жив? Но ведь мертвым его действительно никто не видел… А если Сандибад ошибся? Может быть, палестинец просто тронулся на почве мести за Мастера и Профессора и теперь подозревает абсолютно не причастного к тем йеменским делам какого-то Демина? А что, если Сандибад работает на какую-то спецслужбу, которой позарез потребовался этот Демин, и палестинец решил подключить к операции его, Обнорского, подкинув ему версию о воскрешении и перевоплощении Куки? С другой стороны – однажды Андрей уже не поверил Сандибаду, вернее, поверил не до конца, и в результате чудом остался жив… Но ведь годы и обстоятельства меняют людей. Обнорский не видел палестинца пять лет – мало ли что могло с ним за это время случиться.
К этим мыслям примешивались вопросы, которые Андрею было трудно даже сформулировать: уж больно странный клубок начал завязываться в столице Джамахирии – слишком много «случайных» встреч и совпадений на один отрезок времени в одной точке пространства. Сначала при загадочных обстоятельствах в своей квартире в Гурджи погибает Илья Новоселов. Потом в самолете, возвращаясь из отпуска, Обнорский встречает Лену. Потом на сцене появляется Сандибад. А теперь из небытия выплывает Кука… Тут у кого хочешь голова кругом пойдет…
Андрею на какой-то момент показалось, что в его воспаленном мозгу вдруг сложилась единая цельная картина, но мгновение это было слишком коротким, мозаика рассыпалась на отдельные, никак не стыкующиеся друг с другом фрагменты, и как ни пытался Обнорский снова сложить головоломку – ничего не получалось. Ему казалось, что еще немного – и он либо поймет что-то очень важное, либо свихнется, но больше шансов все же было у второго варианта. Поэтому Андрей принял единственно возможное в этой ситуации решение – не пытаться разгадать все загадки сразу, а подходить к ним по очереди. И первой в этом ряду была все-таки смерть Ильи. Стало быть, нужно форсировать разговор с Выродиным. И так целая неделя для раздумий и подготовки была – чего еще ждать? Тем более что тут такие дела наворачиваются с Сандибадом – один Аллах знает, чем все это может кончиться… Кстати, а ведь палестинец вполне может стать союзником Обнорского в расследовании обстоятельств смерти Ильи! Причем союзником очень ценным… Судя по всему, у Сандибада в Триполи действительно крупные завязки и возможности. Правда, для того чтобы рассчитывать на содействие палестинца, Андрей должен пообещать ему помочь разобраться с этим Деминым из ГИУ. А вдруг майор Демин никакой не Кука? Тогда что?
«Хватит! – оборвал себя Обнорский, входя в гостиницу и чувствуя, что в своих размышлениях и вопросах пошел уже по второму кругу. – Так и впрямь свихнуться недолго… Сейчас для меня задача номер один – „колонуть“ Зятя и узнать, с кем он приходил к Илье. С кем и для чего. А потом будем с остальными делами разбираться…»
Андрей постарался успокоиться, принял душ и сходил на ужин. Ему повезло, в столовой он увидел редкого гостя – Кирилл Выродин обычно ужинал у кого-нибудь в гостях, а тут Зять сидел на своем месте и лениво ковырял казенный харч алюминиевой вилкой. Обнорский принял решение мгновенно. Светясь улыбкой, он подсел к Выродину:
– Здорово, Кирюха! Чего такой насупленный сидишь? Аль не любы официантки, али каша не вкусна?
Кирилл вздрогнул и чуть было не уронил вилку:
– А чему радоваться-то?.. Остонадоебло все – просто край…
Не обращая внимания на унылый тон Выродина, Андрей продолжил разыгрывать из себя обладателя прекрасного настроения:
– Плюнь ты, Киря, помнишь, что Винни-Пух нам завещал: все хуйня, кроме пчел. А я тебе по секрету между нами скажу, что пчелы – это тоже хуйня. Так что не бери ничего в голову – лучше бери в рот…
И Обнорский довольно заржал над своими изрядно, кстати говоря, избитыми шуточками. Кирилл в ответ лишь слабо улыбнулся, но Андрей не отставал:
– Давай дожевывай и пошли домой. Я тебе там одну штуку покажу – обалдеешь. По блату достал, еще никто не видел… Кстати, а где Шварц?
– Он сегодня помощником заступил, – ответил Выродин. – А что за штука-то?
– Увидишь, – загадочно пообещал Обнорский, продолжая улыбаться. – Это даже хорошо, что Серега дежурит, – вещь интимная, не для лишних глаз.
Продолжая забалтывать Кирилла разной ерундой и поминутно гогоча, словно поручик Ржевский, Андрей вытащил Выродина из-за стола, не дав ему даже допить чай. Кирилл смотрел на Обнорского как-то пришибленно, словно вдруг утратил всю волю к самостоятельным решениям, а Андрей продолжал давить его неведомо откуда взявшейся энергетикой…
Дома Обнорский усадил Кирилла в кресло в холле напротив телевизора, вытащив из комнаты Шварца видеомагнитофон, подсоединил провода и достал спрятанную в шкафу кассету.
– Сейчас порнуху смотреть будем, товарищ лейтенант! Тебе понравится, я обещаю…
После первых же кадров у Зятя затряслось лицо, и он затравленно обернулся к Андрею, но Обнорский словно не заметил его реакции, продолжал гоготать, развалясь в кресле с сигаретой и хлопая себя ладонью по колену:
– Клево, правда? Гляди-гляди, сейчас она в рот брать начнет… Ух ты, лапочка, смотри, как заглатывает… Смотри, говорю!
Кирилл остановившимися глазами смотрел не на экран, а на Обнорского, поэтому Андрей страшной хваткой взял Выродина за подбородок и резко повернул его лицо к телевизору:
– Смотри! А сейчас она раком встанет, мне этот момент особенно нравится! Гляди, как спинку выгибает, просто кошечка.
Выродин попытался встать с кресла, но Обнорский правой рукой толкнул его обратно, скривившись от боли под повязкой:
– Сидеть! Нравится порнушка? Нравится или нет, я спрашиваю? Хочешь – подарю? А?! Мне не жалко. Для такого парня… Правда, это вторая копия. А лазерный диск – он в Союзе. Вот, думаю, может, тестю твоему послать? А? Пусть старик порадуется… Что скажешь, Киря?